Алхимик: проклятая долина
Шрифт:
— Странные у тебя предпочтения в девочках… — недовольно протараторил Олзо.
— Какие есть.
В дальнейшем шуме никто не видел смысла. Всё внимание было направлено на эльфа, который медленными шагами перебирался по густым зарослям. Путь ему предстоял недолгий, всего лишь жалких двадцать метров, но каждый шаг мог стоить жизни. Витор не мог бояться смерти, но чувствуя напряжение своего господина, вёл себя крайне аккуратно.
Витор обошёл первое дерево, после чего размашистым ударом атаковал ближайшее растение. Меч вошёл вглубь ствола на несколько сантиметров, но дерево не
— Господин, всё хорошо. — Крикнул Витор, когда пробил последнее древо.
— Возвращайся.
Эльф услышал приказ и вынул из дерева меч. И только в этот момент он заметил, как маленькая лиана обвила его ногу.
— Господин! — Едва успел закричать Витор, перед тем как взлететь в воздух.
Вершина дерева внезапно стала раздуваться, словно открывая свою пасть, а в округе послышались странные, завывающие звуки. Казалось, что внутри дерева открывается воронка, которая будет засасывать всё окружающее пространство. Но на деле всё оказалось немного проще. Лиана, что росла как раз с вершины дерева, сильно подкинула Витора над собой, а в последствии засосала его внутрь себя.
Перекусив, хищное дерево издало шум напоминающий отрыжку и тут же успокоилось, приняв свой прежний, ничем не примечательный облик. Полёт Витора и его гибель заняли не более трёх секунд.
— Что думаете? — невозмутимо поинтересовался Олзо.
— П***ц. — Удивительно спокойно ответил Солум.
— Другие деревья неживые и их длины хватит, чтобы перебраться через канаву, вырытую червём. Мой Одуванчик может создать нам мост, только надо быть осторожней с лошадьми. В отличие от нас, они не смогут оправиться после падения и в случае чего, придётся их убить. — Произнесла Мори.
— А чего сразу не предложила? Наша боевая мощь не бесконечна. — Заметил Олзо.
— Для лошадей путь в обход был бы намного безопаснее, но раз там это… Как его называют? Им имена вообще придумывают? Ладно, это не столь неважно, смысл вы уловили. Без лошадей нам придётся ночевать здесь несколько раз.
Так что, стоило рискнуть.
— Хорошо, выполняй. Только пусть твой Одуванчик свалит в кучу сразу несколько брёвен. Мои эльфы их зафиксируют с обеих сторон и тогда лошади смогут пройти без проблем.
— Но тогда выходит…
— Да, Солум лишился эльфа потому что ты не предложила идею тогда, когда она нужна была. Сможешь ему в глаза смотреть? — Усмехнулся Олзо. — Хотя, кого я обманываю, конечно сможешь! — Олзо подошёл к Солуму, будто бы желая его утешить. — В следующий раз, будут рисковать мои девочки, не сердись. — Похлопал он его по плечу.
Солум не ответил, презрительно оглядывая обоих своих товарищей.
«Ну посмотрим, кем ты там рисковать будешь!»
Следующие пару часов обошлись без особых потрясений. Единственное, на группу напало несколько мутировавших кабанов и стая нахальных воронов, но они не представляли особой опасности. Эльфы с лёгкостью укоротили популяцию непрошеных гостей, подарив своим хозяевам несколько недорогих ингредиентов. Правда Олзо, видимо в знак почтения, уступил свою часть младшим. Действительно ли он сделал это от благородства или просто не хотел марать руки об дешёвку? Ответ на эти вопросы каждый из алхимиков решил для себя сам.
Вообще, в лесу находилось крайне малополезных ископаемых. А те, что всё же имели место быть, весьма часто пытались убить своего нового владельца, будь то ядом, зубами или порчей новообретённой атрибутикой. В дальнейшем такие находки безвозмездно передавались совету ордена. Отказ или попытка скрыть трофей карались смертью. Это была самая яростная причина ненависти младших членов ордена к лесу. Возможно, будь награда достойной, то от добровольцев было бы невозможно оттолкнуться. К примеру можно взять Солума, который уже выполнял данное поручение за зелье. Такую оплошность он повторять больше не планировал, однако судьба решила иначе.
— Мы уже почти прибыли к Нирване, вскоре сможем передохнуть. Поэтому ускоримся, скоро будет полночь.
«Нирвана»- так между собой алхимики называли вечный лагерь. Каждая группа, отправляющаяся в лес, обязательно проезжает через него. Особенностью лагеря являлась печать, которую наложили алхимики прошлого. Данная печать способна изолировать и скрыть всё, что находится внутри, включая себя саму. А активировать её мог даже человек далёкий от алхимии, необходимо было лишь знать положение печати. К сожалению, рецепт печати был утерян после смерти династии её создателя, а повторить её так никто и не сумел.
В лагере всё было готово для проживания: спальные места, костры, основанные на рунах Райдо, и колодец, который каким-то невероятным образом всегда давал чистую, прохладную воду. Вероятно, тоже утерянная технология.
Группа внимательно осмотрела все закоулки лагеря. Необходимо было убедиться, что всё на месте и нет аномалий или чудовищ. Когда разведка подошла к концу, эльфов равномерно расставили охранять периметр, ведь печать не барьер и нежеланные гости могут случайно войти в любой момент.
— Завтра будет трудный день. — Обратился Олзо к товарищам, сидя у костра и медленно покуривая сигару. — Поэтому прошу вас лечь спать пораньше. Вы должны находиться в полной боевой готовности. Мори, тебя это особенно касается. Не хватало только, чтобы у тебя случился мышечный спазм от чрезмерных тренировок. — Олзо бросил истлевшую сигару в костёр. — Это были не приказы, а рекомендации. И я ей последую. — Олзо покинул молчаливую компанию.
— Сам посоветовал, сам принял на вооружение. Превосходное действие, теперь я его прямо зауважала. — Скептически похлопала в ладоши Мори.
— К чему такое двуличие? В лицо ему скажешь?
— А ты? Может пошлёшь его за своего эльфа? Его девочки хрупки, только на мясо и годятся. А слышал, как он их зовёт? Эи, Юи и Яи! Такой сладкий мальчик не гадится быть алхимиком. Какая у него была смешная рожа, когда твоего Витора… А, впрочем, забудь.
— Тем не менее, он ещё жив.
— Он жив, потому что неглуп. Но опыта у него поменьше нашего.
— Ясно. Зависть и чувство несправедливости. Нам есть чему поучиться друг у друга, Мори. Посмотри внимательнее вокруг, быть может сама узнаёшь ответ. Если тебе скажет его другой человек, ты никогда не поймёшь.