Александровские Кадеты. Смута. Том 1
Шрифт:
– Но что же делать? – совсем по-детски спросил Петя. – Что же будет? Как… как у тех?
– У тех не было Государя, – повторил вслух свою мысль Две Мишени. – А у нас он есть.
Петя Ниткин молчал. Нехорошо так молчал, убито.
– Государь – это… это не всё, Константин Сергеевич, – словно равному, сказал он. – Если я чего-то и понял – и оттуда, и из того, что творится у нас, – без идеи нельзя. А у нас какая идея? За что стоим?
–
– У нас верноподданические адреса пишут, – тихо, но убеждённо возразил Петя Ниткин.
– Адреса – это не плакаты, – с такой же убеждённостью покачал головой полковник. – Адрес – это почти что личное послание…
– А Отечество как же? Мы-то знаем, как они за него сражались. Дай нам Господь всем так сражаться в последний наш час…
– Вот и мы сражаемся за Отечество, Пётр. И у нас есть интервенты, на нашу землю явившиеся.
– Немцы уйдут, что делать станем? – не соглашался Петя. – Что против этого – «земля крестьянам, фабрики рабочим»?
– Так ведь враньё же это, кадет.
– Враньё, Константин Сергеевич. Но в него же сейчас верят. И потому против нас идут. Те же армейские полки – кто разбежался, а кто и против выступил, как волынцы.
Аристов недовольно поморщился, отворачиваясь. Почти его собственным мыслям отвечал кадет Ниткин, и ответы получались ой какие нерадостные.
– Вы знаете, Константин Сергеевич… я вот думал, думал… только вы простите меня…
– Говорите, кадет. Всё, что скажете, останется строго меж нами.
– Я вот думаю… вы не сочтите меня трусом или предателем каким, я… присяга… – Петя Ниткин страшно волновался, частил и сбивался – он, первый ученик возраста! – Может, что Государь с нами – оно и хорошо, и плохо…
– Плохо? Это как? Это вы о чём, кадет?
– Ой, Константин Сергеевич, да я… ну, я… я к тому, что землю-то и впрямь дать надо… и чтобы хозяева рабочих не тиранили…
– А Государь, значит, может не допустить принятия таких законов, да, кадет? Вы к тому?..
Даже в темноте бронеплощадки можно было разглядеть, как мучительно покраснел Петя Ниткин.
– Не Государь. А те, что вокруг него. Привыкли, что оно всё так, как есть, и ничего менять не надо. Что смутьянов можно силой оружия принудить. Может, мы и принудим – хотя тем не удалось, а что потом?
– Уж не записались ли вы, кадет Ниткин, в большевики?
Две Мишени знал, что это не так. И сердился он сейчас не на кадета Ниткина, а на самого себя – что не было у него простых и ясных ответов на все эти вопросы.
– Упаси, Господи, спаси и сохрани, Царица Небесная! – Петя несколько раз истово перекрестился. – Я присяге до гроба верен буду, ваше высокоблагородие!
–
– Вот и я про то же, Константин Сергеевич. Коль не придумаем что-то своё, да хотя бы… хотя бы то же «земля крестьянам!» – и не в самом конце, как там, когда уже ничего было не изменить, а сейчас, немедля. Эх, манифест бы государев сейчас…
– Тебе б, Петя, в Государственном Совете заседать, – кивнул полковник. – Конечно, я буду говорить… с кем смогу. Но мы, как ты знаешь, остались без генерала, Немировский тяжело ранен, не смогли мы его вывезти, а без него… я в свиту государеву не вхож.
– Но надо войти, Константин Сергеевич! Вы ж государя из заключения освободили!
Две Мишени только дернул щекой.
– Сроду подобным не козырял!..
– А теперь надо! Надо! – Петя Ниткин сжал кулаки, и Аристов вдруг подумал, как это должно выглядеть со стороны: безусый кадет указывает, что делать, ему, боевому полковнику, георгиевскому кавалеру!..
– Надо значит надо, Петя. Будем стараться и добьёмся. – Две Мишени постарался, чтобы голос его звучал как можно увереннее. – А теперь – где там наша славная первая рота?..
Карта г. Пскова, 1890 г. (фрагмент).
Первая рота почти полностью занимала бронепоезд. Прислуги на нём осталось всего ничего – даже те сверхсрочники, на коих надеялся командир, поручик Котляревский, за время петербургской замятни разбежались кто куда.
В штабном вагоне офицеры-александровцы с частью присоединившихся к ним армейцев и гвардейских до рези в глазах вглядывались в расстеленную карту, освещённую тусклой сорокасвечёвой лампочкой.
– Псков. Самое главное – Псков пройти… – слышались голоса.
– А там немцы.
– Город брать придётся.
– А может, на Бологое удастся проскочить, господа? На Бологое и – в Первопрестольную…
– Немчура бологоевский ход первым перекроет. Не считайте неприятеля глупым, поручик.
– Никто и не считает. Но сколько у них гарнизон в этом Пскове? Не дивизия, не бригада и даже не полк. В лучшем случае – батальон, и без тяжёлой артиллерии.
– Нам и батальона хватит, господа. – Две Мишени тоже склонился над картой.
– Что же вы предлагаете, Константин Сергеевич?
– Остановиться в Торошино. Взять станцию – думаю, это полегче будет, чем весь Псков. Выслать разведку. Осмотреться.
– И ждать, пока немчура с «временными» все рельсы разберут? Полноте, господин полковник, да вы ли это? Где лихость, где внезапность, где…