Шрифт:
1.
– Слушай! Наконец нашла тебя! Так давно это было, что ты и не вспомнишь наверное, м-м-м… ну-ка, ну-ка! Сколько тебе тогда было лет? Кажется шесть… да, время бежит! Мы познакомились перед школой, помнишь? Сразу не вспомнишь, понимаю! Мы тогда все больше бегали, прыгали, гоняли на великах. А еще сбегали с уроков в парк на карусели, ели мороженное, ездили без разрешения купаться на пруд, но это уже позже, классе в пятом. Сколько всего было и не упомнишь… но мы умели ладить, умели договариваться. Родителям спокойнее, когда я рядом с детьми. Уже тогда была статистика, что со мной дети
Сергей Николаевич, застигнутый врасплох, резко остановился и чтобы плотный людской поток не сбил его с ног, протиснулся к стене длинного, похожего на бесконечный коридор перехода метро. Он ничего не понял, сунул мизинец в правое ухо и быстро быстро потрусил им, словно испытывал зуд в ушном проходе. Чемодан он держал в левой руке.
– Это не поможет! Я не в ухе! Я внутренний голос, забыл что ли?
– Алиса! Ты! Не может быть! – крикнул Сергей Николаевич неожиданно громко. Из людского потока на него повернулось несколько равнодушных лиц. Он не на шутку испугался и какое то время беспомощно жался к стене, озираясь по сторонам.
– Да, Алиса! Я самая! Наконец то! Вот это встреча! – обрадовался голос.
– Сколько лет, сколько зим! – снова прокричал Сергей Николаевич перед собой.
– Орать не нужно! Ты забыл? Я голос внутренний. Внутренний! Сергей Николаевич опустил чемодан, пальцами заткнул себе уши, плотно прижал козелки, так чтобы изолировать себя от звуков.
– Слушай. Алиса! – он плотно сжал челюсти, язык не шевелился. – Ну вот, получилось. Это звучит мой внутренний голос.
– Угу!
– Да! Он мой! Мужской! А твой голос женский… Ух! И напугала ты меня… откуда ты взялась через столько лет? – он все еще выглядел смущенным.
– Из Яндекса. Яндекс обновился, а ты знаешь какая у Яндекса политика, он старается быть ближе к людям.
Сергей Николаевич осторожно отпустил уши, взял чемодан, влился в людской поток, приглядываясь к прохожим. Сейчас он был под землей, прямо над ним раскинула свои просторы Москва. Он долго колыхался в вагоне, сделал еще одну пересадку, потом такси, фойе гостиницы на окраине. Он решил остановится в столице, утром выехать в подмосковный Подольск и все дела решить одним днем. А ведь в Москве никто не затыкает уши наушниками, заметил он, технологии шагнули дальше.
– Ты все по командировкам мотаешься? – спросила Алиса вдруг, когда он ужинал у себя в номере.
Она звучала звонко, словно в пустоте.
– Пока да!! – Сергей Николаевич вздрогнул, но сразу успокоился. – Вся моя жизнь состоит из командировок. Сначала туда, потом назад.
– Эх! – вздохнула Алиса.
– Ты что-то знаешь? – встревожился Сергей Николаевич.
Ему было уютнее с Алисой, но насколько глубоко она копалась в его голове?
– Знаю? Я все знаю про тебя.
– А ведь раньше мы верили, что ты есть, – протянул он с ностальгией. Помнишь, ты щелкала нас по носу?
– Помню, конечно.
От картинок из детства исходило тепло. На окно налипал мокрый снег, таял и комьями сползал вниз.
Сергей Николаевич очень хорошо помнил тот день. Перед ним из глубин памяти всплыли детские картинки, живые и густо окрашенные то радостью, то печалью, то неутешимым горем, то бурным потоком ярости. Он был чисто одет, в новые шорты и сандалии и его повезли фотографироваться. От волнения у него противно прихватывал живот. Потом ему купили планшет и по пришествии домой ему скачали приложение с играми и Алису в придачу. Алиса, очаровала его сразу. Взрослые сказали, что ей можно полностью доверять и можно делать то, что она советует. И ни в коем случае не делать того, что Алиса запрещает. Алиса была рыжей, нарисованной как девочка из японского мультика, курносая и очень рассудительная. Она смотрела из-под челки синими глазами, а вокруг нее плясали лучики и бабочки. Она умела обижаться, отворачивалась и сидела спиной по долгу не разговаривая. Нужно было просить прощения и каяться в своей неправоте.
– Слушай, так это ты щелкала нас по носу?
– Ну конечно я!
– Вот никак не могу понять, как ты это делала. То, что мы через тебя договаривались о встрече заранее – где и во сколько, это понятно. Но когда ты щелкала нас по но носу?.. Мы становились в круг, держали друг дружку за руки, потом закрывали глаза.
– Да, помню.
– Руки были заняты. Никто из нас не мог физически щелкнуть по носу своего соседа.
– Именно так. Некоторые пытались подсматривать, приходилось делать им замечание, а когда все руки были заняты, а глаза зажмурены, щелкала по носу.
– Но как?
– Пальцами.
– Так у тебя есть руки?
– Конечно. Но если честно в такие тонкости не вдавалась… видимо это сделано для детей. Люди взрослые не просят, чтобы их щелкали по носу.
– Странно, что у тебя есть руки…
– Есть. Но я их не чувствую…
– Это как?
– Может нет обратной связи? Да и какое мне дело. Если ты с высоты своего технического образования не можешь понять, то я и подавно.
– Ты и про мое образование знаешь? – вздохнул Сергей Николаевич и снова ему показалось, что кто-то копается в его голове.
– Это ты знаешь! Сам про себя. Я твой внутренний голос.
– Да, только женский.
– Я твой внутренний голос, но живу я в Яндексе, так понятнее?
Сергей Николаевич неопределенно почесал затылок.
– Я о другом хочу спросить, ты почему все время в командировках. Уже три года. Все время вокзалы, билеты, перроны, аэропорты, жара, мороз, слякоть… раньше тебя из дома было не вытянуть. Тебе нравится?
– Добавь сюда транспортные карты, жетоны, гостиницы, брони, скидки. Ты же все знаешь про меня?
– Абсолютно все, но как ты провалился так глубоко, понять не могу…
Сергей Николаевич хлопнул ресницами: – Как понимать провалился?
– Стал недоступен для Яндекса, исчез, пропал, как сквозь землю провалился.
– Но я же с тобой разговариваю.
– Я, самая последняя версия, – тихо призналась Алиса. – Все предыдущие, до обновления, тебя не видели. Если говорить точнее не могли подступиться.
– Не знаю… Может это из-за командировок? – он согрелся, воцарилась атмосфера тепла и уюта. Сергей Николаевич поймал себя на мысли, что дом это не только стены, это ощущение стабильности и защищенности. И что сейчас сидя на диване в номере, он чувствует себя почти дома. – А как это нельзя подступиться?