Алхимик с боевым дипломом
Шрифт:
Такое впечатление, что газеты читаю один я.
– Чрезвычайное положение, с запретом перемещений и гражданских институтов власти. Песец, короче, по случаю чумы и народных волнений.
И неизвестно, чего власти боятся больше – людей или заразы.
– Это кто сказал? – нахмурился парень с задатками армейского спеца.
Предлагать себя в качестве свидетеля я не стал и молча поднял глаза к небу. Все поняли правильно, и на мгновение воцарилось благоговейное молчание.
К столу протиснулся студент из обычных, тиснул салата с говяжьей вырезкой и, мило улыбнувшись, отвалил.
– А я вот слышал, – решил блеснуть эрудицией невзрачный парень без выраженных предпочтений (из таких получаются большие начальники), –
Вот тебе и государственная тайна. А ведь это белых считают сплетниками!
– Как? Кто? – оживился народ. Черных хлебом не корми, дай над чужой бедой позлорадствовать.
– Да так, что, пока он за каштадарцами следил, эти самые подобрались с тыла и едва не прокляли всех насмерть. Какой-то чистильщик всех спас.
Будущие светила черной магии понимающе заухмылялись: что собой представляют сотрудники службы очистки, было известно каждому. Да, бедняге генералу теперь не позавидуешь: если уж редстонские студенты полощут его имя, то что делается в более просвещенных кругах… И как вовремя я оттуда смылся!
Народ начал сдержанно (все ж таки образование!) хвалиться будущим местом работы и ожидаемыми доходами. Если с доходами у меня все было в порядке, то назвать оставшиеся четыре года контракта с НЗАМИПС желанным времяпрепровождением я не мог даже под пыткой. Пришлось сделать вид, что семья нуждается в моем внимании, и слинять (посвящать кого-либо в свои проблемы не хотелось – глупо ждать от черных сочувствия). К тому же, объективно говоря, жаловаться грешно – Сатал выбил для меня персональное пособие по нетрудоспособности, тысячу крон в месяц. Дайте два!
– И никакой ворожбы, понятно? – Штатный целитель был непреклонен.
За тысячу крон в месяц я был способен понять что угодно. Жаль только, что симулировать болезнь не удастся – ни одного лишнего дня прогула учитель мне не позволит.
Праздник студента постепенно перемещался с территории университета в заранее арендованные банкетные залы и кафе. Я из-за своей затянувшейся практики не успел примкнуть к подходящей компании, а потому отправился с семьей на квартиру, пешком, чтобы дети хоть немного притомились. Это было вопросом жизни и смерти: перевозбужденная белая малышня тараторила без умолку, они умудрились заговорить до полусмерти даже Джо – он начал отвечать как-то заторможенно и с надеждой поглядывать на меня. А что я? Я вообще-то черный маг. Подал идею купить детям мороженое – хоть какое-то время рот у них будет занят. Ладно, еще недельку их потерплю, а потом они сами вынуждены будут уехать – младшим надо в школу.
В голове царила приятная легкость. Еще бы нет! Перевернута очередная страница книги жизни, можно даже сказать – закончен целый том. Теперь я – дипломированный алхимик (ну, и маг тоже), у меня впереди вся жизнь. Небольшие недоразумения с надзором и неурегулированность отношений с фондом Роланда не могли отравить мое существование.
– Это все, что у вас есть?
– Да, сэр, но я могу поднять дела в центральном архиве…
– Не надо! Достаточно.
Старший координатор прихватил собранные Бером папки и с деловым видом поспешил прочь. Стоило ему скрыться за дверью, мисс Кевинахари прекратила суетиться с чашками и задумчиво нахмурилась:
– Тебе не кажется, что Дан меня избегает?
Вопрос был странный, но, припомнив поведение Сатала за последние пару дней, Паровоз не мог не признать – его начальник сторонится эмпатки.
– Он знает, что от меня очень сложно что-то скрыть. – Кевинахари глотнула чаю и решительно отставила чашку. – Что он от тебя хотел?
Капитан пожал плечами:
– Справку о ритуальной магии, данные инструментального контроля за последние семь лет и демографическую карту региона. Неофициально.
– Он ведет какой-то проект?
