Алхимия и амбивалентность любви 1
Шрифт:
И теперь всё творческое будущее театра поставлено на паузу и на растяжку, и зависит от того, как переживёт это падение в общих и собственных глазах Анатоль Зазнавский, кто обязательно из всего этого сделает для всех, а уж только затем для себя трагедию. В общем, невесёлый театральный сезон всех ожидает, и можно даже не надеяться, что в репертуар этого театрального сезона как-то пролезет комедия. Максимум трагикомедия Вильяма Шекспира «Отелло».
На что Адам смотрит с какой-то удивительной отстранённостью и созерцательностью, и видимо не отдавая себе отчёт, переадресует в сторону Анатоля его же, ранее им сказанные в сторону Адама слова. – Не упав, не научишься вставать на ноги.
А вот что вслед за этим происходит, то это настолько неожиданно и в чём-то невероятно для Адама, что он не сразу понял, что всё это значит и где он, собственно, сейчас находится, если он буквально сейчас всеми своими нервами и чувствами ощущал себя на театральной сцене, перед лицом приёмной комиссии, а сейчас всё в одно мгновение так кардинально изменилось, что он сразу сообразить не может, куда это его сейчас в одно, тоже самое мгновение занесло. И как обычно бывает в таких случаях с невероятной и фантастической подоплёкой при первом с ним знакомстве и впечатлении, само собой без своего рассудительного анализа, то Адаму не дают нисколько времени, если не во всём разобраться, то хотя бы в том, в каком геолокационном месте ему так неосмотрительно, до предельного прищуривания бьёт солнечный свет в глаза, а рот ему затыкает не один только порывистый ветер, а есть тут ещё для этого и другие нервные причины – на него в один громкий и раздражённый момент наседают с ярко выраженной и при этом нисколько ему не объяснённой претензией.
– Что-что вы сейчас мне сказали?! – в контрасте с внутренним состоянием звучит предельно направленно в сторону Адама этот вопрос. И как понимает Адам, или по крайне мере он должен понять, то ответ на него ожидается в предельно сжатые сроки. А вот пробовать от ответа на него увильнуть под любого рода и вида предлогом, сославшись на ту же глухоту, лучше даже не пытаться это сделать. У вас из этого, мил человек, ничего не получится сделать. А Адам и не собирался так себя трусливо вести. Единственное, что ему хотелось знать, так это то, на чём основаны столь громкие к нему претензии. И Адам с этой решительностью в себе отжимает свои глаза от этого вынужденного их прикрытия в прищур, и хотя ему всё также сложно смотреть вперёд от себя – солнце продолжает светить ему в глаза – он всё же будет прямо в глаза смотреть той, кто посчитал необходимым и за своё право выразить эту вопросительную претензию в его сторону.
Но стоило только Адаму увидеть ту, кто так выразительно его призвал к ответу, так в нём вся эта решительность и уверенность в своём, как минимум, праве на объяснение своей позиции, куда-то в момент улетучивается, и Адам, как это на него похоже, начинает в себе заблуждаться, робеть и косноизыча, заикаться. В общем, ему нечего сказать в своё оправдание того, что он стал камнем преткновения, если выражаться философским языком, основанием для подачи искового заявления, если выражаться юридически выверенным языком, ну и пока все эти версии остаются про запас, то сейчас за основную версию объяснения происходящего принимается такая – он причина причин всего зла. А если быть конкретней, то вы не только предельно самонадеянны, раз не считаете нужным смотреть туда, куда вступаете, а вы как есть беспринципный наглец, и хамло заодно.
Правда, есть одна мысль у этой упавшей на такую удивительную раскоряку гражданки предельно молодого возраста – так что у неё не может быть к вам мстительной предвзятости в сторону вашей холодности к гражданкам увядшего возраста и не красивой интеллектуальности, здесь всё объективно – заодно впавшей в осадок от таких слов насмехательств этого грубого прохожего (Адама), так бездушно и в чём-то подло отреагировавшего на её падение – это её падение стало не результатом случайности, скользко нынче местами, особенно когда ты спешишь, и неужто можно подумать, что оплошности с её стороны, а она поскользнулась вначале, а затем упала так фантасмагорично по причине злонамеренности этого грубого человека. И в этом её никто не переубедит. Тем более этот грубый человек сам себя выдал, вот такую несусветную дерзость под видом нравоучения в её сторону заявив. А это как не о его преднамеренности говорит.
