Акционерное общество женщин
Шрифт:
– Девушки, уже без трех два. Шурик, ты телевизор включил? – закричала Кыса.
Все бросились в гостиную, стали рассаживаться по диванам. На огромном телеэкране уже бежал анонс «Мужчины – за модернизацию ЖКХ страны. Смотрите в прямом эфире трансляцию с площади Пречистенских ворот». Заставка изображала три устремленные вверх трубы на фоне храма Христа Спасителя. На верхушке каждой красовался огромный кран. Красный, белый и синий.
– ЖКХ? – спросил Мэтью.
– Коммунальные услуги, – объяснила Алена.
– Не слушай ее, Мэтью, – вмешалась Полина. – ЖК – это «Жлобские краники», а
На экране появилось лицо ведущего: «Мужчины Москвы выступили с инициативой неформального и неполитического объединения мужчин страны. Они возмущены тем, что, несмотря на увеличение год от года бюджета жилищно-коммунального хозяйства страны, задача его модернизации все еще не решена. Основная проблема, по их мнению, – это постоянно текущие краны. Мы ведем репортаж об этом событии в прямом эфире».
– Какой репортаж? На флеш-мобе же нельзя толкать речи. Это же не митинг!
– Кыс, не ищи тут логики. Ясно, что постановочный перфоманс.
На экране мужчины, все как один с водопроводными кранами в руках, подтягивались в центр площади. Кое-кто нес плакаты. «Мужчина – краник жизни», «Женщины – достояние нации. Нация – это мы». «Розовая угроза страшнее оранжевой».
– Ни розового, ни оранжевого чтоб на нашем балу в помине не было, не забудь, Кыса! – воскликнула Полина. – А этот-то, смотрите!
Камера крупным планом выхватила мужика, на майке которого красовалась надпись: «Твердой рукой завернем все краны и гайки!» К нему подошел другой с плакатом «Женщины считают, что льют воду? Льем только мы!!!»
– Что они льют? Там три четверти импотентов. – Алена подлила себе шампанского. – Они пришли не нам кукиш-краник показать, а поддержать заклинаниями свою иссякающую веру, что они что-то могут. Импотенты во всех смыслах этого слова!
В центре площади происходило безмолвное движение, а комментатор захлебывался словами: «Мужчины озабочены, что бюрократические препоны мешают устранить утечки, заливы, уносящие триллионы рублей налогоплательщиков. Между тем в ЖЭКах, районных технических инспекциях, да и вообще в местных органах власти всем заправляют женщины. По мнению мужчин, они занимаются бумаготворчеством. Чинят же текущие краны, устраняют засоры в канализации по-прежнему мужчины. Сегодняшняя акция продиктована желанием мужчин коллективно найти решение многих наболевших проблем…»
– Точно заклинания, ты права, Алена, – хмыкнула Степанова.
Тем временем мужчины в центре сгруппировались, одни вставали на колено, другие лезли на их плечи. «Делай раз! Делай два!» – захлебывался комментатор: – Пирамида. Забытый символ единства нации. Мужчины решили вспомнить о нашей истории. Все, рассыпались!»
Пирамида действительно рассыпалась, и тут же стала выстраиваться новая. Затем стали возникать круги, центры которых образовывали кулаки мужчин, сжимающие краны. Вокруг каждого круга возникал второй, третий, диаметрами все больше. Внешние круги метили кранами куда-то ниже поясницы мужчин, стоящих перед ними. Все снова рассыпалось, теперь мужчины строились в шеренги, мерно покачивая бедрами и делая руками характерные жесты – мол, всех отымеем…
– Никакой эстетики.
– Замечательная идея! – воскликнула Кыса. – Классически и благородно. В Итальянском дворике столы, а в главной зале, ну, которая вроде вестибюля, – сбор гостей. И танцы! Обязательно танцы!
– …Кать, ты меня слышишь? – Степанова пыталась перекричать и комментатора, и Кысу. – Раз они у храма, то мы должны быть в Пушкинском, поняла? И чтоб нас тоже по телевизору показывали!
– Дайте посмотреть спокойно! – кричала в ответ Катька. – Не слышу, что комментатор говорит.
Мужчины повторяли первую пирамиду.
– Все, захлебывается фантазия, – злорадно сказала Алена, подливая себе еще шампанского, но в это время над пирамидой взмыл плакат: «Требуем памятник Аристотелю на Лубянке!»
– Это по крайней мере талантливо, – засмеялись подруги.
Но в это время со стороны набережной на площадь стала подниматься цепочка женщин!
– Женщины? – воскликнула Полина. – Откуда?!
Женщины шли плавно, изящной походкой, все на высоких каблуках, в обтягивающих джинсах и коротких юбках, в разноцветных облегающих топах. Они выстраивались в шеренгу напротив мужчин. Комментатор в замешательстве умолк, а на площади зазвучала музыка:
– Караван! Дюк Эллингтон! – закричала Кыса.
Женщины раскачивались под звуки сомнабулической музыки, десятилетиями вызывающей ассоциации с заклинаниями змей, томно, страстно. То протягивая руки к мужчинам, то отворачиваясь от них…
– Ей-богу, сейчас автозаки пришлют. Смотрите, смотрите, узнаете, кто это?
В центре женской шеренги крупным планом появилось лицо… Марины! Той самой Марины Беляковой, что когда-то выгнала своего Козлика! Она выглядела почти девчонкой! В укороченных тонких бледно-голубых джинсах, в белой шелковой полупрозрачной кофточке, она изгибалась под музыку, играя водопадом роскошных белокурых волос. Рядом с ней сомнамбулическому танцу отдавался еще десяток стройных сексапильных женских тел с обнаженными плечами и ногами.
– Смотрите, Ника! И Милана. Кыса, а вон и Настя! – воскликнула Полина. – Девчонки! Это же все наши клиентки!
– Это Белякова всех организовала! – кричала Катька. – Вот баба, конь с яйцами!
– Пока мы тут революцию, как пирамиду, сначала собирали, а потом рассыпали, женщины сами, без нашего участия, на дело организовались. Что значит просвещение! – Полина пыталась всех перекричать. – Глянули в Интернет и смекнули. Защищают себя, свою свободу и наше общество!
Мужчины на экране не могли отвести взгляда от извивающихся в танце перед их глазами сотен женских тел, краники выпадали из их рук. Марина в танце приблизилась к мужику, державшему плакат с требованием памятника Аристотелю. Вырвав плакат, она прижалась к мужчине, потом оттолкнула его от себя, взмахнув волной волос. Милана, Ника, Настя, другие женщины – и молодые, и не очень, но все очаровательные, – разбирали мужчин по парам. На секунду все замерло. Смолк «Караван» Эллингтона, над площадью повисла тишина. Но тут же ее взорвал иной ритм и иная мелодия: