Александр Мальцев
Шрифт:
Коноваленко заложил основы современного вратарского искусства. Именно он, бывший нападающий, первым из вратарей, благодаря своему превосходному катанию, начал молниеносно перемещаться в рамке, сокращая угол обстрела своих ворот. Именно он первым стал настаивать на том, чтобы тренеры на занятиях уделяли вратарю больше внимания, чем полевым игрокам, тем самым осознавая особенное, «привилегированное» положение голкипера.
В 14 лет Коноваленко пошел трудиться на Горьковский автозавод – надо было помочь кормить семью. Начинал, как многие его сверстники, выбравшие хоккей, сначала футболистом – в 14 лет был основным полузащитником горьковского «Торпедо». Параллельно занимался в хоккейной секции, где ему, из-за небольшого роста,
Как и Мальцев, Виктор Коноваленко был застенчивым, немногословным человеком. Про эту неразговорчивость вратаря в хоккейном мире ходили легенды. Григорий Твалтвадзе в подтверждение этих слов рассказал о том, что, готовя фильм о знаменитом вратаре в Нижнем Новгороде, спросил у одного из одноклубников, как молчун Коноваленко командовал игроками обороны. «А он с нами и не разговаривал, он выстраивал защиту короткими словечками, – ошарашил телекомментатора игрок. – У Виктора были свои секретные слова и звуки, которые воспринимали защитники, типа: “А!”, “Ну!”, “Куда?”» Жена Коноваленко как-то в шутку сказала, что в их доме иногда стояла такая тишина, что она сомневалась, есть ли у нее вообще муж.
И в сборной, приезжая из Горького, вратарь старался слушать других и оставаться в стороне от разговоров. «В начале сезона я всегда охотно и много тренировался, а в конце зимы только проводил матчи календаря, давала знать о себе нагрузка», – признавался в одном из интервью Виктор Коноваленко.
С этими словами перекликается один любопытный эпизод, который случился в сборной. «Витя приезжал на сборы национальной команды в значительно худших, чем динамовцы, армейцы, спартаковцы, физических кондициях, в немного разобранном состоянии, – рассказывает Виталий Давыдов. – Для него были настоящим испытанием физические нагрузки, которые начинали предлагаться Тарасовым с первого же дня. Помню, мы пришли в зал для разминки и Анатолий Владимирович начал ее с упражнений на поднятие 20-килограммовых блинов от штанги. Все легли спиной на пол и по команде тренера начали поднимать груз. “Подняли – опустили”, – четко командовал Тарасов, прохаживаясь между рядами игроков. Наконец подошел к Коноваленко. Тот кряхтит, с трудом поднимает блин, пот с него градом льется. Постоял возле него Анатолий Владимирович, пока Витя не признался, выдавливая слова: “Тяжело, может, хватит?” Тарасов, как показалось, только этого и ждал. Заложил руки за спину, наклонился к вратарю и сказал так, чтобы слышали другие игроки: “Тяжело, говоришь, Витя? А ты пойди на завод устройся, может, легче будет!?” Под общий хохот хоккеистов Коноваленко, тужась, продолжил упражнения с блином».
Журналист Владимир Дворцов в своей книге «Хоккейный репортаж» привел курьезный случай, происшедший с вратарем уже в 1973 году после завершения карьеры. Он приехал в Москву для вручения в «Лужниках» приза «Лучшему вратарю первенства». Однако возле служебного входа, через который обычно проходили ветераны, контролер наотрез отказалась пропустить его. «Мало ли, что ты с призом, сегодня, знаешь, сколько таких ловкачей ходит, нет билетов на матч, так купят такие штуки и говорят, что идут вручать приз от газеты», – отрезала контролер. Тогда Виктор Коноваленко был вынужден признаться, что он – тот самый голкипер, который еще недавно защищал ворота сборной Советского Союза. «Коноваленко я бы, конечно, пропустила без всякого звука, – сказала женщина. – Но ведь вас я всегда видела в маске, а теперь непривычно видеть таким, без нее».
