Академонгородок
Шрифт:
Щедринский выронил нож.
— Кто сказал?
Алла Леонидовна равнодушно пожала плечами.
— В координации сказали.
— Что они там знают! — Альберт Витальевич презрительно фыркнул. — Это вообще не их собачье дело! Пока спонсор дает деньги…
— Кстати, сегодня звонили от спонсора, — вставила Алла Леонидовна, и Щедринский понял, что сейчас его снова ударят гораздо ниже пояса. — Прошлая программа не понравилась.
— П-почему?
— Говорят, вы все время заслоняете гостей. А спонсору как раз нужен акцент на простой народ. Спрашивают, где награждение победителей конкурса.
Альберт
— Это что, моя проблема?! Я им буду рожать победителей? А ассистенты ваши чем будут заниматься? Колбасу жрать?!
Леночка поперхнулась бутербродом.
— Я всем разослала приглашения!
— Ха! Приглашения! Надо было встретиться с каждым! Это ваша обязанность, дорогая — подавать гостей передачи прямо к столу!
— Ага, щас! — Леночка не собиралась сдаваться. — Они все из области! Где я с ними буду встречаться?!
— Это ваше интимное дело, где встречаться! — грубил Щедринский.
— Мы работать будем сегодня, или нет? — устало спросила Алла Леонидовна.
— Это не работа! — взвизгнул Альберт Витальевич. — Это травля актера на площадке! Я не могу один тащить на себе всю программу, да еще отбиваться от идиотских наскоков!
— То есть вы отказываетесь?
— Да, отказываюсь! — Щедринский тяжело дышал, — … от чего?
— От работы.
— Не дождетесь! Интриганы! Мотор!
— Мотор идет, — равнодушно отозвался оператор.
Лицо Альберта Витальевича исказила приветливая улыбка.
— Здравствуйте, дорогие любители котлет и профессионалы пельменей! — заорал он, глядя в камеру. — Как всегда в это время, с вами программа «Кушать подано» и ее постоянный теле-шеф-повар Альберт Щедринский!!!.. Ага! Потекли слюнки! И не зря, потому что сегодня мы снова будем готовить самые аппетитные блюда из продукции многочисленных спонсоров нашей по-пу-лярнейшей передачи!..
Итак, Оно вернулось. И сразу два новых убийства. Совсем, как тогда, в Москве. Я-то надеялся, что Его притягивает густонаселенный город. Думал, если уеду в провинцию, то избавлюсь от кошмара. Не тут-то было. Я нужен Ему как свидетель. Оно словно видит моими глазами то, что творит… Нечто бесформенное и бестелесное возникает где-то на самом краю зрения, во всяком случае мне никак не удается точно уловить этот момент. Тень, мирно лежавшая в пыльном углу, вдруг начинает двигаться, набрасывается на человека и заглатывает. Вернее, поедает, как кислота, или пережевывает, как мясорубка. Судя по отчаянным воплям. И по тому, как резко они обрываются… Невозможно рассказать, что я испытываю в эти несколько мгновений. Оно питается моим ужасом, и я чувствую, что ужас доставляет ему еще большее наслаждение, чем кровь и мясо. Но самое страшное, что это Его наслаждение передается и мне…
Колесников долго брел вдоль решетчатой ограды бывшего зернохранилища, ныне обращенного в съемочный павильон частной телекомпании «Монитор». Судя по состоянию ограды, телекомпания переживала не лучшие времена, во всяком случае с «Парамаунтом» пока не конкурировала. Ограда была ржавая и щербатая, половины прутьев недоставало. Колесникову, несмотря на его официальный статус, очень хотелось пролезть сквозь дыру в заборе и пойти напрямик к зданию. Но он не рискнул. Уж больно высокие сугробы намело на этой голливудской территории. Павильон сиротливо
Да, забрались артисты, подумал Колесников. Ступая глубокой колеей, проторенной грузовиками, он добрел, наконец, до распахнутых ворот и повернул к зданию. Его удивило, что ко второму, недостроенному корпусу тоже шла тропинка, или, скорее, цепочка следов. Кто-то прошел туда-обратно всего несколько раз. Следы огибали едва заметный в сугробах цоколь постройки и терялись где-то за ним. Довольно странно. Что могло понадобиться человеку в этих руинах Продовольственной Программы? Ладно, это потом. Колесников поднялся на крыльцо павильона, потопал ногами, стряхивая снег, и позвонил в дверь.
К этому времени работа в студии, буквально, дошла до кипения. На плите пускала густые пары большая цептеровская кастрюля со стеклянной крышкой, оператор с осветителями суетились, готовясь снять крупный план блюда, как только оно доварится, а рядом кипятился и плевался не хуже кастрюли раскаленный до последнего градуса Альберт Щедринский.
— Все! Больше ждать нельзя! Мы же не успеем снять концовку! Давайте, как будто готово!
— Так оно еще невкусное, — возразила Леночка, сооружая себе бутерброд из трех сортов колбасы.
— Мне плевать на вкус! — заорал Щедринский, — Мне важен темп, драйв, эмоция!
— Ну тогда пробуйте, — безжалостно сказала Алла Леонидовна, — только жуйте без отвращения! А то вы мне в прошлый раз загубили крупный план голубца!
— Чем это?! — всколыхнулся ведущий.
— Выражением лица! — срифмовала Леночка и прыснула в бутерброд.
— Та-ак, — Альберт Витальевич пошел пятнами, видными даже сквозь грим. — Прекратится когда-нибудь это издевательство?! Я сегодня же расскажу в дирекции, что вы нарочно срываете съемку!
— А я расскажу, что у вас палец порезанный! — не растерялась Леночка. — И вас с программы снимут!
Альберт Витальевич быстро спрятал руку за спину и обвел съемочную группу тяжелым взглядом.
— Избавиться от меня решили?! Ну мы еще посмотрим, кто от кого избавится! Не советую мне дорогу перебегать, — в глазах его засветился безумный огонек, — никому не советую! Как бы потом не пожалеть!
Последние слова Щедринский выкрикнул громко, с театральными раскатами, что в драматических спектаклях обычно предшествует появлению нового действующего лица. И действительно — дверь открылась, и в студию осторожно вступил Колесников.
— «Кушать подано», — произнес он сакраментальную фразу, — это здесь?
Альберт Витальевич досадливо поморщился, как артист, которому мешают репетировать.
— С рецептами — в редакцию!
Колесников покачал головой.
— У меня не рецепт.
— А! — оживился Щедринский, — так вас уже отобрали! Вы — гость?
— Нет, я не гость, — вздохнул вошедший, — Я — участковый.
— Э-э… врач? — не понял Альберт Витальевич.
— Милиционер. Участковый инспектор капитан Колесников. Надо бы поговорить…