Александр Невский
Шрифт:
Князь Александр воздал честь монгольскому властителю, как полагалось по обычаю. Не забыл он и про подарки — пять больших мешков серебра. Только ими можно было купить благоволение хана.
Что же касается пития кумыса с каплями крови кунаков — то мы не знаем, было это или не было. Это уже легенда, повторяемая многими историками: князь Александр якобы стал побратимом хана Сартака [11] . Это будто бы приближало самого Александра к хану и ускоряло решение всех его проблем! Думают также, что князь Александр не стерпел и пожаловался на младшего брата Андрея, считая, что тот несправедливо получил ярлык на великое княжение, не по закону взял себе отцовские города, которые по праву принадлежат старшему брату, что якобы неполностью платит хану «выходы и тамги» Суздальского княжества.
11
Побратимство—
Хан Сартак во всем согласился с князем Александром и выдал ему ярлык на великокняжеский стол Владимирский и на «старейшинство во всей братьи его».
Это была победа дипломатии Александра Невского, достигнутая как раз тогда, когда потерпела поражение дипломатия его брата Андрея. Русь выжила. Но надо было закреплять дело мира. Надо было продолжать Восточный Выбори постараться убедить русичей в его жизненной необходимости. Иначе — смерть!
НА ВЕЛИКОМ СТОЛЕ ВЛАДИМИРСКОМ
Князь Александр возвращался на Русь от хана Сартака по первой сакме: дорога шла по правому берегу Дона на север до брода у нынешней станицы Казанской, потом по левому берегу Дона до городища Казар; после переправы через реку Воронеж сакма шла в северном направлении на Рязань, а оттуда на Коломну и Москву и далее по реке Москве до Клязьмы и по ней до Владимира.
Князь дремал в крытой повозке и, наверное, думал о том, что будет с Русью и как дальше править ею. У него были великие предшественники на великокняжеском столе. Первый из великих князей Владимирских — брат его деда, великий князь Андрей Юрьевич Боголюбский (1157–1174). Сын основателя Москвы и Суздальского княжества, великого князя Киевского Юрия Долгорукого, князь Андрей, словно невесту, украсил свой стольный град Владимир, сделал его выше Ростова и Суздаля. Из далекого Вышгорода на Днепре он перенес сюда чудотворную икону Божией Матери, ставшую главной святыней Руси. По преданию, кони с повозкой, перевозившей эту икону, встали у Боголюбова на Клязьме, и никакие силы не могли их сдвинуть с места. Ночью во сне князю Андрею явилась Пресвятая Богородица с хартией в руке. Она сказала ему: «Не хочу, чтобы ты нес Мой образ в Ростов. Поставь его во Владимире, а на сем месте воздвигни церковь каменную во имя Моего Рождества и устрой обитель инокам». Князь Андрей так и поступил. Он построил церковь, монастырь и дворец в Боголюбове и стал жить там, отчего и получил прозвище — «Боголюбский».
В летописи сохранилось описание сказочной красоты церкви Рождества Богородицы:
И украси ю иконами многоценьными, Златом и каменьемь драгым, И жемчюгом великымь безьценьным, И устрой е различными цятами, И аспидными цятами украси ю, И всякими узорочьи удиви ю. Светлостью же не како зрети, Зане вся церкви бяше золота: И украсив ю, И удивив ю сосуды златыми многоценьными, Повеша тако, яко и всим приходящим дивитися. И вси бо видивше ю не могут сказати Изрядныя красоты ея…Пращур Александра был крутым и суровым властителем. Не жалуя удельных князей, он угрожал самостоятельности Новгорода и Рязани и хотел быть единственным хозяином земли Русской. Он умел сгибать спины непокорных бояр и жаловать своих дружинников и слуг — первых русских дворян — угодьями и деньгами за верную службу. Князь Андрей был хозяином и радетелем Владимиро-Суздальской земли и правил самовластно. Потому здесь не было ни веча, ни сильного боярства, а только покорные его воле горожане. Будучи самодержцем, он опирался на Церковь и хотел сделать Владимирскую митрополию независимой от Киева. Он мечтал сосредоточить в своих руках огромную власть, такую, чтобы все народы и их властители страшились бы его. Александр в душе мечтал о том же, а потому вспоминал деяния своего пращура с одобрением и гордостью за него. Он помнил, что во времена Боголюбcкого греки зорко следили за тем, что происходит во Владимире, а патриарх Лука Хризоверг слал грамоты владимирскому князю. Греки верно угадали растущую в глубине Восточной Европы созидательную Русскую силу, которая могла стать опасной и для них, и для Латинского Запада с его папежниками. Александр знал и о том, что князь Андрей начал с «духовного делания», с религиозного обоснования своей будущей политической мощи. В 1158–1161 годах он построил внутри кремля над самым обрывом, на городском холме «небеси подобный» великолепный соборный храм Успения Пресвятой
