Алеша

С. ФЕДОСЕЕВ

АЛЕША

Рассказ

Перевел В. Муравьев

Фельдшер Алеша вернулся с обхода на свою квартиру около полудня.

Квартирная хозяйка Степановна, едва он переступил порог, протянула ему телеграмму:

– Тебе, Алеша. Давеча принесли.

Алеша бросил шапку на стул, поспешно развернул телеграмму.

Заметив, как он побледнел, Степановна тревожно спросила:

– Что там? Али недоброе что?

Алеша взглянул на нее растерянно, выговорил через силу:

–

Степановна схватилась за сердце. С тех давних пор, как ей принесли похоронку на сына, ее сердце часто спотыкается - и чужое горе отзывается в нем острой болью.

– Чем больна-то?
– спросила она.

– Не пишут. Поеду я, Степановна. Она ведь там совсем одна.

Он нахлобучил ушанку, по привычке схватил с лавки свой фельдшерский чемоданчик и вышел за дверь.

Стоял ясный зимний день. Но Алеше он показался сумрачным и неприветливым. Утопая в глубоком снегу, он спешил к тракту, и чем сильнее торопился, тем больше заплетались у него ноги, тем медленнее, как казалось ему, двигался вперед.

Наконец Алеша добрался до тракта, по которому день и ночь идут машины.

"Если сразу удастся подсесть в машину, через два часа буду в городе", - думал Алеша.

Он напряженно, до рези в глазах, вглядывался в даль, но машин, как назло, все не было и не было.

"Хоть пешком иди!
– нервничал Алеша.
– Как она там? Конечно, в городе врачи, без помощи не оставят, но ведь она одна в квартире, каково это тяжелобольному человеку?"

Наконец вдали натужно зарычал мотор.

Машина шла медленно, видно, была тяжело нагружена. Она показывалась из-за увала постепенно: сначала крыша кабины, потом лобовое стекло, радиатор и, наконец, стала видна вся, вместе с колесами.

Алеша увидел, что это МАЗ.

"Только бы не проскочил мимо!" - подумал он и поднял руку.

МАЗ, фыркнув, остановился, шофер открыл дверцу кабины, а Алеша все еще стоял с вытянутой рукой. Ему казалось, что если он опустит руку, то шофер захлопнет дверцу и уедет, оставив его по-прежнему стоять на дороге.

Шофер, удивленно поглядывая на него, достал папиросу, щелкнул зажигалкой.

Алеша стряхнул с себя оцепенение.

– Довези, браток, до города, - с мольбой сказал он.
– Жена заболела. Телеграмма пришла.

– Садись, - коротко сказал шофер.

Алеша сел в кабину, захлопнул дверцу, и МАЗ тяжело тронулся с места.

Больше шофер не говорил ни слова. То ли он по характеру был такой молчаливый, то ли не хотел пустыми разговорами тревожить удрученного горем человека.

Мотор натужно пел свою бесконечную песню. Под эту песню Алеша, должно быть, задремал, потому что он не заметил, как на дороге появилась женщина.

Она как будто с неба упала - встала, раскинув в стороны руки, и такая решимость была в ее глазах, вот-вот кинется под колеса.

Шофер резко нажал на тормоз - Алеша чуть не вышиб головой лобовое стекло. Открыв дверцу кабины, шофер высунулся наружу и заорал:

– Ты что? Ошалела?

Женщина подошла к кабине. Была она в легкой телогрейке, платок сбился с ее головы, ветер трепал рассыпавшиеся волосы. Она проговорила голосом, полным слез:

– Люди добрые! Помогите!

– Что у тебя стряслось?
– все еще сердитым голосом спросил шофер.

– Девочка у меня... Умирает...
– Женщина заплакала, но тут же вытерла слезы, сказала: - В больницу надо!

– Да где девочка-то?
– спросил шофер.

Женщина махнула рукой куда-то в сторону от дороги:

– Там. В деревне.

– Далеко твоя деревня?

– Всего два километра, сразу за оврагом. Свернешь?
– спросила она с надеждой.

Шофер нахмурился.

– Сама подумай, как я могу свернуть? Видишь, какой у меня груз? Я же в снегу завязну, меня никакой трактор не вытащит. Лови другую машину, без груза.

– Лови! Я уже битый час тут стою - ни одной машины не было, твоя первая.
– Женщина снова заплакала.

Шофер развел руками:

– Рад бы помочь, да не могу!
– Он взглянул на Алешу, как бы ища у него поддержки.

Алеша и сам прекрасно понимал, что тяжелый МАЗ не пройдет по занесенному снегом проселку, круто спускавшемуся в овраг. Думая об этом, он до боли в пальцах сжимал свой фельдшерский чемоданчик, лежавший у него на коленях. Что делать? Где-то там, впереди, его ждет больная Валентина... А тут, рядом, плачет убитая горем мать.

Он решительно распахнул дверцу кабины, выпрыгнул на дорогу, махнул шоферу рукой: мол, поезжай. Потом повернулся к женщине:

– Идем. Я фельдшер.

И он, не оглядываясь, пошел по тропинке в сторону, указанную женщиной. Она, притихшая, шла следом.

Девочке было лет шесть-семь. Худая, бледная, она дышала часто и поверхностно, чуть приоткрыв синеватые губы. При первом взгляде на нее Алеша понял, что положение очень серьезно: тяжелая форма воспаления легких.

Девочка с доверчивой мольбой смотрела на него.

Алеша сосчитал пульс, выслушал легкие и сердце. Раскрыл чемоданчик, достал шприц, вату, лекарство...

До вечера он просидел возле постели девочки, ночью наступил кризис, ей стало лучше, она перестала метаться и стонать и, наконец, спокойно уснула.

– Кризис миновал, теперь уже не страшно, - сказал Алеша, повернувшись к матери.

Она, всхлипывая, тихо проговорила:

– А я уж думала, что не жить моей Валечке.

Алеша вздрогнул.

– Ее Валей зовут?
– переспросил он.