Алексей Косыгин. «Второй» среди «первых», «первый» среди «вторых»
Шрифт:
Через два дня, 1 июля 1941 года, Косыгин был назначен заместителем председателя Комитета продовольственного и вещевого снабжения Красной армии [94] , образованного при СНК СССР. Возглавил его А. И. Микоян. В комитет также вошли начальник Главного управления тыла РККА в ранге заместителя наркома обороны СССР А. В. Хрулев, народный комиссар пищевой промышленности СССР В. П. Зотов и руководитель Народного комиссариата легкой промышленности СССР С. Г. Лукин. Ответственным секретарем был назначен М. С. Смиртюков, с которым Алексей Николаевич проработает вместе почти 40 лет.
94
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 1041. Л. 3; ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 106. Д. 22. Л. 212.
Александр
Косыгину впервые пришлось заниматься вопросами снабжения действующей армии, да еще в условиях военного времени. Правда, много лет спустя А. И. Микоян утверждал, что данный комитет практически не действовал [95] .
По распоряжению Микояна Косыгин, проконсультировавшись с наркомом земледелия СССР И. А. Бенедиктовым, заместителем наркома зерновых и животноводческих совхозов СССР И. А. Крыловым, наркомом мясомолочной промышленности СССР В. П. Смирновым, а также с упомянутым уже Зотовым, подготовил проект постановления ГКО об эвакуации из прифронтовой зоны скота, зерна, различных материальных ценностей, принадлежащих колхозам, совхозам, МТС и другим государственным организациям. В проекте постановления предусматривалось обязать правительства Украины, Белоруссии, Молдавии и исполкомы Ленинградской, Смоленской, Калининской, Орловской областей в декадный срок провести соответствующую эвакуацию. При этом прописывались места, куда необходимо было перевезти скот и оборудование, утверждался порядок эвакуации.
95
Микоян А. И. Так было. М., 1999. С. 394.
После согласования проекта постановление ГКО по данному вопросу было принято [96] .
Но и это еще не все.
Согласно постановлению Государственного комитета обороны СССР от 6 июля 1941 года (за № 30) «О плане производства и поставки боеприпасов на июль и второе полугодие 1941 года», на Косыгина возлагался контроль за выполнением принятых мобилизационных заданий по боеприпасам и вооружению по семи союзным наркоматам: текстильной, легкой, пищевой и рыбной промышленности, мясной и молочной промышленности, лесной промышленности, строительных материалов и местной промышленности союзных республик [97] .
96
Куманев Г. А. Говорят сталинские наркомы. С. 69.
97
РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 1. Д. 1. Л. 96.
В тот же день Сталин, позвонив своему заместителю, сказал:
— Товарищ Косыгин, вам предоставляется право самостоятельно принимать решения, касающиеся деятельности этих ведомств.
Налаживалась эвакуация с большим трудом. Сказывалась обстановка на фронте: немецкие танковые колоны уже на седьмой день ворвались в Минск и двинулись в сторону Смоленска, откуда на Москву открывался прямой путь. Были и другие причины.
Для многих и в Совнаркоме, и в самом Совете по эвакуации уже в начале июля стало ясно, что Каганович с обязанностями руководителя совета не справляется, да и с задачами, поставленными перед ним как наркомом путей сообщения, управляется с трудом.
На железных дорогах стали «пропадать» вагоны с боеприпасами и вооружением, столь необходимые фронту. Руководство НКПС и Управления военных сообщений во главе с генерал-лейтенантом Н. И. Трубецким «совершило ряд стратегических просчетов и ошибок, усугубивших положение» (так считали в Государственном комитете обороны). Согласно их распоряжениям, воинским транспортам перестали присваивать «литерные» номера. Вооружение и боеприпасы отправлялись в действующую армию партиями в 3–5 вагонов. Это привело к полной утрате контроля над ними. Бывали случаи, когда начальники станций, не имея информации об этих составах и считая их бесхозными, загоняли их в тупики. Или, в лучшем случае, включали в невоенные. Днями, а то и неделями они простаивали в тупиках или «растворялись» среди обычных товарников [98] .
