Алиса в Стране чудес (др.перевод)
Шрифт:
И как раз в это мгновение её голова врезалась в потолок. Ну и выросла! Чуть ли не три метра.
Алиса схватила со стола золотой ключик и нагнулась к дверце, ведущей в сад.
Несчастная! Всё, что ей оставалось, это лечь на пол и глянуть сквозь ладошечную дверцу одним глазком.
– Сама себя постыдилась бы! – попыталась она себя урезонить. – Вон какая большая вымахала, а ревёшь в три ручья!
Но слезам хоть бы что – они лились и лились. Вот уже наплакалась целая лужа. А ей всё плакалось и плакалось. И лужа растекалась и растекалась по залу.
Неожиданно издали прилетел дробный топоток. Кто это? Алиса, чтобы лучше видеть, протёрла заплаканные глаза. Оказалось, это снова Белый Кролик. Он расфрантился. В одной лапке он зажал лайковые перчатки, а в другой – громадный веер.
Кролик, вероятно, ужасно опаздывал, потому что на ходу приговаривал:
– Ах, если я не приду вовремя, то уж Герцогиня наверняка придет в ярость. Придется поторопиться.
Алиса находилась в таком отчаянном положении, что готова была звать на помощь кого угодно. Даже Кролика. И когда тот был уже недалеко, она громко окликнула его:
– Эй!
Кролик подпрыгнул, шарахнулся в сторону и умчался в темноту, роняя перчатки и веер. Алиса подобрала всё это и тут же стала обмахиваться веером – щёки у неё пылали.
– Ну и денек выдался, – вздохнула она. – Вчера был день как день. А сегодня происходит такое!.. Я прямо сама не своя. А может быть, это вовсе не я? За ночь меня поменяли? На кого, хотела бы я знать?
И Алиса стала прикидывать, кто из подружек мог бы оказаться на её месте.
– Надеюсь, я не Ада. Она вся в кудряшках, а у меня волосы гладкие. И уж тем более я бы не хотела быть Мейбл. Я столько знаю всего обо всём, а она – ничего и ни о чём. Да о чём тут говорить! Она – это она, а я – это всё-таки я… Ой, сама себя собой запутала! Смогу ли я выпутаться из этой путаницы? Проверим. Должна же я знать хотя бы то, что я знать должна. Четырежды пять – двенадцать, четырежды шесть – тринадцать, четырежды семь… Так я не знаю, до чего дойду, но уж до двадцати дело не дойдёт. Таблица умножения что-то не умножается. А как у меня с географией? Лондон – столица Парижа, а Париж чья столица? Рима! А Рим? Опять не туда заехала. Неужто я и впрямь превратилась в Мейбл? Проверю ещё раз. Прочту какой-нибудь стишок:
В лесу родилась тёлочка, Вовсю она росла. Сама всё лето знойное Она себя пасла. Денёк осенний серенький За летом прискакал, И тёлочку под ёлочку Он дождиком загнал.Слова на что-то похожи, и стишок на что-то похож! Неужто я действительно Мейбл? – прошептала Алиса, и слёзы снова покатились из её глаз. – А если так, то и жить придётся теперь не у себя дома, а в их скучном скверном домишке. И моих игрушек у меня больше не будет. А будут только уроки, уроки, уроки. Нет уж, если я теперь эта дурочка Мейбл, то ни к чему возвращаться домой. Лучше навеки остаться здесь. Пусть хоть умоляют вернуться. Прежде чем я выясню, кто я теперь, с места не сдвинусь. Вот если я та, кем я хочу быть, тогда пожалуйста, а если я не та, которая та, то… Ой, милые, не хочу я здесь больше! Возьмите меня отсюда! Я тут совсем одна! – И Алиса залилась слезами. Она поднесла руку к глазам и вдруг заметила, что незаметно для себя натянула на руку крохотную перчатку Кролика. – Как это я ухитрилась? – удивилась Алиса. – Неужели я снова меньшею?
Она вскочила, подбежала к столику, чтобы примерить к нему свой рост. Ого! Она уже была величиной со столик и становилась всё меньше и меньше. Да так быстро! Тут она сообразила, что виной всему веер, и отшвырнула его.
И вовремя!
– Ещё чуть-чуть, и от меня бы ни чуточки не осталось! – обрадованно воскликнула Алиса. Всё-таки она здорово испугалась! – А теперь в сад! Скорей в сад!
И она бросилась к дверце. Но дверца-то была по-прежнему заперта! А золотой ключик лежал себе полеживал на стеклянном столике.
– Этого ещё не хватало! – воскликнула теперь уже огорченная Алиса. – И какой крошкой я стала. Ещё немного, и…
И… и Алиса не успела договорить. Она поскользнулась и плюхнулась в воду. Солёной-пресолёной оказалась эта вода.
– Море! – догадалась Алиса и опять обрадовалась. От моря проще простого добраться до дома на поезде.
Она как-то ездила к морю и запомнила цветные кабинки для переодевания, малышей, копающихся в песке, домики и, самое главное, вокзал и железную дорогу.
Но Алиса быстро сообразила, что это никакое не море: она упала в собственные слезы – в море слез, которое она наплакала совсем недавно, когда была ростом до потолка.
«Доплакалась, – подумала Алиса, – не хватало мне ещё захлебнуться собственными слезами! – И тут уж она по-настоящему испугалась: – Нет, нет, такого ещё не бывало! А всё, что происходит, разве бывало когда-нибудь?»
Алиса попыталась доплыть до берега и тут услышала плеск и бульканье. Кто-то тоже свалился в воду. Да так громко, что она в испуге представила себе бегемота или моржа. Но сообразила, что такую маленькую, как она теперь стала, никакой бегемот не заметит, и смело поплыла на плеск. Она увидела барахтающуюся в воде мышь.
«Позвать её на помощь? – подумала Алиса. – Если я плаваю в собственных слезах, то почему бы мышке не понимать по-человечески? Но только как её позвать повежливее?»
Алиса судорожно стала вспоминать что-нибудь и наконец вспомнила то, что нужно, – подходящую страницу из учебника. Там как раз было написано, как разговаривать с мышами. Алиса быстро перебрала в голове вопросы: КТО? КОГО? КОМУ? МЫШКА. МЫШКИ. МЫШКЕ… О, МЫШЬ! – вспомнила она подходящее обращение.
Так она и крикнула:
– О, мышь! Не подскажете ли, как мне выплыть на берег? Мне не по вкусу эти солёные слёзы. О, мышь!
Мышь только мельком взглянула на неё и вроде бы даже подмигнула, но промолчала.
«Может, она всё-таки по-человечески не понимает? – встревожилась Алиса. – А может быть, она просто иностранная мышь?»
И она стала припоминать что-нибудь иностранное о мышах. И вспомнила первую фразу из учебника французского языка: «У э ма шат?»
По правде говоря, это означало: где моя кошка? Но уж очень похоже было на что-то про мышат.