АЛХИМИК
Шрифт:
Допросы герцог всегда проводил с пристрастием, а потому, когда Альберт попал на допрос, в камере уже были разложены вымоченные в соленой воде плети, крюки, клещи для расшатывания зубов и прочие замысловатые инструменты, от самого вида которых уже становилось худо.
– Нам все известно, - произнес герцог загробным голосом.
– Ты можешь избежать пыток и умереть легкой смертью, если сознаешься в содеянном.
– Да, да я ничего и не скрываю!
– поспешно выпалил Альберт, взгляд которого не мог оторваться от разложенных на столе клещей и прочих милых приспособлений.
– Я хотел набрать камней для
– Твой учитель может сделать из камней золото?
– удивленно спросил герцог, у которого мелькнула в голове мысль о том, что он, исполняя должность главного казначея, уже утащил прилично золота из королевской казны, что могло открыться в любой момент, а взять на случай проверки золото для возмещения украденного было неоткуда.
– Мой учитель, великий алхимик Маяс, может все!
– уверенно ответил Альберт.
– Так значит меня ввели в заблуждение?
– с поддельно искренним изумлением спросил Самсинский - Что же ты сразу не сказал, что твоего учителя зовут Маяс, и ты собирал камни для него?
– продолжил он с наделанным добродушием, припомнив это имя, названое ему однажды шпионом, и в то же время подумав, что если алхимик в самом деле может добывать золото, то это сделает обладателя такого секрета богаче и могущественнее самого короля.
– Если бы ты пришел прямо ко мне и сказал, что Маясу нужен камень для добычи золота, я бы дал его тебе сколько хочешь!
– с еще большим добродушием в голосе добавил герцог и продолжал про себя рассуждать, что Маяса неплохо было бы схватить, заточить в башню и заставить добывать золото под страхом смертной казни. Однако герцог тут же отказался от подобного плана, ибо насилие было уместно лишь по отношению к вымышленным ведьмам, псевдоколдунам и лживым чернокнижникам, которые были вполне безопасны, ибо не владели приписываемыми им чарами. В случае же Маяса существовал риск, что он действительно алхимик, а рассерженный алхимик может означать большие неприятности для государства и, особенно, для того, кто стал виной его плохого настроения. Например, был такой случай, когда один взбалмошный принц арестовал местного алхимика и, заковав его в цепи, велел под страхом смертной казни добыть принцу золото. Вместо золота алхимик произвел на свет вирус чумы, от которого и скончался назло принцу, после чего скончался сам принц, затем все его окружение, потом весь город, и, под конец, более половины населения всех прилегающих государств. И хотя о достоверности того, что чума явилась следствием действия алхимических препаратов, ходили противоречивые слухи, тем не менее это не меняло фактов, и оказаться на месте того неосторожного принца герцог совершенно не хотел.
– Я немедленно велю выдать тебе камень. Иди к Маясу и скажи, что сам герцог Самсинский просит изготовить для него золото. За эту услугу вы будете осыпаны милостями и получите все, что пожелаете, - сказал герцог, решив, что самое лучшее будет приставить к Маясу шпионов. Во-первых, нужно было убедиться, что он действительно алхимик, во-вторых, необходимо было знать, что он в самом деле может добыть золото. Если это так, то необходимо будет выведать секрет его добычи, после чего Маяса можно будет сжечь на костре за колдовство или, на худой конец, прирезать в темной подворотне под видом ограбления. Если поторопиться с арестом можно все дело испортить. Но и оставлять такой секрет, как добыча золота, в руках Маяса тоже нельзя.
Так решил герцог и, к изумлению Альберта, с него сняли кандалы и, снабдив необходимыми камнями, выдворили из дворца.
Следом за ним отправились два шпиона: один переодетый просящим подаяние слепым, а другой - трубочистом. Слепой должен был подсматривать в окно, а трубочист подслушивать через трубу.
Глава шестая: Золотые россыпи
В тот самый момент, когда Альберт вбежал в дом, Маяс спал над своими книгами, утомленный дневной работой. Альберт не решился будить учителя, предпочитая пока поужинать, вместо того чтобы толочь камни на голодный желудок. Он взял крынку с молоком и краюху хлеба и, мирно пристроившись между пробирками с ядом от комаров и колбами с серной кислотой, приступил к ужину.
В тот момент на улице шпионы занимали рабочие места. Все было задумано идеально. Слепой садится у окна и, если что, то сразу есть хорошее оправдание, что видеть мол ничего не вижу, куда забрел не знаю, сижу тут, дожидаюсь прозрения или подаяния от сердобольных сограждан. У трубочиста тоже есть оправдание: никого не трогаю, прочищаю себе трубы, не допуская возникновения пожароопасной обстановки. Работаю в поте лица, даже сажей весь перепачкан. Какие могут быть претензии?
Ну, разместились шпионы. Один с невероятными усилиями залез на крышу и засунул голову в дымоходную трубу, а другой с самым жалким видом уселся под окном дома, готовясь высматривать как только все вокруг будет тихо.
Час был поздний. Улицы быстро опустели. Изображающий слепого шпион, закрыв глаза, сидел под окном с самым скорбным видом. Трубочист на крыше, засунувший голову в трубу, уже успел вымазаться в отвратно пахнущей черной саже с разноцветными алхимическими примесями и теперь вполне мог сойти за негра, раскрашенного ритуальными красками обряда жертвоприношения.
Тут проснулся Маяс. Вернее, не то чтобы он проснулся, а просто упал во сне со стула вместе с книгой, на которой лежала его спящая голова. Шум в доме привлек внимание шпионов, и трубочист на крыше засунул голову в трубу еще глубже, так что оказался в трубе по пояс, слегка вздрагивая вздетыми в небо ногами.
Слепой жадно прильнул к окну. В этот момент из дома послышались непристойные ругательства. Это Маяс, потирая ушибленный бок, поднимался с пола. Шпионы целиком обратились в слух и зрение. Но тут со зрением произошло неприятное недоразумение.
Когда слепой, буквально размазав свою физиономию по стеклу, таращился во все глаза, он почувствовал, что кто-то его похлопал по плечу.
– Подайте слепому!
– тут же отреагировал шпион.
Перед ним стоял совершенно пьяный сапожник с десятой улицы, которого такие же хорошо подгулявшие друзья взялись довести до дома. Приятели никогда не бросили бы сапожника, и они не намеривались этого делать. Просто у одного из них случайно за подкладкой обнаружилось еще несколько закатившихся в дырку кармана медяков, и приятели, посадив сапожника у дороги, попросили никуда не уходить и подождать, пока они принесут еще бутылочку. Сапожник выразил полное согласие ждать и не двигаться с места, после чего упал в кусты и лежал там абсолютно незамеченным. Некоторое время спустя он поднялся и уверенно отворил ближайшую калитку, полагая, что друзья довели его до дома. Возле дома он увидел мерзкого вида оборванца, подсматривающего в окно.
– Подайте слепому!
– жалобным голосом произнес шпион.
– Ах, ты слеп-ой, и подсматриваешь за моей женой?!
– угрожающе произнес сапожник не предвещавшим ничего хорошего голосом.
– Добрый человек, - взмолился шпион, - я сбился с дороги. Глаза мои ничего не видят. Я хотел постучать в окно и попроситься на ночлег, если добрые люди сжалятся над убогим.
– Ах ты еще х-хотел переночевать в моем до-оме с моей женой, пока меня нет?!
– буквально взревел сапожник, и в руке его блеснул сапожный нож.