В общем всё это резюмируя в её предельно ясном и пронзительном по самое в себе не хочу взгляде на Адама, то ему сейчас не позавидуешь и как он будет выкручиваться из так невероятно сложившейся ситуации, со своими стечениями удивительных обстоятельств – а нечего отвлекаться на свои мысли во время дорожного движения, где отвлечение на музыку в наушниках имеет куда как менее сложный в итоге результат – то он в первую очередь не знает, притворившись немым от рождения дурнем. Что просто невыносимо видеть этой гражданке (нечего тут из меня делать дуру!), находящейся не в самом для себя удобном положение и что уж говорить об общественном резонансе и публичной оценке связанной с ней ситуации, где проходящие мимо люди прям в себе в один момент теряют всю воспитанность и культуру поведения и речи, принявшись от таких её видов в лице в счастливую сторону меняться в самом деликатном случае, не отводить в сторону своего любопытства даже в случае нахождения себя рядом с лицом с кем у него заключены доверительные договорённости и в самом беспрецедентном случае, коробящим все сердечные чувства находящейся сейчас и, конечно, только временно в таком падшем положении гражданки, то находятся и те падлы, кто при прохождении мимо неё присвистывал.
И это всё по вине этого, даже не пытающегося сразу же взять на себя вину, столь грубого человека (Адама, если кто до сих пор не понял). Кто поди что, судя по его недоумённому выражению лица, и не собирается ни в чём тут признаваться. А раз так, то…Будет благоразумно сперва его выслушать. Что он скажет в ответ на её вопрос.
А вот ответить на её вопрос Адаму, как оказывается, очень и очень не просто сделать. Ведь если он, скажем так, повторит то, что сказал, то будет немедленно обнаружена связь между им сказанным и тем, что сейчас по факту произошло с этой гражданкой, находящейся в так сказать, в противоположном стоянию положении. А если начать нахально и цинично противоречить здравому смыслу, заявляя, что ничего я не говорил, а то, что там вам послышалось из-за вашей мнительности, то я вам бы посоветовал обратиться к врачу, и сами понимаете, не к одному только отоларингологу, то Адам точно не исключает возникновения крайне конфликтной ситуации с этой гражданкой, для которой будет дополнительным стимулом встать на ноги вот такая откровенная ложь с его стороны, подтверждающая все её былые догадки насчёт крепости слова вот таких как он людей и, конечно же, то, что он решил отпираться, как раз выдаёт с поличным его вину.
– Это я не вам. – Не сильно уверенным тоном голоса говорит Адам, видно найдя третий вариант ответа.
– А кому? – прямо обескуражена вот такой запредельной наглости этого типа эта гражданка, уже раскрасневшаяся от стыда за вот таких своих современников, кто не имеет сил и воли отвечать за свои слова и действия. – Я здесь никого не вижу, кроме нас двоих. – В подтверждение своих слов эта гражданка покрутила по сторонам свою голову, в итоге вернувшись к Адаму, на кого она предельно открыто посмотрела, требуя от него честности отношений и хорош уже тут отпираться.
А тот видимо совершенно неисправим, и он продолжает вилять. Я говорит, самому себе это сказал. И как спрашивается, с такими как он, зацикленными только на себе эгоистами, где они кроме себя никого не замечают и не считаются, разговаривать. Только предельно жёстко.
– И как мне понимать вашу позицию по отношению ко всему сейчас со мной произошедшему? – как бы спрашивает эта гражданка, всё больше и больше удивляющаяся инфантильности сегодняшнего современника, тогда как Адам прямо чувствует в себе тревогу по поводу того, что она как раз не спрашивает, а у неё уже насчёт него назрело некое решение, которое обязательно поставит его в самое уязвимое положение. И как бы этого сейчас не хотелось Адаму, интуиция его нисколько не подвела.
– То, что вы тут совершенно не причём. И ко всему со мной сейчас случившемуся на этом моём пути к очень важным для меня делам («В салон красоты что ли? – позволил тут эту неуместность про себя Адам, принижая физическую привлекательность этой гражданки, которая, как оказывается, недостаточно для него хороша, плюс это просто унизительно так считать, будто у таких молодых гражданок не может иметься дел за пределами салонов красоты), вы совершенно не имеете никакого отношения, хотя бы по той причине, что всё это со мной произошло в результате случайных стечений обстоятельств. Всё так, как я сказала? – с таким категорическим утверждением и упорством в сторону Адама и его подспудной вины в этом происшествии с её падением задаётся вопросом и смотрит на Адама эта гражданка, что Адам прямо не стал находить в себе места, куда бы ему свои руки спрятать. Да ещё так ловко подошла с этим вопросом к нему эта хитроумная гражданка, что согласись он сейчас с нею – а к этому всё и идёт, ведь она всё верно описала – то это будет звучать так, как будто он признаёт свою вину в том, что она упала.