Александр Невский. Друг Орды и враг Запада
Шрифт:
Однако Батый не любил, когда нарушались его планы и его воля. "При возвращении в землю бесерминов, — пишет в конце своего сочинения Карпини, — в городе Лемфинк, мы нашли Угнея, который, по приказу жены Ярослава и Бату, ехал к вышеупомянутому Ярославу", как полагает знаменитый биограф Александра Невского В.Т. Пашуто, предупредить о готовящемся отравлении. Супруга Ярослава скончалась в том же 1245 г., когда он выехал в ставку Батыя; не исключено, что гонец вёз лишь известие о её смерти (татары, надо отдать им должное, относились к своим женщинам и жёнам видных союзников с величайшим уважением). Но в главном Пашуто был прав: Бату-хан решил не сдавать самого славного сына Ярослава Каракоруму, пока там правят хан Гуюк и его коварная мать.
Александр не захотел принять бесславную смерть от яда, а Батый не отправил знаменитого воина к великому хану. Узнав об этом на обратном пути, Карпини вернулся
22 января 1248 г. папа римский положил эту версию в основу грамоты, адресованной князю Александру, с целью совратить его в католицизм. Смесь наглости и лицемерия этого текста достигает такого градуса, что читатель не поверит мне, если не привести текст этого документа целиком.
"Благородному мужу Александру, герцогу Суздальскому, Иннокентий епископ, раб рабов Божиих.
Отец грядущего века, князь мира, сеятель благочестивых помыслов, Спаситель наш Господь Иисус Христос окропил росою своего благословения дух родителя твоего, светлой памяти Ярослава и, с дивной щедростью явив ему милость познать себя, уготовил ему дорогу в пустыне, которая привела его к яслям господним, подобно овце, долго блуждавшей в пустыне. Ибо, как стало нам известно из сообщения возлюбленного сына, брата Иоанна де Плано Карпини из ордена миноритов, поверенного нашего, отправленного к народу татарскому, отец твой, страстно вожделев обратиться в нового человека, смиренно и благочестиво отдал себя послушанию Римской церкви, матери своей, через этого брата, в присутствии Емера, военного советника. И вскоре бы о том проведали все люди, если бы смерть столь неожиданно и счастливо не вырвала его из жизни.
Поелику он столь счастливо завершил свой жизненный путь, то надобно благочестиво и твердо уверовать в то, что, причисленный к сонму праведников, он покоится в вечном блаженстве там, где сияет немеркнущий свет бесконечный, где разливается благоухание, не исчезающее от дуновения ветра, и где постоянно пребывает он в объятиях любви, в которой несть пресыщения.
Итак, желая, чтобы ты, как законный наследник отца своего, подобно ему обрел блаженство, мы, вроде той женщины из Евангелия, зажегшей светильник, дабы разыскать утерянную драхму, разведываем путь, прилагая усердие и тщание, чтобы мудро привести тебя к тому же, чтобы ты смог последовать спасительной стезей по стопам своего отца, достойного подражания во все времена, и с такой же чистотою в сердце и правдивостью в уме предаться исполнению заветов и поучений Римской церкви, чтобы ты, покинув путь греха, ведущего к вечному проклятию, смиренно воссоединился с той церковью, которая тех, кто ее чтит, несомненно, ведет к спасению прямой стезей своих наставлений.
Да не будет тобою разом отвергнута просьба наша (с которой обращаемся к тебе), исполняя наш долг, которая служит твоей же пользе, ибо весь спрос с тебя: чтобы убоялся ты Бога и всем сердцем своим его любил, соблюдая заветы его. Но, конечно, не останется сокрытым, что ты смысла здравого лишен, коль скоро откажешь в своем повиновении нам, мало того — Богу, чье место мы, недостойные, занимаем на земле. При повиновении же этом никто, каким бы могущественным он ни был, не поступится своею честью, напротив, всяческая мощь и независимость со временем умножаются, ибо во главе государств стоят те достойные, кто не только других превосходить желает, но и величию служить стремится.
Вот о чем светлость твою просим, напоминаем и ревностно увещеваем, дабы ты матерь Римскую церковь признал и ее папе повиновался, а также со рвением поощрял твоих подданных к повиновению апостольскому престолу, чтобы вкусить тебе от неувядаемых плодов вечного блаженства. Да будет тебе ведомо, что, коль скоро пристанешь ты к людям, угодным нам, более того — Богу, тебя среди других католиков первым почитать, а о возвеличении славы твоей неусыпно радеть будем.
