Ален Делон без маски
Шрифт:
То, какой вклад внес Жан-Поль Бельмондо в «Борсалино», подтвердил провал «Борсалино & К°» в 1974 году, в котором Жан-Поль Бельмондо не снимался – его героя убили и никто возрождать Капеллу не собирался. Бельмондо в «Борсалино» наилучшим образом оттенял характер Делона – Сиффреди, внося в картину столь привлекательные для зрителя насмешливые интонации. В новом фильме это, естественно, отсутствовало. Там все было чересчур всерьез.
«Борсалино & К°» снимался по сценарию его старого друга Паскаля Жардена, но тот явно не нашел изюминки для раскрытия новой страницы в жизни Сиффреди. По просьбе актера и продюсера Делона он написал историю мести. И решал ее достаточно прямолинейно. Все движение к власти в «Борсалино» происходило в ходе постоянной внутренней борьбы двух разных героев. Лишившись такой «подпорки», как Бельмондо, новый
Ален Делон, стало быть, играл уже заявленный в первом фильме характер, почти ничего не меняя в нем. Но именно потому, что в перерыве между двумя «Борсалино» он снялся в таких разных, но значительных по своему художественному весу фильмах, как «Красный круг», «Вдова Кудер», «Убийство Троцкого» – я называю только эти, к ним мы еще обратимся, – «Борсалино & К°» выглядел анахронизмом. Это не был провал, но и успехом тоже было трудно назвать. В дальнейшем Делон никогда не станет делать фильмы с «продолжением».
Конец 60-х годов ознаменовался также новым появлением Делона на сцене. Он согласился принять участие в постановке пьесы своего друга Жана Ко «Выколотые глаза» на сцене «Театр де Монмартр». Пьеса была написана для трех актеров в соответствии с традициями любовного треугольника, но внутренний конфликт между персонажами был замешен на гомосексуальных отношениях Дино Верди (которого играл Ален Делон) и бывшего автогонщика Готфрида фон Эш (Жак Дакмин). Попытка Эша расправиться с женой Барбарой Клифтон руками Дино кончается неудачно. У Дино не хватает для этого пороха. С другой стороны, Барбара, соблазнив Дино, подтолкнет мужа на убийство любовника.
После долгих отсрочек премьера состоялась 6 апреля 1968 года. Как раз накануне «майской революции». Спектакль только стал набирать силу, Ален Делон все более увлекался своей ролью, он видел много общего в нем самом и Дино. Поэтому игра его приобретала какой-то пронзительно-искренний характер. Но тут страну охватило забастовочное движение. Бастовали и работники зрелищ. Директор театра Мари Белл, игравшая, кстати сказать, роль Барбары, принимает мучительное для нее решение прекратить спектакли. Она боялась, что молодежь, проходя мимо театра с криками «Делона – на завод!», еще, чего доброго, разгромит театр. Делон тщетно призывал ее не делать этого. Его не смущает, что иногда в зале сидит не более полусотни зрителей. Он, мол, актер, ему нет дела до политики, для него главное – зритель. В Париже даже ходили слухи, что Делон предложил свои услуги дирекции ТВ в качестве диктора, то есть в своем яростном аполитизме соглашается сыграть в жизни роль штрейкбрехера. Это очень похоже на него, но к счастью, слух, распространенный его недругами, оказался только слухом. Мари Белл была неумолима. После 23 представлений театр прекратил спектакль. А когда «революция» была задушена и в стране восстановлен «республиканский порядок», она решила не возобновлять представления «Выколотых глаз». Да и Делон утратил к ним интерес. В театр он вернется еще не раз. Он сыграет в пьесах «Загадочные вариации», «Русские горки», «По дороге в Мэдисон»… Сейчас же он всецело захвачен своей кинематографической карьерой.
Глава девятая
Мельвиль и другие
Жан-Пьер Мельвиль сыграет в творческой судьбе Алена Делона такую же важную роль, как Рене Клеман и Лукино Висконти. Их первая совместная работа называлась «Самурай».
