аКОРРУПЦИЯ

Кадацкий Андрей

– А что? – Шоферу не нравились подколки Сергея, для остроумных ответов недоставало интеллекта.

– Нога болит?

– Да, палец гноится…

– Коля вторую неделю хромает. Ты его подвозил, вот и заразился.

Оставив мужика в ступоре, продажник вошел в здание. Охранник, переставший обижаться, вопрошающе глянул, прочел в манагерских глазах: «Позже».

Секретарша Ирочка сидела на месте. Когда голубоглазая девчушка с большими бантами пошла в школу, Ерошкин поступил в институт. Сейчас благодаря туфелькам на высоком каблучке она догнала ведущего менеджера в

росте. «Лицо фирмы» слыла блондинкой, красилась с золотистым отливом, длинные волосы, будто лучики, ниспадали с чудесной головки. Мужики облизывались, глядя на атласную кожу с бессменным загаром. Игривые глазки кокетливо приветствовали входящих и исходящих, вздернутый носик и чувственные губки учащали мужской пульс. Рукотворное творение – отлично сделанная грудь подчеркивалась ношением пуш-ап. Офисные бычки по надуманным причинам крутились у ярко-красного платьица с глубоким декольте, подолом на уровне нижнего белья и талией на уровне творения.

– Салют, красотка! – Сергей заглянул в глубины разреза, пожал руки собравшимся, сунув папку под мышку. – Шеф у себя?

– Привет! – Ирочка изобразила застенчивость. – Да, но там Лобов.

– Они-то мне и нужны.

Продажник перегнулся через стол, похотливым взглядом оглядел очаровательные ножки и пододвинул телефон. Секретарша изобразила смущение. Коллеги, привыкшие к наглости и вседозволенности любимчика шефа, завидовали молча.

– Пал Палыч! – Манагер нажал на спикерфон для демонстрации превосходства.

– Да, Сергей Михайлович! – Только к одному человеку на фирме босс обращался по имени-отчеству, хоть и на «ты».

– Можно зайти?

– Заходи, дорогой.

Чувствуя спиной волчьи взгляды коллег, Ерошкин вошел в кабинет.

– Здра-а-авствуйте, Александр Сергеич!

Сергей пожал руку Лобову, практически копии последнего генсека СССР Горбачева, но без родимого пятна и с чуть большим количеством волос. Старик вместо денег приносил фирме много шума из ничего, заслужив снисходительность вместо уважения. Не имей сто рублей, а имей сто друзей. Александр Сергеевич жил по понятиям прошлого, ища прибыль в связях. С переходом к рыночной экономике остался коммунистом, но без выпячивания убеждений. Как все мягкие по природе люди, являлся сторонником «жесткой руки», дома хранил бюст Сталина.

– Здравствуй, Сергей Михалыч! – Лоббист привстал для приветствия. – Как здоровьице?

От этого вопроса автоматически хотелось к Галке, на диагностику. Через шесть секунд мозг напомнил: тридцать пять – еще не возраст.

– Вашими молитвами, Александр Сергеич. Как ваше драгоценное? – Продажник плюхнулся в кресло, положив папку на колени.

– Диабет замучил, надо ложиться в больницу… Давление скачет, сердечко пошаливает…

– Старость не в радость.

– И не говори! Надо что-то делать… На днях ездил к знахарке… – Лобов в красках описал лечение народными средствами.

– Кстати, Сергей Михалыч, – вмешался в диалог директор, – с утра хотел спросить, где так подзагорел? В отпуск вроде не ходил…

– Мотаюсь по городу, а не в офисе просиживаю. Хоть не на свежем, но все-таки воздухе.

– Александр Сергеич тоже покраснел… – Горевой рассмотрел лицо лоббиста.

– Это от стыда, – пошутил Ерошкин.

– Вечно он надо мной смеется! – Лобов сделал обиженный вид.

– Я ж любя, Александр Сергеич. – Виновник сделал извиняющийся вид. – Вы ж для меня, как Пушкин – наше все!

– Хорошо хоть не как Грибоедов – «горе от ума»…

– А он тоже Александр Сергеич?

– Конечно.

– Не знал.

– Стыдно, так не знать классику, – отыгрался старик.

– Как все прошло? – вмешался в пикировку директор, обращаясь к манагеру. – Прошу прощения, Александр Сергеич, что перебиваю…

Лоббист на окладе не обижался, даже когда посылали открытым текстом.

– О-о, Пал Палыч! Такого шоу я никогда не видел.

Ерошкин рассказал о встрече с Синявиным, вернул конверт.

– У нас тоже облом, – взгрустнул Горевой.

– Отказались от сотрудничества?

– Угу. Говорит, пришли бы месяц назад – все бы сделал. А сейчас душа просит, а руки не берут… вот как бывает.

– И куда катится этот мир? – Манагер любил пофилософствовать и в течение дня.

– Откуда деньги брать будешь, Сергей Михалыч? Продажи падают, теперь и от мэрии ждать нечего…

– Надеюсь, на Руси еще не перевелись алчные натуры – без них в нашем деле никуда. А что касается администрации…

– Давай я поговорю, – высказал мысль продажника лоббист.

– Хорошая идея, но только аккуратней, клиент нынче нервный…

– О чем ты говоришь?! – К Лобову вернулся привычный энтузиазм. Год работы в «ГеоСтройТехнологии», а результат нулевой. Оклад значительно превышал отдачу. Над «связистом» навис дамоклов меч увольнения. – Ты же меня знаешь!

Ерошкин знал, поэтому и опасался.

– Сергей Михалыч, тогда введи Александра Сергеича в курс дела, – поддержал директор.

– Не вопрос.

Белый конверт вернулся в черную папку. Манагер поднялся, намереваясь покинуть кабинет для инструктажа, но лоббист предпочел еще помозолить глаза начальству.

Выйдя от шефа, Ерошкин прошел по желтостенному коридору на кухню. В круговороте дел он пропустил традиционное кофепитие. У стола ворковала Ирочка – директор пропустил утренний чай. Редкое событие – ворковала одна. Сергей швырнул папку на стол. Словно истосковавшийся любовник, набросился на секретаршу, прижал к стене, навалился на вожделенное тело. Руки быстро скользили по груди, бедрам, сжимали упругую попку, губы искали поцелуя. Ирочка уклонялась, изображая сопротивление.

– Сергей Михайлович, что вы? Вдруг кто-нибудь войдет?

– Скажем, что я не устоял перед тобой, а ты меня всего лишь… поддержала… от падения… от грехопадения…

Она положила маленькие пальчики на вытянувшиеся губы чужого мужа.

– Неужто жена уехала к маме?

– Нет, но еще не вечер. – Ловелас сконцентрировал поцелуи на плечиках, шейке.

– Ну все, Сереж, хватит! – Секретарша перестала изображать, оттолкнула.

Ерошкин удивился силе мягких ручек, ослабил объятья. Ирочка высвободилась, оправила платье, грустный взгляд скользнул по полу.