98
Куманев Г. А. Говорят сталинские наркомы. С. 315.
Подобная ситуация наблюдалась не только на второстепенных железнодорожных узлах, но и в Москве, где шедшими со всех направлений составами оказались забиты все железнодорожные вокзалы, ветки и тупики. Здесь царила полная неразбериха. Вагоны с боеприпасами, продовольствием, медикаментами и фуражом терялись, эшелоны с эвакуированным населением и оборудованием отправлялись не к тем пунктам назначения, которые указывались в путевых листах. Доходило до того, что военные грузы перегружали с вагонов на грузовые автомашины и уже таким образом отправляли на фронт.
В конце концов генерал Трубецкой был 8 июля 1941 года снят с должности, через три дня арестован и предан военному суду [99] , а Л. М. Каганович, получив строгий выговор, был снят с поста председателя Совета по эвакуации. Косыгин этому решению не удивился. С Кагановичем отношения у него складывались непросто, учитывая «взрывной» характер, жесткость, подозрительность, свойственные наркому путей сообщения [100] . Косыгин в противовес ему — спокойный, исключительно порядочный, хотя и не менее требовательный.
99
13 февраля 1942 года Н. И. Трубецкого приговорили к смертной казни, а 23 февраля расстреляли в Саратове. Семья — жена и четверо детей — были сосланы в Красноярский край, где провели 15 (!) лет. После посмертной реабилитации Н. И. Трубецкого Г. К. Жуков смог помочь его семье вернуться в Москву и получить квартиру.
100
Каганович Л. М. Памятные записки. М., 2003. С. 8; Коммерсантъ-Власть. 2006. № 12. С. 68.
На пост руководителя Совета по эвакуации 3 июля 1941 года был назначен Николай Михайлович Шверник, входивший в совет с момента его образования. Косыгин и Микоян стали его заместителями. Шверник слабо разбирался в хозяйственных вопросах, кроме того, не мог похвастаться крепким здоровьем. Человеком он был очень осторожным, при возможности готов был переложить ответственность (как и лавры победителя) на своих заместителей, которых уважал как специалистов и которым доверял во всем.
< image l:href="#"/>Председатель Совета по эвакуации Н. М. Шверник. 1930-е. [РГАСПИ. Ф. 421. Оп. 1.Д. 859]
Повторим: конкретного, заблаговременно разработанного эвакуационного плана не существовало, не было и опыта планирования и осуществления в условиях военного времени перемещения — в таких масштабах и на такие расстояния — населения, оборудования промышленных предприятий, сырьевых и продовольственных запасов, культурных ценностей.
По воспоминаниям одного из уполномоченных Совета по эвакуации, он и его коллеги обращались в центральные библиотеки и архивы с просьбой подобрать литературу и документы, содержащие информацию об эвакуации во время Первой мировой войны. Увы, найти мало что удалось, да и времени не было. Опыт приобретался на практике, путем проб и ошибок [101] .
101
Эшелоны идут на Восток. С. 208–209.
В самом начале июля 1941 года А. Н. Косыгин и А. И. Микоян, центральные фигуры Совета по эвакуации, предприняли попытку выработать, хотя бы в общих чертах, единый план эвакуационных мероприятий. Он содержал 17 пунктов.
Пункты плана «сводили воедино» на «малом совете» двух лиц — Косыгина и Микояна.
Докладывал Косыгин:
— Итак, Анастас Иванович, из прифронтовых районов население должно эвакуироваться по приказам военного командования, а из других районов — по решению Совета по эвакуации. Причем в последнем случае контингент и очередность эвакуируемых, ход эвакуации — все определяется местными властями. Это и количество необходимых вагонов, маршруты, порядок и время погрузки в эшелоны. Процесс строго регламентируется. Списки эвакуируемых должны составляться в каждом из эшелонов повагонно и передаваться на руки начальникам эшелонов. Совнаркомам республик, областным и краевым исполкомам предписывается создавать отделы по эвакуации, разрабатывать маршруты эвакуации.