– Не слышал об этом.
Эмпатка глубоко задумалась, и от ее серьезности Паровоз начал немного нервничать. В молчании прошло пять минут.
– Знаешь что, – в конце концов объявила Кевинахари, – мне кажется, что у нас назревают крупные неприятности.
Глава 2
Из попытки полечить нервы в компании Четвертушки не вышло ровным счетом ничего толкового: к моменту моего прихода Рон был уже изрядно пьян. Вид приятеля, в одиночку нагружающегося горькой, стал неприятным сюрпризом. Никогда за ним такого не водилось! Похоже, у меня назревали проблемы (именно у меня!): уважающие себя маги не ходят по кабакам в компании алкоголиков. Университетские приятели разъехались, в городе я практически никого не знал, и перспектива оставшиеся четыре года контракта с НЗАМИПС пить чай в обществе Кевинахари мне не нравилась.
Пришлось срочно отбирать у Рона бутылки (невзирая на сопротивление).
– У тебя что, кто-то умер? – Я не мог представить другого повода так себя изводить.
На Четвертушку накатил приступ слезливой пьяной откровенности, поначалу я вообще ничего не понимал, кроме общего пассажа о несправедливости бытия.
– С предками поругался?
Он кивнул, хлюпая носом и размазывая сопли по лицу. Все ясно. Рон – обычный человек, сами по себе разборки не доставляют ему наслаждения, а вызывают дискомфорт, особенно если конфликт происходит с хорошо знакомыми людьми вроде родителей. Черный после выяснения отношений почувствовал бы душевный подъем, а этот сидит и киснет. Я думал, такие проблемы бывают только с белыми, тут работа для эмпата, но к мозгоправу Четвертушка не пойдет – имеется печальный опыт. Поиграть мне, что ли, в Кевинахари?
Пятнадцать минут ушло на то, чтобы заварить чай (из них десять – на поиски заварки). Жидкость получилась странного цвета и слегка мутноватая. Сцедив отвар через ситечко, я взял в руки чашку и попытался вспомнить, как эмпатка обычно начинала разговор. По нулям. А, да плевать, он же все равно в дупель пьяный!
– И по какому поводу был скандал?
– Никакому! Я же ж ничего даже ж не сказал…
– А если подумать?
И все-таки Рон на голову крепче, чем большинство людей: после чашки чая с лимоном и пяти минут сопливых вздохов он пришел в себя достаточно, чтобы изложить свои жалобы на жизнь внятно и логично.
– Я ведь ее ни в чем не упрекал, ни в чем! А ведь это она меня с Сэмом познакомила, – он последний раз шмыгнул носом, – еще просила помочь мальчику освоиться. Освоились… – Воспоминания о столкновении с Искусниками отрезвили Рона лучше, чем чай. – Ну думаю, с кем не бывает, все ж таки родная мать, не могла она такое со зла сделать. А вышло, что лучше бы я ей сразу в лицо плюнул – меньше бы крику было. Она все страдала, за сердце хваталась, соли нюхала, словно это не мне, а ей чуть мозги не вынесли. Веришь, в доме шагу стало невозможно ступить, сразу шипеть начинают: «Тише, тише, мамочка больна!» Ну да фиг бы с ними, у меня квартира своя, да и экзамены на носу – времени для гулянок не было. А потом знаешь что? Я хотел мальчишник устроить, тебя, пацанов пригласить – у меня не так уж много друзей осталось. Предки взялись организовать все в загородном доме, там отлично можно оттянуться и не мешает никто. Я уже и список гостей набросал… И ты знаешь, что она мне выдала? «Никаких черных здесь не будет!» Прикинь? Ты мне жизнь спас, а она нос воротит! Я припух от такой заявы, только рот открыл возразить, и тут она выдала… Как по нотам. Значит, пока я в благородство играл, она там себе записывала в книжечку типа, когда и кто ее обидел. Главное, ничего такого ей не сказал, вообще ничего – не успел. И знаешь, что обиднее всего? Отец меня даже слушать не стал, сразу за грудки схватил: «Как ты говоришь с матерью!» Ну тут я ему в морду и двинул. И ушел. А что? Пусть хоть целуется с этой истеричкой.