Алхимик: проклятая долина
Шрифт:
— Но… — пыл мальчика немного угас.
— Никаких но, Солум. Уходи! Я не хочу, чтобы ты запомнил меня такой. Грязной, поникшей, оголённой… Прошу тебя, если ты считаешь меня другом, не надо смотреть на меня сейчас. Лучше помни мою улыбку, Солум. Она всегда с тобой. И сам ты тоже. Заканчивай реветь по пустякам, это не красит мужчину.
— Я постараюсь. Но одно я знаю точно. Я никогда не стану таким, как они! Прощай, Нерона. — вновь беззвучно расплакался мальчик.
– -
Солум очнулся в колючей кровати. Его голова звенела, словно старая гитара, а через мгновение он осознал,
— Нерона. — вдруг промычал калека, ожидая сладкий, желанный отклик, но вскоре он понял, что не чувствует связи со слугой.
Тем не менее, отклик случился, за дверью кто-то внезапно вскочил и быстрым топотом понёсся к Солуму. Надежда алхимика проснулась, хотя внутренне он понимал, что эльфы так не топают.
Дверь открылась. Сперва показалась масляная лампа, освятившая помещение, а за ней и державший её дрожащей рукой староста Ума.
— Слава девяти, ты живой. Я уж испугался, как мне объясняться за твоё искорёженное тело. — чересчур честно обрадовался Ума.
— Искорёженное? Как я здесь… Что вообще случилось после… — из последних сил пытался связать свои мысли в слова алхимик.
— Я и сам ничего не понимаю. Якоб нашёл тебя прямо перед закатом. Страшное было зрелище. Я было подумал, что тебе кердык пришёл. Но когда у тебя, лежащего в траве, начали суставы сами вправляться я подумал, что не всё потеряно, алхимик что-то начудил просто. Мы тебя раздели, помыли и в мой дом уложили. А ты уже вот, говорить можешь. Страшные вы люди, алхимики… Далеко простым людям до вас.
— Суставы вправляться? Сами? Возле дерев… — повысил Солум голос, когда связки подло подвели его, забив сильным кашлем и причиняя новую, нестерпимую боль.
— Тише, господин, тише. Набирайтесь сил. Я пришлю кого-нибудь накормить вас, чуть позже, но сейчас вам нужен отдых. Кувшин с водой, если понадобится, стоит возле кровати.
Ума тихонько вышел, закрыв за собой деверь. В то же время взгляд Солума становился всё тяжелее, он пока не был способен долго бодрствовать. Разговор отнял слишком много и без того ограниченных сил и он вновь провалился в царство снов.
Когда Солум оклемался, солнце уже ярко освещало комнату и теперь он мог оценить её убранство. Правда, кроме скромной кровати смотреть было не на что, поэтому он и откинул бесполезную идею. Сегодня тело Солума стало податливее, он спрыгнул на пол, но оступился. Алхимик переоценил свои силы, хотя то, что он может стоять на следующий день, после берсерка, уже чудо. Солум оделся в простую рубаху и штаны, что заботливо подготовили местные, ведь его одежде пришёл конец. Остался только пояс с подсумками, в которых не было ничего кроме нескольких трав и пары пустых склянок.
Выйдя в гостиную, алхимик заметил Уму. Он неудобно сидел на стуле, подпирая рукой голову. Его глаза были закрыты, но даже так, лицо выглядело очень уставшим. Даже если он и уснул, то только от усталости.
«Кажется, он всё ночь сторожил мой покой».
Он не стал будить старика, тихонько прокравшись к выходу. Вид на улице немного изменился с прошлого визита Солума. Жители ходили слегка раздражённые и боязливые. Над причиной такого поведения гадать не пришлось. Пьяный наёмник, пристающий к селянкам, нашёлся так же быстро, как и вода во время дождя. Солум всё меньше верил в их историю с караваном но по сути, алхимику было всё равно. Главное, что наёмники ему не угрожают.
Солум поплёлся дальше по улице в надежде найти Рубу и опросить её, может она что-то знает? Сейчас больше не на что рассчитывать. Сил нет, зелий и свитков тоже, как и ресурсов на их производство. Необходимо делать хоть что-то. Цепляться до последнего. Такова его сущность.
— Солум, постой. — услышал Солум ожидаемый голос, не преодолев и половину пути. — Ты чего здесь делаешь, на тебе лица нет! Нечего выпендриваться, марш в постель. В гроб кладут и то краше!
— Кто бы говорил. — с усмешкой поднял голову алхимик, но затем с удивлением осёкся. Девушка… Нет, жрица стояла перед ним полностью здорова, в расцвете своих сил. Не было и намёка на её недавнюю хворь. Только сейчас Солум смог полностью оценить её красоту и на мгновение даже потерял дар речи. — Как? Ты не могла так быстро восстановиться! Барьер выпивает жизненную силу… Это просто невозможно…
— А кто вчера явился с переломами во всех возможных, а местами даже невозможных костях, а сейчас стоит передо мной, не знаешь? У меня свои секреты, у тебя свои. — спокойно, словно при первой встрече, ответила Руба.
— Хех, мне бы свои тогда узнать для начала, было бы неплохо.
— Так ты исцелился не сам? Ты не знаешь, что тебя сейчас восстанавливает? — заинтересовалась Руба.
— Нет. — ответил Солум, сразу на оба вопроса.
— Тогда не буду тянуть. Солум, вчера от тебя пахло утробным зельем.
— Чего? Это то, для которого приносят в жертву мать на восьмом месяце беременности? Я даже его полного рецепта не знаю, не говоря уже о цене подобного. И вообще, откуда тебе известен его запах?
— Его иногда производят для королевы, в храме ночи. В этом участвуют алхимики королевы и глава церкви. Ну а я, как его преемница, несколько раз участвовала. Не переживай, эти женщины приходили добровольно. За их жертву семья усопшей получала защиту самой короны. Это весьма достойное занятие.
— Допустим. Тогда вопрос, кто мог меня напоить таким драгоценным зельем? Здесь есть кто-то богатый? Или же здесь неподалёку слуги королевы Осариса ошиваются? Хотя, с чего им мне помогать.
— Не имею понятия. Я… Давно не видела королеву, и не могу судить о таком.
— При чём здесь королева? Может хотя бы спросишь, что со мной случилось? — продолжал удивляться Солум.
— Захотел бы и сам сказал. А поскольку не хочешь, я позволю себе повториться… Марш отдыхать! — грубо ответила Руба.