Александр Мальцев видел в Коноваленко не только старшего товарища по сборной, а в первую очередь надежного и порядочного человека. Он импонировал Мальцеву тем, что, несмотря на все «соблазны столиц», не предал клуб, его взрастивший. «До сих пор вспоминается эпизод, который случился весной 1972 года, – признается брат Мальцева, Сергей. – Хоккейный сезон заканчивался, уже прошел чемпионат мира, оставалось провести несколько тренировок в “Динамо” и со спокойной душой готовиться в отпуск. В команде нам дали выходной прямо посередине недели, мы приехали в Сашину квартиру на проспекте Мира».
Братья решили отдохнуть как следует, выспаться, никого не приглашая к себе в гости. На следующее утро, прямо спозаранку, в начале седьмого, в дверь позвонили. Мальцев-старший, как и любой нормальный человек, разразившись тирадой на тему прихода нежданного утреннего гостя, попросил брата открыть дверь и «настойчиво спросить», кого носят черти в такую рань. На пороге мальцевской квартиры стоял Виктор Коноваленко, в плаще, видно, что после долгой дороги, с небольшим пакетиком в руках. «Сашка дома?» – спросил вратарь у Сергея Мальцева.
В коридор вышел заспанный нападающий и обомлел, увидев в столь ранний час на пороге своей квартиры друга-горьковчанина. «Витя, ты чего это?» – только и вымолвил Мальцев. А Коноваленко, который уже ушел из сборной и доигрывал последний сезон в горьковском «Торпедо», вдруг ошеломил братьев: «Сашка, я мчался всю ночь из Горького увидеть тебя, тоска замучила, соскучился по общению с тобой». – «Да ладно тебе», – ответил изумленный Мальцев, не веря в реальность происходящего. «Посмотрите во двор», – произнес Коноваленко.
Братья вышли на балкон. Вернулись с открытыми ртами. У подъезда с включенными оборотами стояло такси – «Волга» с горьковскими номерами. Выходит, Виктор Коноваленко, с учетом расстояния между двумя городами, действительно ехал в Москву всю ночь.
Александр Мальцев, по-прежнему пораженный этим фактом, предложил Коноваленко отправить водителя домой, раздеться и присесть позавтракать. «Саша, я на самом деле к тебе на двадцать минут. Если только угостишь кофе…» – произнес вратарь. «Да ладно тебе, оставайся», – настаивал Мальцев. «Саша, дорогой, не могу, надо обратно ехать, сегодня вечером тренировка, – печально произнес Коноваленко. – Я просто хотел повидать тебя».
Виктор Коноваленко, подарив братьям Мальцевым сочную вяленую рыбу из вод великой русской реки Волги, выпил кофе. Он сдержал свое слово и через двадцать минут уехал в Горький на той самой машине, которая привезла его в Москву. А потрясенные братья, стоя на балконе в этот рассветный час, молча провожали взглядом такси, которое везло на родину великого вратаря сборной СССР…
В последние годы жизни Виктор Коноваленко работал директором того самого ледового дворца в родном городе, который сейчас носит его имя. Он трудился не покладая рук, несмотря на большие проблемы со зрением и прогрессирующий артроз. Умер легендарный страж ворот советской сборной 20 февраля 1996 года. От сердечного приступа прямо на рабочем месте во время планерки. На кладбище, теперь уже в Нижнем Новгороде, неповторимому вратарю сборной установлен оригинальный памятник. В полный рост, будто живой, Виктор Коноваленко, одетый в хоккейные доспехи, облокачивается на рамку ворот, которые он блистательно защищал в 1960– 1970-е годы.
Не менее легендарной личностью был игрок одного с Виктором Коноваленко хоккейного поколения Александр Рагулин, которого в знак особого уважения партнеры по сборной и ЦСКА называли с молодых лет Палычем. Пожалуй, ничье имя в сборной не было овеяно такими легендами, как рагулинское. «Уменьшенное отчество было вообще характерно не только в среде хоккеистов, но и внутри многих советских спортивных команд, – признается Виталий Семенович Давыдов. – Так, несмотря на молодой возраст, называли хоккеиста, зарекомендовавшего себя внутри коллектива. Меня начали называть Семенычем буквально после пары сезонов в “Динамо”. По отчеству обращались к Мальцеву, хотя вначале величали его Малец. Про Рагулина вообще говорить нечего: авторитет и в сборной, и в ЦСКА у него был неимоверный».