Академия. Вторая трилогия
Шрифт:
Лекарства доставлялись через пространственно-временные тоннели, то есть очень быстро, но разносчики болезней перелетали с места на место с такой же скоростью. В целом ситуацию, как вывел Юго, можно определить термином «предельная стабильность»: люди и болезни тяжко и безрезультатно борются друг с другом, но находятся в относительном равновесии. Многие виды эпидемий были редкими, небольшое количество видов — довольно распространенными. Бедствия разрастались, и изобретательная наука покончила с ними за одно поколение. После этого научного прорыва круги разошлись
Продолжительность человеческой жизни в «естественных» цивилизованных условиях — в городах и городках — держалась в пределах «нормы». Немногие доживали до ста пятидесяти лет, большинство едва дотягивало до ста. Постоянный напор новых болезней ставил жесткие рамки. В конце концов, от законов биологии нет никакого спасения. Люди жили в хрупком балансе с микробами, сражаясь в бесконечной битве, в которой им никогда не будет принадлежать окончательная победа.
— …как восстание тиктаков, — закончил Юго.
— Что? — очнулся Гэри.
— Ну, похоже на вирус. Только не известно, что вызывает его.
— По всему Трентору?
— В том-то и дело. В остальных Зонах с тиктаками те же проблемы.
— Они отказываются выращивать еду?
— Угу. Некоторые тиктаки, в основном последних моделей, пятьсот девяностые и выше — они говорят, что аморально есть других живых созданий.
— Горе-то какое.
Гэри вспомнил завтрак. Даже после экзотики Сатирукопии сегодняшняя выходка автоматической кухни показалась насмешкой. Тренторианская еда всегда были приготовлена, измельчена, смешана и красиво сервирована. Например, фрукты появлялись на столе только в качестве соуса или сока. К его ужасу, на этот раз овощи словно вытащили прямо из земли. Непонятно было даже, помыли ли их. Тренторианцы терпеть не могли, когда еда напоминала о естественной среде.
— Они отказались работать в Пещерах, — сообщил Юго.
— Но это так важно!
— Никто не может успокоить этих чурбаков. У них завелся какой-то дурацкий мем-вирус.
— Действительно, как чума, о которой ты писал.
Гэри поразился разрухе, которая воцарилась на Тренторе всего за несколько месяцев. Они с Дорс, ведомые Дэниелом, пробирались к Университету через грязные, заваленные мусором коридоры, в которых светильники не светили, а лифты намертво отключились. Теперь еще и это.
У Юго внезапно заурчало в животе.
— Ой, прошу прощения, сэр. Впервые за много сотен лет люди вынуждены работать в Пещерах сами! Что-то делать собственными руками! Все, кроме аристократов, сидят на голодном пайке.
Когда-то Гэри спас Юго от этой изнуряющей работы. В заброшенных подвалах древесина и целлюлоза проходили многоступенчатую обработку. Потом реки полученного слабокислого раствора подвергались гидролизу и становились глюкозой. А теперь люди, а не специальные тиктаки, вынуждены были смешивать химикаты и соблюдать пропорции. То, что получалось, подавали на стол.
— Император
— Или я, — добавил Гэри. — Но что?
— Люди говорят, что мы должны разломать всех тиктаков, не только пятисотую серию, и делать все сами.
— Без тиктаков мы опустимся до того, что будем перевозить через все пространственно-временные тоннели и во всех гиперкораблях только еду. Трентор погибнет.
— Так ведь мы можем делать все гораздо лучше тиктаков.
— Мой дорогой Юго, я называю это эхономикой. Ты повторяешь сомнительные истины. Но посмотри на картину со стороны. Тренторианцы уже не те люди, которые обустраивали этот мир. У нас теперь кишка тонка.
— Мы не хуже и не слабее тех мужчин и женщин, которые строили Империю!
— Они не топтались на месте.
— У далити есть старая пословица, — ухмыльнулся Юго. — Если тебе не нравится все в целом, живи, как собака. Получай похвалы, часто кушай, люби и будь любим, много спи и мечтай о мире без блох.
Гэри не удержался и рассмеялся. Но он знал, что должен действовать и притом быстро.
Глава 2
— Нас поймали за шиворот жестяные божества и угольные ангелы, — прохрипел Вольтер.
— Они… живые существа? — спросила Жанна тонким, испуганным голосом.
— Этот поганый Туман — довольно могущественный, отчасти бог. И более беспристрастный, чем настоящие органические люди. Мы с тобой уже ни то, ни другое.
Они плыли над тем, что Вольтер назвал Сетегород, — системой, которая представляла Трентор, его компьютерное воплощение. Ради Жанны Вольтер превратил городские уровни и компьютерные линии в мириады высоких мерцающих башен, соединенных хрустальными переходами. Воздух дрожал от напряженной работы системы. Яркие точки соединялись с другими точками, образуя сложную паутину, и этой сетью была покрыта вся земля. Город напоминал обнаженный мозг. «Картинка-каламбур», — подумал Вольтер.
— Я ненавижу это место, — сказала Жанна.
— Тебе больше нравится симулятор Чистилища?
— От него у меня… мороз по коже дерет.
Чуждые сознания над ними были похожи на светящиеся туманные сгустки.
— Кажется, они нас изучают, — задумчиво сказал Вольтер, — притом довольно неприязненными глазами.
— Я готова, пусть они нападают! — Жанна выхватила длинный меч.
— И я, если их оружие случайно окажется сродни силлогизмам.
Теперь он мог добраться до любой тренторианской библиотеки и прочесть ее содержимое быстрее, чем нужно для того, чтобы сочинить короткий стишок. Его сознание — или уже сознания! — было обращено к клубящемуся холодному туману.
Когда-то некоторые теоретики предполагали, что мировая компьютерная Сеть породит суперразум, алгоритмы объединятся, и в результате возникнет этакая электронная Галатея. А на самом деле произошло нечто большее — серый Туман окутал всю планету. Самые разные, даже не связанные друг с другом машины готовы были подпасть под его влияние.