Алексей Михайлович
Шрифт:
«Пилявицкий позор» способствовал подъему новой волны освободительного движения. Заполыхали самые западные окраины Украины. В октябре Хмельницкий появился под стенами Львова, а затем повернул к Замостью. Однако в его планы не входило вторжение в коренные польские земли. В канун избрания нового короля гетман задумал многоходовую комбинацию, надеясь превратить Украину в третье политическое образование в составе Речи Посполитой. Такой вариант привлекал и казацкую старшину, и православных шляхтичей, и, наконец, самого Богдана, поскольку предполагал уравнение в правах и вольностях со шляхтой и первенство в управлении на Украине. Эти планы не мешали Хмельницкому одновременно посылать в Москву своих гонцов с призывами о помощи
Но надеждам «врасти» в состав Речи Посполитой вновь не суждено было сбыться. Здесь политическое чутье изменило гетману, человеку трезвому и вовсе не склонному к заоблачному парению. О подобном разрешении конфликта и слышать не хотели все сколько-нибудь влиятельные силы Речи Посполитой. Многочисленное шляхетство, вплоть до голутвенного, привыкло свысока смотреть на казачество. Даже такой деятель, как Адам Кисель, хорошо осознававший необходимость уступок ради «утешения пламени мятежа», позволял себе пренебрежительные выпады в адрес Войска. «У этих хлопов ничего не значит величие республики. А що то есть Речь Посполита? Мы сами Речь Посполита, але король-то у нас пан!» Далее следовало заключение, уравнивавшее политическое сознание казаков с сознанием московитов, привыкших к рабству и не знающих свобод: «Король у них, хлопов, что-то божественное».
Элекционный сейм избрал королем брата покойного Владислава, Яна Казимира, кандидатуру которого поддержали казаки. Правда, при этом никто не собирался допустить на выборы посланцев Запорожского гетмана. Не только из-за нежелания нарушать порядок выборов, но и демонстрируя неуступчивость, неготовность идти навстречу заветным чаяниям казацкой старшины.
С получением известия об избрании Яна Казимира Хмельницкий снял осаду с Замостья. Король ответил не менее «дружественным жестом» — обещал начать переговоры. Одновременно Богдану были посланы знаки гетманского достоинства, а Войску обещано возвращение «древних рыцарских прав» и прямое подчинение королю. Однако такой поворот вызвал резкий протест в Речи Посполитой. Особенно роптали те, кто не желал примириться с потерей имений на Украине. Кричали, что лучше всем погибнуть, чем «уступать своим хлопам».
Не менее непримиримыми были настроения на Украине. В такой атмосфере Хмельницкий ощущал себя вождем всего народа и от его имени объявлял польским послам, приехавшим в Киев: «Вибью з ляцькой неволи народ руський весь». Понятно, что это не способствовало переговорам. Весной 1649 года польские послы сообщали в Варшаву о полном провале своей миссии: «…Неприятельское войско наготове, земля русская поднимается». Перемирие сменилось новой войною.
Едва ли когда-то под знамена Хмельницкого собиралось столь большое войко, как в 1649 году. На зов запорожцев откликнулись даже донские казаки. Вся эта пестрая, разновооруженная масса, в которой многоопытный сечевик соседствовал с поселянином, державшим копье, как косу, готова была кровью отстаивать освобожденную от панского гнета родную землю.
Подкрепленная ордами крымского хана, эта громада растревожила стоявшее под Збаражем польское войско. Летом 1649 года оно было плотно окружено казацкими и крымскими отрядами. Два месяца продолжались упорные бои. На помощь полякам, дошедшим до крайности, поспешил сам Ян Казимир. Но движение короля не стало неожиданностью для Хмельницкого. Встреча произошла 5 августа близ Зборова, в нескольких верстах от осажденного польского лагеря. В завязавшемся сражении казаки стали теснить противника. Чтобы избежать окончательного разгрома, король поспешил вступить в переговоры с Ислам-Гиреем. Крымский царь, утомленный затянувшимся противостоянием, не просто охотно пошел на них, но и принудил примкнуть к переговорам гетмана.
8 августа был подписан Зборовский договор, по которому король признавал значительную часть Украины — Киевское, Черниговское, Брацлавское воеводства — казацкой территорией; Войску возвращались
Среди украинских историков Зборовский договор издавно почитается «блистательной страницей нашего бытописания». Но в понимании, например, Н. И. Костомарова, эта «блистательная страница» была полна горечи. По убеждению известного историка, Украина потеряла редкую возможность обрести полную независимость без попытки «прислониться» к кому-то из соседей. «Что могло быть несправедливее такого приговора? — писал Костомаров, имея в виду восстановление на Украине «панщины» и стремление казачества возвыситься над остальными. — Народ, который помогал Хмельницкому трудами и кровью, постыдно отдавался своим избранным главою в руки прежних врагов!» [220]
220
Костомаров Н.Русские инородцы. М., 1996. С. 453.
По Костомарову, в 1648–1649 годах национально-освободительное движение было столь мощным, что потенциально могло завершиться созданием независимого Украинского государства. С этим, по-видимому, можно согласиться. Но нельзя забывать и о другом: об умонастроении, устремлениях политической элиты украинского общества, оказавшейся неспособной преодолеть границы сословного мышления и подняться вровень с общенациональными задачами. Это была и беда, и вина руководителей движения.
Торжественно объявленное по договору «забвение» получилось лишь на бумаге. Очень скоро скроенный из компромиссов Зборовский мир затрещал по всем швам. Первой его преступила польская сторона. Это произошло на самом сейме, который должен был утвердить условия мира. В Варшаву прибыл киевский митрополит Сильвестр Коссов, чтобы занять согласно договоренности свое место в сенате. Но представители католического духовенства решительно воспротивились этому и объявили о своем намерении покинуть столицу, если православный епископ посмеет переступить порог Сената. Коссов уехал ни с чем, поставив под сомнение выполнение всех условий Зборовского договора. Это очень скоро подтвердили украинские крестьяне. Несмотря на строгие гетманские универсалы и давление казацкой администрации, они вилами встретили польских шляхтичей, осмелившихся появиться в своих бывших владениях.
Взаимная ненависть истачивала мир. Но истачивалось и прежнее доверие, которое имели сельчане и горожане к старшине. Неудивительно, что в преддверии предстоящего столкновения Хмельницкий принялся искать новых союзников «на стороне». Он ссылается со шведами, исконными врагами Речи Посполитой. Ведет дипломатическую игру с Константинополем, откуда ему присылают вместе со знаменем и булавой обещание покровительства и военной помощи. Нужно выполнить лишь одно условие — признать власть самого султана.
Война возобновилась с конца 1650 года. Недавние горькие уроки, преподнесенные казаками, заставили поляков на этот раз всерьез отнестись к противнику. В дело вступили регулярные хоругви. Решающее столкновение произошло в июне 1651 года под Берестечко. Казаки потерпели поражение. Подписанный в сентябре того же года Белоцерковный договор отразил наметившийся перевес Речи Посполитой. Казацкая автономия отныне распространялась только на Киевское воеводство. Реестр Войска был сокращен вдвое. На Украине должны были появиться польские войска и помещики. Хмельницкий «снова сделался охранителем рабства».