Акушер-Ха! (сборник)
Шрифт:
2-й м у ж ч и н а: Ты знал!
1-й м у ж ч и н а: Ну?
2-й м у ж ч и н а: Что «ну»?
1-й м у ж ч и н а: Где соль?
2-й м у ж ч и н а: Соль на кухне, а фишка в том, что анекдоты тебе рассказывать неинтересно. Потому что ты их ВСЕГДА знаешь!
1-й м у ж ч и н а: Я как-то не подумал об этом…
2-й м у ж ч и н а: А ты подумай…
1-й м у ж ч и н а: Не дерзи.
2-й м у ж ч и н а: Ты так и не понял – в этом и была соль.
1-й м у ж ч и н а: В чём?
2-й м у ж ч и н а: Господи! Чтобы ты подумал!
Действие второе
Сцена вновь освещается.
С т у д е н т к а: Говорю же – психоз никуда не денется! Мужики на месте. (Поднимает вверх руку с черепом.) А мне Вадик такой расчудесный черепок выдал на дом. Как увидела его, так захотелось остеологию повторить…
2-й м у ж ч и н а (весело): Ври больше, Гамлет хренов!
Ст у д е н т к а (как бы оправдываясь): Частично хотя бы… На пластмассовых же не все эти, sulcus’ы – foramen’ы, мать их за ногу, визуализируются. Правда, за то, что он правила нарушил, пришлось пообещать с ним в кино сходить…
2-й м у ж ч и н а: Ничего-ничего, потерпишь! В жизни за всё надо платить! И за щедрость лаборанта, и за «Parker», и за преданность идеалам любви ко взрослым дядькам. Вопрос цены.
Ст у д е н т к а (кладёт череп на пол, сама садится напротив на железный ящик у стены и обращается к черепу): Ну, что смотришь?..
2-й м у ж ч и н а: А cranium тебе хреновенький попался – далеко не «бедного Йорика». Так что у него наверняка с бороздками не очень. Ну-ка… (Чуть привстаёт с табурета и разглядывает череп.) Ну да (садится) – бывшее мозгохранилище безродного алкаша, зарезанного товарищем по пьянке. Чья «коробочка», что, кстати, весьма характерно, преет сейчас под кучей силоса трёхлетней выдержки на окраине деревни Облянищево. Вот где зарыто истинное семя гротеска!
Ст у д е н т к а (черепу): Такой красивый и такой мёртвый…
1-й м у ж ч и н а: Ты не прав, друг мой. Всё у него точно такое же, как и у черепа Гомера.
2-й м у ж ч и н а: Ах, ну да, ну да… Прости, «по образу и подобию» – догмат. Одесский бомж, Гомер и «бедный Йорик» – всё сделано в Китае. Штамповка в Поднебесной. Но учёными-то давно доказано, что строение черепа уникально. Видно, балуешься всё-таки handmade’ом на досуге, а?
1-й м у ж ч и н а: Как же ты умеешь всё извратить! Штамповка штамповкой, но сама по себе исходно – она лишь груда мёртворождённой формы, к коей и возвращается. У тебя в голове такой же хаос, как и у этой девочки. Только в отличие от неё ты иногда способен его упорядочивать.
2-й м у ж ч и н а (гордо, но с лёгким оттенком заискивания): Но ведь способен!
1-й м у ж ч и н а: Сейчас явно не этот случай. Да и вообще, ты способности свои применяешь только лишь когда тебе этого хочется.
2-й м у ж ч и н а (искренне удивляясь): А что в этом плохого?
1-й
2-й м у ж ч и н а: Зато оказалось достаточно для того, чтобы сослать меня руководить отделом технического контроля без права повышения!
1-й м у ж ч и н а: Опять за своё!
2-й м у ж ч и н а: Да, я потерял лицо. Один разок. И что же мне теперь, гнить безо всякой перспективы до конца дней? Мы не в Японии.
1-й м у ж ч и н а: Прекрати ныть. Каждый раз одно и то же – надоело.
2-й м у ж ч и н а: Надое-ело… Хаос ему не нравится… Он на то и хаос, что его не надо упорядочивать… Ладно. Проехали…
1-й м у ж ч и н а (наигранно с облегчением): Слава мудрейшим.
2-й м у ж ч и н а (с нескрываемым сарказмом): «Хоботов, я оценила!»
1-й м у ж ч и н а: Твой ход.
2-й м у ж ч и н а: Сейчас. Сейчас я схожу… (Достаёт из кармана микрофон и изображает, что берёт интервью у 1-го мужчины, подражая женскому голосу.) Дедушка, а сколько вам лет?
1-й м у ж ч и н а (с готовностью наигранно срывающимся старческим голосом): Сто пятьдесят восемь.
2-й м у ж ч и н а (сначала отводит микрофон в сторону и хриплым шёпотом суфлёра подсказывает): Миллиардов… (1-й мужчина в ответ отмахивается от него, тот продолжает снова «женским» голосом.) Ах, как вам это удаётся! Вы, наверное, не курите и не употребляете?
1-й м у ж ч и н а (с усмешкой): А как же… И курю, и употребляю. (Делает наигранно многозначительную паузу.) Иначе я вообще никогда не сдохну!
Ст у д е н т к а (громко смеётся, затем резко встаёт и декламирует):
Такие мы —Всегда всё знаем,Умеем многое,И вотЖивём и недопонимаем,Что в мерах нормЕсть нормы квот…(Затем, резко сменив тембр голоса, нараспев, как ребёнок на утреннике.) Расскажи мне, черепок, почему я одинок?..
2-й м у ж ч и н а: Ка-ак?!
1-й м у ж ч и н а: Это привычка у неё такая – произносить вслух пустые вопросы, чтобы успеть взглянуть на apriori известные ответы…
Ст у д е н т к а (садится обратно на ящик и вновь обращается к черепу): Молчишь? Ты вот только сказать не можешь, а я подумать боюсь. У тебя боль уже позади, а мне страшно…
2-й м у ж ч и н а: С ними не соскучишься, честное слово! Вот я раз одному швейцарцу [70] говорю: «Если бы мы могли осмыслить смерть во всей её полноте, то сами бы умерли в тот же миг».
70
Дени де Ружмон (1906–1985). Следующая цитата из его книги «Доля Дьявола».