Александра - наказание Господне
Шрифт:
Саша с трудом выдержала этот поток славословий. Ей не терпелось узнать у Павла, с которым у нее установились почти дружеские отношения, о самочувствии Адашева. Поставляемые Агафьей сведения сводились к одному: что сегодня Кирюша съел на завтрак и, какое горе, почти ничего не тронул за обедом!..
Но Павел то ли не захотел, то ли не знал, что сказать. Полина, оправившись после ночных потрясений, почти никого не допускала к князю. Верменичу удалось пробраться в спальню товарища поздно вечером, когда тот отослал свою добровольную сиделку спать. И они долго обсуждали происшедшее, пока Агафья не отругала обоих.
По всей вероятности,
– Очень я по ним соскучился, Павлуша! – смущенно улыбаясь, Адашев посмотрел на друга. – Полина запрещает мне видеться с ними, боится, что расстроят меня чем-нибудь. Нянька тоже вся в хлопотах, ничего от нее не узнаешь. Право, стыдно даже! Мне, взрослому мужчине, заполучившему какую-то царапину, столько внимания и заботы...
– С мальчиками все в порядке! – Павел щипчиками подправил фитиль. – Сегодня потеплело, и они почти весь день провели на улице, строили свою крепость. Полина зря беспокоится. Они сейчас тише воды ниже травы. Я поначалу думал, что они заболели, потом узнал у Серафимы, что они сильно о тебе, Кирилл, переживают. Ильюшка весь день проплакал. Андрей, правда, не ревел, но замучил Сашу расспросами...
– Смотрю, ты времени не теряешь! – усмехнулся Адашев. – Вот уже и гувернантка для тебя просто Саша, Серафима сведения поставляет...
– Эти девушки, – сухо заметил Верменич, – сделали все, чтобы ты не загнулся раньше времени! Неужели не знаешь до сих пор, что Саша и Серафима всю ночь провели возле тебя и буквально вытащили с того света. Ты ведь чуть кровью не изошел, Кирюша! А я впервые в своей жизни видел, чтобы женщина не хуже моего корабельного лекаря штопала раны и осматривала кое-кого на предмет переломов...
– Не хочешь ли ты сказать, что мадемуазель видела меня без одежды? – побледнел князь.
– С чего ты так испугался, mon cher ami? – ехидно улыбнулся Павел. – Все твои мужские достоинства скрывались под простыней, сам ты пребывал в бесчувственном состоянии, а женский интерес к твоей персоне был вызван исключительно синяками да ссадинами...
Князь откинулся на подушки:
– Я непременно их отблагодарю, однако Полина жаловалась, что мадемуазель Александра позволила себе откровенную грубость и оскорбила ее в присутствии слуг. Почему ты молчишь об этом, Павел?
Верменич скривился как от негодного кваса.
– Твоя Полина тоже хороша! В самый неподходящий момент принялась выяснять, кто в доме хозяин, вот Саша и не сдержалась...
– Ты, похоже, ее оправдываешь?
– Ни в коем случае! А почему баронесса не сказала и о моей ссоре с ней? Разговор состоялся бурный, боюсь, после твоей женитьбы нашей дружбе придет конец. Первое, что она сделает в качестве княгини, откажет мне от дома, а потом еще и веревку пришлет, чтобы я скорее удавился и не мешал вашему счастью!
– Полина не заслужила того, чтобы злословить о ней, – оборвал приятеля Адашев. – Каждый вечер я с превеликим трудом заставляю ее покинуть мою спальню и отправиться отдыхать. А рано утром она опять здесь и не отходит от меня ни на минуту. Уверен, из нее получится хорошая, заботливая жена и мать!
– А
– Я тебе раз и навсегда запрещаю копаться в чужом белье! – Адашев, сморщившись от боли, поднялся с подушки, сел на постели и осторожно спустил ноги с кровати. – У тебя поразительные способности лезть не в свои дела. Как ты не поймешь, что сейчас только мешаешь мне! – Князь сделал попытку подняться, но Верменич остановил его.
– Я все прекрасно понимаю. Павлуша Верменич стал лишним в доме князя Адашева! Рано друзьями кидаешься, Кирилл! – Приятель потрепал раненого князя по плечу. – Что ж, становиться на дороге у тебя я больше не намерен. За эти дни у меня и своих дел накопилось предостаточно, потому не поминай лихом!.. – Верменич направился к двери, но на пороге остановился и, не оборачиваясь, глухо проговорил: – Если вдруг понадоблюсь, шли лакея. Авось сгожусь на что-нибудь полезное!..
– Прекрати вести себя как капризная барышня! – Князь рассердился не на шутку. – Не нравится тебе Полина, не надо! Но держи это при себе! Я же не указываю тебе, с какой девкой переспать! Не путай божий дар с яичницей!
– Ни с одной из них я не спал ради благодарности или какой-то выгоды! По мне лучше головой на плаху, чем с нелюбимой бабой в постель!.. – возразил Павел.
Князь не успел ответить. Агафья, привлеченная громкими голосами, выгнала «басурмана» из спальни. Несмотря на поздний вечер, Верменич ночевать в гостях отказался и отбыл к себе в имение.
Целых два дня о нем не было ни слуху ни духу, но на третий Павел вновь появился в доме, только в спальню к раненому не поднялся, объяснив это нежеланием лишний раз утомлять князя.
Саша догадывалась, что между друзьями что-то произошло, а Агафья на ее вопрос лишь огорченно покачала головой:
– Знать ничего не знаю, девонька! Только сдается мне, все из-за нее! – Нянька, округлив глаза, многозначительно посмотрела на потолок. Там, на втором этаже, в спальне князя находилась сейчас баронесса Дизендорф. – Скорее бы уж старые князь да княгиня возвращались, а то окрутит эта Полина Кирюшу, как пить дать окрутит!
Вечером того же дня разразился очередной скандал. На этот раз из-за Серафимы. Горничная, как всегда перед сном, несла в спальню мальчиков горячее молоко и нечаянно пролила его на ногу Кирдягина. Слонявшийся целыми днями по дому кузен почти не пострадал, если не считать загубленных панталон и ссадины на правой скуле, от удара подносом.
Серафима с возмущением рассказывала Саше о разносе, который ей устроила баронесса, и каких трудов ей стоило сдержаться.
Серафима давно заметила повышенный к ней интерес Кирдягина и потому старалась избегать темных углов, где тот пытался ее поймать. До сегодняшнего дня эти маневры приносили успех, но вечером негодяй подкараулил девушку в полутемном коридоре неподалеку от спальни мальчиков и, воспользовавшись, что руки у нее заняты, прижал к стене и попытался задрать юбку. Но на этот раз Серафима не поставила в сторону поднос, как в случае с Верменичем...