Шрифт:
Глава 1
Звук корабельного ревуна взвыл и моментально заткнулся, выдёргивая из сна часть экипажа,недавно сдавшую вахту. Одновременно с этим вспыхнули ослепительно белым светом лампы освещения, чтоб, тут же погаснув, погрузить корабль во тьму.
«Явно реактор пошёл вразнос…»- по многим головам промелькнула мысль, а в коридоре раздался топот и полный ужаса крик:
— Экипаж, полундра! Все в капсулы, *лядь!
Адреналин резко ударил в кровь, и, ориентируясь только на свет автономно горящего диода, Александр вскочил с койки отработанным долгими часами
Рефлекторно ударив по кнопке,он попытался отдышаться, но чувство неминуемой смерти продолжало с неимоверной скоростью гнать кровь, максимально учащая пульс.
Пятнадцать секунд до автоматического отстрела капсулы казались целой вечностью, но вот раздался хлопок, и приглушенный рёв двигателя желанной музыкой начал успокаивать сердце.
Опомнившись, Белов нажал пальцем на подсвеченную кнопку, активируя визор, на котором и увидел яркую вспышку, пожирающую ставший ему домом боевой корабль.
На этот раз сердце пропустило пару ударов, и радости, что «пронесло», не было. Спасся ли кто-то ещё из двухсот человек экипажа, было непонятно, да и вообще сознание отказывалось о чём-либо думать.
Минут через пять автоматика сменила режим работы двигателя, и теперь Александр Белов раз в минуту ощущал только отдельные хлопки, позволяющие капсуле корректировать маршрут движения к выбранной вычислителем ближайшей планете.
Мерные хлопки помогли ему вспомнить, что ещё ничего не закончилось, и если у капсулы не хватит топливного ресурса до входа в атмосферу, то сработает взрывной заряд, обрывая мучения обречённого на смерть пассажира.
На учениях им никогда не говорили, на сколько хватит топливного ресурса, ведь ожидание смерти хуже самой смерти. Им только говорили, что скорость взрывной волны в десять раз выше скорости прохождения сигнала по нейронам мозга, и что такая неожиданная смерть считалась самой гуманной. Впрочем, сейчас визор отчётливо отображал приближающуюся голубую планету, и его опыт прослужившего четыре года в военно-космических силах бойца говорил, что шансы на жизнь у него ещё есть.
Да, из одежды на нём только выданные почти год назад трусы, но в капсуле был аварийный запас, и если он не свалится посреди океана, то хоть что-то из вещей у него будет. Мозг лихорадочно начал заполнять пустоту вбитой в него информацией по выживанию, но сознание обрывало этот поток, назойливо пытаясь понять, что же произошло с их фрегатом?
Минут через сорок автоматика отключила визор, значит, начался вход в атмосферу. Минуты через три снова заревели двигатели, стараясь вывести капсулу в оптимальную точку посадки, но этот процесс занял подозрительно долгое время, и минут через десять на экране замигала надпись «Внимание! Приземление возможно только на воду. Расчётное время всплытия капсулы 3,12 минуты. Будьте готовы покинуть борт перед началом затопления! Ближайшая земля находится в 44 километрах по азимуту 294».
Надпись мигала пару минут, а глаза Белова рефлекторно фиксировали показания индикаторов компенсации перегрузок.
Спустя расчётное время высветила надпись «Всплытие осуществлено. Люк откроется через 10
Цифры обратного отчёта снова впрыснули адреналин в кровь, и со щелчком крышки Александр вывалился в морские волны.
Вынырнув, он проводил исчезающий в глубине корпус капсулы. Секунд через тридцать в последний раз сработала её автоматика, отстреливая чемодан с носимым аварийным запасом, и Белов дождался его всплытия.
Вскрывать его сейчас — это гарантия полной потери. Герметичность исчезнет, и на такой волне ящик превратится из плавсредства в абсолютно неспособный плавать предмет. А пока можно забраться на него и, пытаясь удерживать равновесие, оглядеться. Здорово, правда? Только @ компас внутри чемодана…Азимут 294 и 44 километра @.- Зато материться можно не стесняясь смутить своим поведением гениев, разработавших НАЗ и не догадавшихся воткнуть в крышку компас.
Стемнело довольно быстро, и это тоже начало пугать. Куда плыть, было совершенно непонятно, и единственное, что он смог сделать, это забраться на ящик и найти устойчивое положение, позволяющее не скатываться в волны каждые пару минут.
Плавать в море на небольшой коробке в абсолютной темноте ещё то удовольствие, хорошо, что в конструкции предусмотрены ремни для переноски за плечами, за которые можно было держаться.
Белов качался на волнах, вглядываясь в кристаллы незнакомых звезд и стараясь ни о чём не думать, а потом из воды вынырнула голова неизвестной ему большой рыбы, заставившей его застыть от ужаса.
Пока он вжимался в ящик НАЗа, рыба издала напоминающий треск звук и начала толкать его маленький плот в известное только ей, водоплавающей, направление.
Парализующий душу ужас постепенно отступил и позволил бойцу даже усмехнуться своим страхам. Кто бы мог подумать, что здесь, на неизвестной ему планете, среди морских волн найдётся тот, кто не станет его жрать, а окажет так необходимую ему помощь. Но как бы там ни было, его маленький корабль плыл по ночному морю, а с наступлением рассвета Белов наконец увидел приближающийся берег.
На радостях он включился в работу и стал помогать рыбе, гребя руками, и часа через полтора, уже обессиленный, вышел на берег. Отблагодарить жителя морской пучины он мог только помахав ему на прощание рукой.
За эту ночь он вымотался донельзя. Уставшая психика требовала срочного отдыха, и, добравшись до удобного пятачка, старшина рухнул на песок и моментально уснул.
Что-то мокрое и жутко шершавое лизнуло его щёку, вырывая из сна. С трудом разлепив глаза, он остановил рукой нализывающую его лицо собаку.
— Всё, всё, хватит! — пробормотал он собаке и, сфокусировав взгляд, рассмотрел счастливого вислоухого пса с одной металлической лапой — протезом. За собакой стояла на задних лапах почти двухметровая кошка, одетая в синий форменный костюм и панаму с широкими полями и кокардой в виде оскаленной кошачьей морды. В одной РУКЕ киса держала поводок, а вторая неспешно царапала коготком рукоять торчащего из кобуры револьвера.