Помнил князь Александр и о том, как вскоре после обретения мощей святого Леонтия Ростовского (1164), князь Андрей, вооружившись чудотворными иконами — Владимирской Богородицы, Святого Спаса и Святого Креста, повел свои полки на волжских булгар. Тогда огненные лучи от иконы Святого Спаса охраняли его воинство и поражали неприятельское войско. Эта победа случилась 1 августа — в празднование Святому Спасу. 1 октября того же года Андрей Боголюбский учредил новый, чисто русский церковный праздник — Покрова Пресвятой Богородицы, которая своим Платом, подобно омофору, покрыла весь народ и повела его к спасению. Святой князь Александр Невский молился, чтобы и его княжение унаследовало частицу этой благодати небесной, а Владимир-на-Клязьме стал подлинной пуповиной земли Русской, ее средоточием, политическим центром будущего объединения Руси, «отцом городов русских», подобно тому как прежде Киев был «матерью городов русских»…
1 сентября 1252 года великий князь Александр Ярославич въехал во Владимир — город отца, деда, прадеда. У Золотых ворот его встречал митрополит Кирилл. Он носил титул митрополита Киевского, но жил большей частью во Владимире. Все духовенство, епископы и священники в ризах, с хоругвями, иконами и крестами, игумены и монахи, все миряне, простые и знатные, воины и горожане вышли ему навстречу. Торжественно гудели колокола, заглушая церковное пение. А большой хор пел слова святого псалма:
«Да воздаст Господь каждому по Правде его… Возлюбил еси Правду и возненавидел беззаконие: сего ради помаза тя Боже, Бог твой, елеем радости паче причастник твоих» (Пс. 44. 8).
Перед входом в Успенский собор князь вышел из повозки и подошел к митрополиту под благословение.
— Благословляю тебя, сын мой, — возгласил Кирилл. — С благополучным прибытием к отнему столу. Вокняжись над стадом овец своих, сколь можешь борони землю Русскую от ворогов!
Митрополит высоко поднял свой крест и осенил им великого князя, дав ему приложиться к кресту губами:
— Будь во всем подобен отцу твоему, великому князю Ярославу!
Затем митрополит ввел князя в храм и посадил на великокняжеский престол, возложив на голову великокняжеский венец, а в руку дал скипетр. Кирилл помазал его чело мирром и провозгласил:
— Буди здрав великий князь Александр Ярославич на столе Владимирском! Многая лета!
— Многая лета! — раздавалось на площадях и на улицах. Народ ликовал, приветствуя своего князя.
В жизни города Владимира было что-то глубоко созвучное жизни князя Александра. Самый склад жизни был здесь «тише, размереннее и строже, чем в Новгороде», писал историк Н. А. Клепинин. Владимир был милее Невскому герою с его внутренним распорядком и законностью. Новгородцы с их необузданностью, шумливостью, неуемностью являли прямую противоположность владимирцам. Первые жили по «Русской правде» и по распорядку веча, вторые — слушались Закона и слова княжеского. Первые были непредсказуемы в своих действиях, вторые — законопослушны и рациональны.
Здесь, между походами и поездками в Орду, и жил князь Александр размеренным бытом своих отцов. Вставал на рассвете, молился. Спешил по крытому переходу из княжеского дворца в храм Святого Димитрия Солунского, построенный его дедом Всеволодом Большое Гнездо. Затем, после заутрени, завтракал, вершил княжий суд, справедливый и скорый. Потом беседовал с митрополитом Кириллом, почитая его как отца. Порой общался со странниками и убогими, приходившими к княжескому двору, слушал диковинные рассказы калик перехожих о других странах, раздавал милостыню. Общался он и со священниками и монахами, ибо любил священнический и иноческий чин. Наступал черед бояр, и князь советовался с ними, если ему был важен их совет. Потом диктовал писцам свои распоряжения и послания, выслушивал гонцов. После вечерни иногда слушал гусельников и сказителей. Если приходило время ловитвы, ездил по рощам Боголюбова или отправлялся на соколиную и лебединую охоту в дремучие леса ростовские или двинские. Но государственные дела требовали постоянного внимания, самоотдачи, кропотливого и необычайного труда: ведь во всем великом княжестве было 30 городов!