Один из лучших режиссеров в послевоенном французском кино, Мельвиль занимал в нем совершенно обособленное место. Он был «полным автором» своих картин. Все они несут отпечаток его индивидуальности. После нескольких фильмов в жанре психологической драмы («Молчание моря», «Двое в Манхэттене», «Священник Леон Морен») он обращается к жанру полара, в котором проявит себя непревзойденным мастером, усвоившим лучшие уроки американцев, сохраняя при этом верность французским
Мельвиль долго приглядывался к Алену Делону. Но когда написал ему первое письмо с предложением встретиться, тот как раз готовился к отплытию в США. И ответил ему очень сухо. Мельвиль обиделся и некоторое время не желал слышать имя Делона. Но прошло время, и когда актер вернулся на родину, оба решили считать тот случай недоразумением. Мельвиль пришел к Алену Делону домой в своей неизменной стетсоновской шляпе, плаще и темных очках. Он принес сценарий «Самурая» и пожелал сам прочитать его. «После того как мой герой в течение четверти часа не произнес ни слова, – рассказывал Делон, – я встал и произнес: „Прекрасно, мне все ясно. Я готов сниматься у вас“. Он сразу понял: ему есть что играть в фильме Мельвиля.
Героя «Самурая» автор назвал американо-итальянским именем Джефф Кастелло. Подобно многим американским кино гангстерам, он носит светлый плащ, типичную для людей этого пошиба шляпу. Кот и птица – единственные существа, к которым привязан этот человек. Для него любящая женщина Жанна (в этой первой роли снялась в 1967 году Натали Делон) – лишь средство обеспечения своего алиби. Мельвиль вводит в сюжетную канву картины чисто американские «элементы» саспенса, усиливая атмосферу насилия, я бы сказал, «обыкновенного» (а от этого еще более страшного) насилия.
Действие картины разворачивается на улицах Парижа, в метро, где почти репортажно были сняты динамичные сцены преследования, в кафе и барах, столь же банальных и безличных, как и квартира Джеффа.
…Джефф Кастелло – наемный убийца, неразговорчивый, но чрезвычайно эффективно действующий. Как обычно, он не спрашивает у «работодателя» ни зачем, ни почему. Единственный вопрос, который он задает: сколько? Ему поручают расправиться с хозяином ночного клуба. Джефф тщательно подготовился к исполнению задания, но его засекает молоденькая пианистка заведения Валери (Кэти Розье). Девушка клянется, что будет молчать. Однако за Джеффом уже давно приглядывает полиция и комиссар (Франсуа Перье) только ждет с его стороны ложного шага, чтобы ликвидировать. На сей раз Джеффа выручает его покорная подруга – Жанна (Натали Делон). Она предоставляет комиссару алиби для своего любовника, утверждая, что в то время, когда был убит хозяин клуба, тот находился у нее. Джефф становится опасен для тех, кто дал ему «заказ». И они попытаются его убрать. Раненый, он уходит на дно. Но, поправившись, снова берется за старое: ведь он умеет только убивать. Теперь ему поручают убить Валери. Но в последний момент Джефф понимает, что попал в ловушку, так как в полученном им пистолете не оказывается патронов. На мосту, стараясь улизнуть, он понимает, что ему конец: впереди те, кто давно хочет убрать его, а за спиной ему дышат в затылок полицейские, и они не промахнутся…
В эпиграф фильма была вынесена многозначительная фраза: «Нет существа более одинокого на свете, чем самурай. Его можно сравнить только с вышедшим на охоту бенгальским тигром в непроходимых джунглях, да и то…»
Такого вот одинокого «тигра» в парижских джунглях и играл Делон. Он признавался тогда, что и сам живет в джунглях, и называл себя тигренком. При внешней динамике фильм был заполнен длинными паузами, играть которые актерам, как известно, особенно трудно. Большое значение Мельвиль придавал шумам, жестам, физическому поведению персонажей. Запомнив Делона в картине «На ярком солнце», где он тоже мало говорил и больше действовал, Мельвиль нашел в его лице союзника, которому не было равных во французском кино. Ален Делон всегда поразительно работал с предметами. И тут он опять демонстрировал это свое умение. Недаром Мельвиль называл его «великим самураем киноэкрана».
В интервью «Кайе дю Синема» в 1997 году, вспоминая умершего в 1973 году Мельвиля, Ален Делон говорил: «Это – совершенный тип кинорежиссера. В своих сценариях Мельвиль фиксировал все – от А до Я. Он был также продюсером, монтажером, занимался музыкой. Съемки велись на его студии на улице Женнер (…). Даже свет в „Самурае“ поставлен им. Он пояснял оператору Анри Декэ, чего добивается. Декэ был великим оператором на службе мельвилевского кино. Мельвиль хотел, чтобы его фильм был снят, как черно-белое кино в цвете! И действительно кажется, будто „Самурай“ – черно-белый фильм. В нем присутствует доминанта серого и синего цветов, он убирал все красное. Это давало ему нужный блеклый цвет».