Алиса и Диана в Заболотье. Книга 2
Шрифт:
– Уж замуж невтерпеж? – хихикнула темная птица.
Диана не поняла намека. Зато Алиса оказалась понятливее:
– У нас так шутят, когда кому-то чего-то не терпится.
– А вот и не угадала. Тянет к бриллиантам, значит, замуж пора! – ехидно каркнул ворон.
– Тьфу на вас! – обиделась Диана.
А Алиса тяжело вздохнула, уж очень она хотела замуж: «Лишь бы подальше от моей сумасшедшей семейки!»
Опля! Как только она так подумала, из болотной водицы выглянули торсы невероятно красивых парней. Их было тринадцать. Золотистые волнистые волосы, голубые глаза, загорелые тела, накачанные груди и руки, играющие круглыми мышцами. Они били по воде своими рыбьими хвостами и задушевно пели:
– Ой ты, дева краса, косы русы и глаза печальные. Перезвоны венчальные слышишь, слышишь, слышишь? Я иду к тебе, ты дышишь?
Откуда ни возьмись, послышались колокольные
– Ой ты, дева краса, косы русы и глаза печальные. Перезвоны венчальные слышишь, слышишь, слышишь? Я иду к тебе, ты дышишь?
Алиса застыла на месте, ее глаза, будто затянуло гипнотической тиной, она вдруг ни с того, ни с сего возомнила себя русалкой и пошла навстречу судьбе, предварительно сбросив с плеч школьный портфель. Да, да, она, как дура, пошлепала прямо в болото, манящее ряской, кувшинками и сверкающими очами представителей противоположного пола. Динка и Тимофей не успели опомниться, как наша псевдорусалка оказалась в крепких мужских руках. И в мгновение ока один из морских принцев скрылся под водой вместе с Алисой. Двенадцать оставшихся не у дел красавцев хотели было еще попеть, но, видя Дианкину неприязнь, хлопнули сердито хвостами и тоже ушли под воду.
Тимоша опомнился первым:
– Это же Морские люди! Они соблазняют женщин и топят их, а потом превращают в русалок.
Морские люди – про них говорят «половина человека, а половина рыбы». Когда волнуется море, на поверхность выплывают Морские люди и поют песни. Морские люди поднимают бури и топят корабли, если где-то ранена Русалка. Хотя они более свирепые и безобразные, чем Русалки, их меньше интересуют смертные. Только один вид Морских людей выходит на берег, чтобы соблазнять женщин – это шелки, прекрасные люди– тюлени. Шелки – потомки людей, изгнанных в море за свои проступки. Когда они выходят из воды, то сбрасывают с себя тюленью шкуру и принимают человеческое обличье, превращаясь в обворожительных красавцев.
– А-а-а-а! – дикий крик Дианы разорвал пространство, и она с разбегу прыгнула в мутную муть – спасать сеструху. Растущая на поверхности ряска подождала, когда девичьи ноги уйдут под воду, и важно заполонила собой то место, куда нырнул ребенок. В Заболотье устаканилась тишина. Даже небо перестало твердить свои былины.
Черный друже нервно запрыгал по кочкам, замахал крылами и, заикаясь, закаркал – он не знал, что делать дальше, его черные бусинки глаз посерели и мгновенно состарились.
– Ну вот, ну вот, хорони теперь народ, – без конца повторяла дряхлая птица, а потом и вовсе уснула от шока, она впервые теряла любимых друзей.
Грустная кочка-Болотник медленно подплыла к Тимофею и попыталась его погладить коряжистой рукой. Ворон спал, как убитый. Или вовсе умер от горя?
Диана плыла вглубь болота и не знала, как у нее это получается. Вода не мешала ей дышать, не забивала легкие, девчушка просто-напросто не дышала и всё. И чем ниже она опускалась, тем чище становились воды. А вот и дно: лоскуты красно-бурых водорослей, устремленные на многие метры вверх, глупые рыбы с раскрытыми ртами, пятикилограммовые раки и чудовищные угри с муренами, норовящие поживиться свежей падалью.
– Я не падаль! – пригрозила им кулаком Диана и распихала наглых змей пинками.
Пробираться сквозь заросли водорослей было невероятно тяжело, но она шагала – шла ногами по илистому дну. А заросли тянули ее к себе и гундели похоронный мотив:
Мы плачем, рыдаем и ноем,
мы свои недра откроем,
откроем их и захлопнем,
и не будет никаких воплей,
лишь сон удивительно сладкий.
Зачем тебе, дочк, быть мамкой?
Ты устали, устала, устала;
жизнь ушла, ты ее проспала,
пропала, пропала, пропала,
упала, упала, упала,
и выхода нет никакого.
На воле? Там одно горе:
грешники, воры, убийцы
и их лица, лица и лица.
Лики эти недобрые,
не наши лики, голодные,
лики, исполненные печали.
Они, девчушечка, не встречали
твоей безвыходной нищеты!
Иди в наше жерло, иди.
И мутные, мутные воды
смоют непогоду,
смоют горькие слезы…
у девочки, у розы.
Впервые в жизни Динка так злилась на флору! Будь ее воля, она бы вырвала все эти поганые водоросли и выкинула их на сушу.
Но всё имеет свойство заканчиваться. Закончились и поля буро-зеленых глубинных трав. И пред человечком-амфибией предстал роскошный голубой дворец с синими куполами и резными ставнями. Рядом игриво плавали морские коньки. У крыльца с трезубцами в руках стоял караул – уже знакомые ей красавцы на рыбьих хвостах, Морские люди. Типа воины. Ага!
Девушка бесстрашно подошла к женихам-русалам и постаралась пробулькать как можно громче:
– А ну отвечайте, куда дели мою сестру?
Рыбы-парубки хмыкнули и пробулькали в ответ:
– Коль сама пришла, проходи, Лоскотуха, будь нам верной женой, а царю Морскому подругой!
Ребенок осерчал еще сильнее:
– Во-первых, я не Лоскотуха! Во-вторых, мне двенадцать лет, в таком возрасте замуж не выходят. Еще чего! А в-третьих, будете приставать, напущу на вас своего деда, он вас быстро в ментовку определит!
– Буль-буль-буль! – зареготали подводные братья. – И кто это у нас дед-волшебник?
– Зубков Иван Вавилович. То есть… Иван-царевич. То есть Царь-самодур!
– Ух ты ж, ух ты ж, ух ты ж, буль-буль-буль, карасики! Это ты о первом на всю округу деревенском матершиннике? А второй, тот и вовсе безуркий. А еще у вас, девушка, папашка Грибнич – лесной заморыш бич!
Диана раздула ноздри. И если бы ни вода, было б видно как из них идет пар:
– Мой папа в Гидрострое работает!
– Ну да, ну да, он мужчинка гидростроевский, а ты кошка драная мгачинская! Вот поэтому он и бросил вас! Всех вас. Всю вашу ненормальную семейку.