Ведомо, что от опасностей легче бежать, прикрывшись щитом мудрости. Потому просим тебя об особой услуге: как только проведаешь, что татарское войско на христиан поднялось, чтоб не преминул ты немедля известить об этом братьев Тевтонского ордена, в Ливонии пребывающих, дабы, как только это (известие) через братьев оных дойдет до нашего сведения, мы смогли безотлагательно поразмыслить, каким образом, с помощью Божией, сим татарам мужественное сопротивление оказать.
За то же, что не пожелал ты подставить выю твою под ярмо татарских дикарей, мы будем воздавать хвалу мудрости твоей к вящей славе Господней. Писано в Лионе X дня февральских Календ, в год V" [153] .
Нагло солгав об обращении умирающего Ярослава в католичество, папа пишет о своей раскольничьей вере так, будто не светлое православие, а только католическая схизма открывает человеку путь к вечному блаженству. "Ты смысла здравого лишен. — грубит князю папа, — коль скоро откажешь в своем повиновении нам, мало того — Богу, чье место мы, недостойные, занимаем на земле". "Напоминаем и ревностно увещеваем, — продолжает Иннокентий IV, — дабы ты матерь Римскую церковь признал и ее папе повиновался, а также со рвением поощрял твоих подданных к повиновению апостольскому престолу".
153
Матузова В.И., Назарова Е.Л. Крестоносцы и Русь. М., 2002. С. 262–265 (латинский оригинал и перевод).
Не разделавшись с православной Русью руками крестоносцев, папа теперь мечтал о том, чтобы её добили татары. Он хвалит князя Александра за то, "что не пожелал ты подставить выю твою под ярмо татарских дикарей". Так что теперь, голубчик, доноси о намерениях татар Тевтонскому ордену, а мы уж подумаем, "каким образом, с помощью Божией, сим татарам мужественное сопротивление оказать"…
Мы с вами знаем, что папа римский в своих расчётах здорово ошибся. Приняв двух папских легатов с этим посланием летом 1248 г., Александр Невский уже решил свои проблемы с татарами. Прежде всего, он под вполне благовидным предлогом уклонился от поездки в Каракорум. Великим князем стал не Александр, а его дядя Святослав Всеволодович: такова была традиция, на Руси нередко уже нарушаемая, но для татар — вполне приемлемая. Зачем ему было ехать в Каракорум, если не требовалось утверждать наследование великокняжеского стола?! А великого князя Святослава туда пока не вызывали…
"В 1247 г., слышав Александр про смерть отца своего, — пишет Лаврентьевская летопись, — приехал из Новгорода во Владимир и плакал по отце своём с дядей своим Святославом и с братьями своими. Того же лета Святослав князь сын Всеволода сел во Владимире на столе отца своего, а племянников своих посадил по городам, как им урядил Ярослав" [154] .
Александр получил во владение Переяславль, Великий Новгород с пригородами, Зубцов, Нерехту, земли в Торжке и Волоке Ламском. Но утратил Тверь, Кашин и Коснятин, где сел на "стол" Ярослав Ярославич, а также отошедший к новому Галичско-Дмитровскому княжеству Дмитров [155] . Вероятно, он не был таким дележом доволен, но пока вынужден был сидеть тихо.
154
ПСРЛ.Т.I. Стлб. 471.
155
Пашуто В.Т. Александр Невский. С. 92. По другой версии Александр, напротив, получил, вдобавок к Новгороду, Тверь; Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси X–XIV св. М., 1984. С. 111, 113–115.
Затишье продолжалось недолго. Уже в конце 1247 г. Батый вызвал Андрея, а затем и Александра Ярославичей к себе [156] . Хану нужен был мир в тылу и не помешали бы опытные войска: на этот раз Гуюк-хан всерьёз готовил против него военный поход. В начале 1248 г. армия великого хана действительно выступила в направлении улуса Джучи. Батый, заблаговременно предупреждённый вдовой его брата Толуя, выступил с войсками навстречу врагу. Не исключено, что в рядах его войск шли и дружины Ярославичей. Однако в районе Мавераннахра (Северный Иран) Гуюк внезапно умер.
156
Там же в Лаврентьевской летописи сказано: "Того же (1247) лета поехал Андрей князь Ярославич в татары к Батыю и Александр князь поехал за братом к Батыю, Батый же почтив их послал их к ханевичам". Историки нередко толкуют это известие как попытку Андрея обойти брата в их предполагаемой борьбе за великокняжеский стол. Новгородский летописец ничего о таких хитростях не слыхал и написал просто: "В 1246 г. поехал князь Александр в татары". — НПЛ. С. 79.