Академия. Вторая трилогия

Брин Дэвид

— У кандидата на пост премьер-министра есть определенные обязанности перед обществом, — заявила строгая дама.

А потому Гэри и Дорс покорно явились в гигантский Имперский Зал Торжеств. Гвардейцы-охранники оделись по такому случаю в обычные деловые костюмы с воротничками, принятыми у меритократии среднего ранга.

— Какая маскировка! — пошутила Дорс.

Гэри заметил, что окружающие быстро окидывали взглядом переодетых гвардейцев и тотчас спешили отойти подальше. И у него появилось такое чувство, что его одурачили.

Они

прошли по коридору с высокими двойными арками, уставленному старинными скульптурами, которые вызывали у зрителей неудержимое желание их облизать. Гэри тоже попробовал скульптуру на вкус — после того как внимательно прочел сияющую сопроводительную табличку, которая заверяла, что облизывание скульптур не представляет никакой биологической опасности. На вкус скульптура была похожа на странную смесь масла и печеных яблок — этот вкусовой оттенок древние считали весьма соблазнительным.

— Что там первое на повестке дня? — спросил Гэри у прикомандированной к нему служащей протокольного отдела.

— Встреча с академиком Потентейт, — ответила она. И подчеркнула:

— Наедине.

Дорс не согласилась, и Гэри пришлось спешно искать компромисс. Договорились, что Дорс во время встречи будет стоять у двери.

— Я позабочусь, чтобы вам доставили закуски, — с раздражением сказала сотрудница протокольного отдела.

Дорс наградила ее холодной улыбкой.

— А чем, интересно, так важна эта встреча?

Сотрудница протокольного отдела посмотрела на нее чуть ли не с жалостью.

— Потентейт — очень важная фигура в Верховном Совете. Гэри насмешливо добавил:

— И может подбросить мне несколько голосов.

— Небольшая учтивая беседа, вот и все, — сказала служащая. — Я обещаю — как бы это повежливей сказать? — обещаю обойтись поласковее с его задницей. Или ее — если окажется, что это «она».

Дорс улыбнулась.

— Лучше, чтобы это оказалась не «она».

— Занятно, а смысл этого действия ассоциируется с сексом? Сотрудница протокольного отдела кашлянула и провела Селдона через потрескивающую поверхность защитного экрана. У Гэри сразу нагрелись волосы. Как видно, даже академик Потентейт не мог обойтись без кое-каких мер личной защиты.

Оказавшись внутри простой комнаты, обычной для государственных учреждений, Гэри Селдон увидел женщину. Первое, что бросалось в глаза, — преклонный возраст и мастерство грима.

Так вот почему вдруг закашлялась сотрудница протокольного отдела!

— Как мило с вашей стороны прийти на эту встречу! — Пожилая дама стояла неподвижно, протянув вперед руку с обвисшей кистью — как будто для поцелуя. Позади дамы открывался вид на сверкающий брызгами водопад. Голограмма была прекрасным, весьма эффектным обрамлением для пожилой леди.

У Гэри возникло чувство, будто его окружают ожившие музейные экспонаты. Он никак не мог решить — пожать старушенции руку или поцеловать? Он выбрал первое и по взгляду, которым наградила его пожилая дама, понял, что ошибся.

Лицо

дамы было почти неразличимо под косметикой, но по тому, как академик Потентейт, разговаривая, наклонялась вперед, Гэри понял, что ее бледные, выцветшие от старости глаза подмечают многое, чего остальные люди просто не видят.

Она была выдающимся мыслителем и неординарным философом. И сейчас многие заслуженные ученые по всей Галактике готовы были присягнуть ей на верность.

Прежде чем оба они сели, пожилая дама указала рукой на голограмму.

— Вы не могли бы что-нибудь с этим сделать? Изображение водопада сменилось плотным, непроглядным туманом.

— Почему-то с ним все время что-то не в порядке, и комната выглядит как-то не правильно.

Гэри решил, что таким образом она пытается сразу дать понять, кто тут главный. Хочет, чтобы Селдон приучился исполнять ее маленькие прихоти. Или она из тех женщин, которые чувствуют себя беззащитными, если не могут придумать для мужчины какого-нибудь поручения, пусть даже самого мелкого. А может, она просто не знает, как справиться с управлением, и хочет получить обратно свой водопад. Ну, или он сам все это придумал и, по привычке, анализирует чертову уйму всяких вероятностей.

— Я слышала о вашей работе замечательные отзывы, — сказала она, изменяя манеры с «Высокопоставленной Особы, привыкшей к беспрекословному повиновению» на «Благородную Леди, которая запросто снисходит к нижестоящим».

Гэри сказал в ответ какую-то общую фразу. Тиктак принес стимуляторы, почти жидкие, и Гэри выпил. Стимулятор прокатился по горлу шелковистой, терпкой волной и поднялся к ноздрям облаком газа.

— Вы полагаете, что достаточно опытны, чтобы выполнять обязанности министра?

— Нет ничего более надежного и пригодного для практики, чем верная теория.

— Вы говорите, как настоящий математик. От имени всех ученых я надеюсь, что вы с этой работой справитесь.

Гэри подумал, не сказать ли ей — ведь, в конце концов, она была по-своему привлекательной, — что лично он не дал бы за кресло премьер-министра и ломаного гроша. Но внутреннее предчувствие подсказало ему, что от подобных откровений лучше воздержаться. Эта старушка была сейчас представителем другой силы. А Гэри вдруг вспомнил, что в прошлом мадам Потентейт отличалась мстительным нравом. Она сухо улыбнулась.

— Как я понимаю, вы очаровали Императора своей теорией истории.

— Сейчас это не более чем наброски теории.

— Нечто вроде тезисов?

— Крупное достижение, которое станет настоящим открытием; масса выводов, из которых вырастет целая наука.

— Вы наверняка сознаете, что в подобных амбициях чувствуется налет некоторой несерьезности. — Блеклые глаза сверкнули сталью.

— Боюсь, что… не знаю. Мадам.

— Наука — всего лишь условная конструкция. Она увековечивает сомнительное утверждение «развитие возможно всегда». Невмешательство предпочтительнее.