Алексей Федорович Лосев. Раписи бесед

Лосев Алексей Федорович

Style russe в научной работе. Нет общего указателя, а паршивенький есть в каждом томе. [29]

А вот это по-лосевски…

25.3.1971. Сдали недавно в издательство статью, «Мифологическая лексика у Аристофана». Пришла верстка, опечаток там — невероятное количество. Больше надо было приструнивать издательских работников, а не оставлять для автора исправление опечаток. Раньше за опечатками следили строже, потому что за кое-какие опечатки можно было и угодить куда подальше, например если вместо вскрыть недостатки — скрыть недостатки; вместо гармонизация настроения — германизация настроения, мировоззрения…

29

Не

спросил

Ты мне прочел то место — я сразу схватился: у меня же этой мысли не было!..

Теперь я перехожу к самому главному. Опять же, делать мне это самому ничего не стоит, но по разным причинам я сейчас не могу. Поэтому должен просить других делать конспекты, выписки. Я проверял твою «Топику». Ты сделал ее не очень важнецки. О топах ничего не сказал, примеров топоса не привел. По эстетическим темам, по-моему, там можно было бы найти больше. Хотя я всё сам в свое время читал и теперь представляю, что это такое, но не могу сейчас заняться, времени нет. То, что у тебя получило характер

отвлеченный и далеко от эстетики, я ликвидировал. И итог всему подвел.

Я всю эту главу называю относительно-вероятностной логикой. Аподиктическая логика совсем другое чем диалектическая. В формальной логике я могу сказать: все быки летают, я бык, следовательно, я летаю. Здесь ничего нет правильного, но всё — логически верно. Наоборот, диалектическая логика претендует на материальность. Эта логика у Аристотеля развернута в «Топике». «Топику» как раз излагают очень мало. Не хотят разбираться в диалектической логике. Хотя Аристотель ставит ее на одну плоскость с абсолютной силлогистикой, разве что в топической логике допустима логическая неточность.

Всё дело в том, что топическая логика претендует на материальность, на фактическую значимость. Если есть претензия на материальность, то для всякой посылки нужно достоверно знать очень многое. Из-за невыполнимости этого требования привлекают вероятное. В софистике всё делается для того, чтобы убедить, заставить принять вероятное за достоверное. Там доказывают, например, почему все люди — быки. Допустим, мы привели, там, разные доводы. Показали, что козел есть человек, т. е. животное, как и бык; следовательно, человек есть бык. Это достигается путем приведения разных . Нужны примеры в этом смысле, а ты мне ни одного примера топоса не привел.

Материальное по существу — это же сама гуща жизни! Иванов заболел чахоткой. Ничего! Петров вот тоже заболел чахоткой, но выздоровел. И Иванов выздоровеет! Здесь энтимема: живое существо может выздороветь. Надо больше сказать об этой материальности. Потому что произведения искусства — как раз материальные последовательности. Например, если живописец талантливый, но дурак, может получиться красивая картина материально, но формально — дурость. Если у художника настроение плохое, может получиться тоже хорошая картина, а логически она никуда не годится.

В Третьяковской галерее есть картина Репина, изображающая Ивана Грозного, который сына убил, и вот он прижимает его к себе, жалеет, раскаивается. Логически это полный абсурд. Спрашивается, зачем же вы его убили? Это же ваш сын, что же вы его убили? А материально очень богато. Как в опере «Кармен». Там Хозе говорит в конце: я ее любил, поэтому я ее убью [30] .

Аподиктическая силлогистика это покажет полным абсурдом, но материально здесь много содержательности.

30

См.

Лосев с.244

Гениальность, небывалая гениальность Аристотеля в том, что рядом с железными законами силлогистической логики он дал «Топику». Как-то мало слышно о ней, а ведь в ней больше жизни чем в формальной логике. Да и сам Аристотель говорит, что всё искусство базируется на топике. Вся наша жизнь стоит не на силлогистике, а на топике. И наши отношения с тобой тоже. И говорим мы все энтимемами. Можно привести и без всякого Аристотеля примеры топики, один, два, три.

Теперь самое главное, о чем я хочу попросить. Я хочу привести три развернутых примера этой топики, этого эстетического силлогизма. Два мы уже сделали, один это физиогномическая эстетика, теперь нужно другое. Сам Аристотель понимал, что его физиогномика вся построена на топике. Второй пример — учение о цветах. В отношении цвета тоже ничего определенного, ничего такого, что можно было бы логически вывести. Скажем, мы подбираем цвет для какого-то ансамбля. Да, вот он, этот цвет. Подходит. Нет, не совсем подходит; тогда художник его разжижает. А другие выбрали бы цвет совершенно иначе. Третий пример я хотел бы поставить вперед, с него начать параграф первый, Введение. Там тоже в твоих материалах — бре-бре, чуть-чуть. Я там добавил. Там будут такие разделы: (1) онтологическая эстетика, (2) эстетика выражения, (3) эстетическая выразительность — она вся построена на вероятных суждениях. Но мне для этого нужна книга Прантля, Geschichte der Logik im Abendlande. He могу достать.

Надо посмотреть и , «О небе». Мне кажется, что там, если вглядеться, тоже построение происходит по законам диалектической логики. Небо, конечно, уже высшая ступень бытия. Но и там у Аристотеля не абсолютная логика, а именно топика. В небе ведь всё тоже устроено из материи, хотя материальное там настолько слилось с идеей, что материальность превратилась в |, в умопостигаемую материю. Материя в небе есть, только не та первичная, которая ничего не оформляет. Здесь внизу стол,

например, состоит из, во-первых, своей значимости и, во-вторых, из материального оформления. В небе материя доведена до крайнего предела оформленности и приближается поэтому к нулю. Она там превращается полностью в субстанцию. Она там , субстанциальное бытие.

Здесь, в этом мире, надо всегда учитывать недооформленность материи, и значит, формальная сторона здесь никогда не бывает одна. Материальное, materia prima есть то, из чего состоят собственно материальные вещи. Они, конечно, обязательно какую-то идею в себе содержат, иначе мы не знали бы, что такое вообще данная вещь. Материальное при всем том тоже присутствует, где более, где менее. Постепенно восходя, мы получаем в небе другой предел материи, где она равна нулю. Она тут чистая возможность.

Всё, вообще говоря, материально, начиная от богов и так далее вниз до первой материи. Но во всем разная степень материальности. На противоположных сторонах есть чистая материя и чистая идея. Одно абсолютно — и другое абсолютно. Чистая материи еще не вещь. Чистая идея тоже еще не вещь.

Так вот, значит: намечается иерархия бытия у Платона и Аристотеля. Мы слишком опираемся на идеальную сторону. А ведь точно так же можно было бы опираться и на материю. Там, в земном, ее больше, здесь, в идеальном, она превращается в чистую возможность. Искусство располагается посредине. Оно и не идеально, и не материально, а представляет собой нераздельную слитость того и другого. И поэтому оно подчинено не абсолютной, не аподиктической, а диалектической логике, топике. Искусство меньше содержит материи, но всегда обязательно содержит. Ведь даже если материи нуль, она всё же материя.