Алерния. Война
Шрифт:
Дубок на её привычку резко менять темы разговоров отреагировал ничем не лучше других обитателей этого мира: растерялся.
Семья у него была – жена и двое сыновей-погодков, семи и шести лет. Проживал он на небольшом хуторе на землях барона, чей замок Вика со своей компанией проезжала утром дня прибытия в Нола-Тор.
Видимо, сознание жительницы развитого технологического мира позволяло Вике и без всяких подарков от Сущности довольно ловко и быстро разговорить на интересующую её тему любого из местных.
Попаданка понимала, что причина очередного её внепланового
Барон, у которого Дубок был свободным арендатором, к поимке браконьера оказался непричастен. Хуторянин, хитрый, что тот лис, стрелял дичь за пределами баронских владений, сокращая поголовье благородных животных в лесах герцогов Цевихского и горных долинах герцога Адайского.
Вика ещё в дороге от Милонега немало изумилась, когда узнала от Флемма, что в здешних местах водятся и олени, и лоси. Насколько она помнила, в родном мире эти виды животных имели разные ареалы обитания. Но разве это самое сильное отличие, которое она узнала?
Охота сама по себе в этих краях не была запрещена. Можно было стрелять птиц, зайцев и прочую мелочь. А вот из крупных зверей разрешали охотиться только на волков и медведей. Лоси, олени и кабаны – дичь исключительно для владетелей, их уполномоченных людей и благородных. Дубок ни к одной из этой категорий людей не относился.
– Вот ты сохранила мне жизнь, но, честно, я не знаю теперь, как мне быть дальше. – Дубок мрачно посмотрел на свои руки. – Даже если ты меня отпустишь, не представляю, как работать на хуторе и содержать семью. И… – он вновь бросил настороженный взгляд на Вику, – ты ведь мне так и не сказала, зачем…
– Сам, что ли, не сообразишь? – хмыкнула попаданка. – Мы едем в Адай. Через захваченный форт на тракте мы не попрёмся, сойдём в сторону. С нами ещё десятник егерей будет, человек очень достойный и опытный. Но сомневаюсь, что он хорошо знает тропы и леса по ту сторону границы. А ты там часто бывал, как я понимаю. Для вас ведь, негодяев-браконьеров, семь вёрст не крюк. Ты мне подходишь, Дубок. Обрубком я тебя звать не буду, потому как есть намерение тебе помочь. Но учти, отплатишь истовой службой.
Браконьер недоверчиво посмотрел на попаданку.
– В дворовой только и разговоров, что о твоей нанимательнице. Рассказывают о чудесах исцеления. Вот только думаю, что это, – он поднял свои обрубленные ладони, – никто…
– А ты не думай, Дубок. Много думать вредно. – Вика поднялась и сурово посмотрела на развесившую уши Юнту. – Рот закрой, – посоветовала она ей. – Отведи нашего лесничего к Тарику. Скажешь рабу Флемма, что на нём ещё и забота о Дубке, – попаданка мотнула подбородком в сторону браконьера, – и пусть не забудет забрать мои вещи, когда притащит во двор барахло хозяина и Эрны.
Как ни удивительно, но начавшиеся боевые действия – формально они пока велись только между фридландским герцогом Гертером Адайским и даторским герцогом Лероном Цивихским – не препятствовали перемещению товаров и людей через границу, по сути, уже больше семи недель ставшую линией фронта. Слишком много было у обоих герцогов завязано на эту торговлю.
Но ехать мимо захваченного адайцами цивихского форта Вика не хотела – для их кавалькады без повозок имелся более короткий путь. Но главное, попаданка, узнав чудовищную историю про развлечения Насмешника, твёрдо решила, что этот разбойник – её клиент. В плохом смысле.
Помочь десятнику Оникару Вика захотела искренне, от всей своей души. Мразей она не любила в обеих своих ипостасях, и раз уж судьба наградила её огромными возможностями, то грех было ими не пользоваться, чтобы хоть иногда вершить заслуженное подонками возмездие.
Провожать магиню-целительницу Эрну, красавицу-наёмницу Вику и их спутников высыпало всё население замка. Что Вику удивило – так это совершенно искренняя доброжелательность со стороны женской части замковых обитателей. Обычно женщины к очевидному превосходству своих соперниц за внимание мужчин относятся весьма ревниво, но тут был явно другой случай.
– Вика, возьми с собой. – К попаданке подошла и протянула свёрнутый в рулон кусок отлично выделанной медвежьей шкуры лейтенант егерей Лериса, молодая двадцатипятилетняя женщина из семьи нетитульных дворян, привлекательная, но крайне суровая: она лично, когда её отряд поймал Дубка, рубила браконьеру пальцы и прижигала обрубки. – В походе вещь незаменимая, особенно в это время и в тех краях.
– Да куда, Лериса? – Вика показала на тюк за своим седлом. – И так загрузились настолько, что, боюсь, еле двигаться будем. Просто кто-то слишком до чужого добра жадный, – это она сказала в адрес находившегося рядом и слышавшего разговор Клойка, но тот и ухом не повёл. – Спасибо, конечно, но…
– Перед собой положи. – Лейтенант, чью дочь Эрна исцелила от кори (эта болезнь была и здесь известна), не слушая возражений Вики, положила рулон на холку её лошади. – Ей и укутываться хорошо, и на привале под себя подстелить. Твоей нанимательнице я точно такую же передала. И береги уважаемую Эрну. Ты, конечно, воин, каких ещё никто не видел, но иногда численное превосходство значит больше боевых умений.
– Спасибо, кэп, – улыбнулась попаданка.
Лейтенант не видела даже и четверти реальных боевых – без учёта всякой магии – возможностей Вики, но всё равно, как и остальные, была впечатлена.
Дальше отказываться попаданка не стала. Да и чего уж говорить, такая забота ей была приятна.
Посмотрев, как комендант со своими ближайшими соратниками, окружив Эрну, разливаются соловьями, Вика решила прекратить это. Иначе они тут прирастут к почве копытами.
– Уважаемая, – подъехав, обратилась она к Эрне. Впрочем, её внешняя почтительность никого из офицеров не обманула – те были не дураки, ещё в первый день определили, что отношения магини и начальницы её охраны дружеские, да и с Флеммом всем было всё ясно. – Мы готовы ехать. Лошади уже застоялись.