Алькор
Шрифт:
– Предлагаешь избавиться от них? – мрачным тоном уточнил Ксандер.
Кейд равнодушно пожал плечами.
– Либо так, либо вам с Дейлом придется стать невидимками, чтобы вашего присутствия не заметили.
– Прекрати паясничать.
Кейд взмахнул руками.
– А ты не задавай вопросов, ответы на которые и так знаешь. Мы не в том положении, чтобы жалеть тех, кто этого не заслуживает. Хочешь на свободу, будь готов убивать не только серых.
Ксандер стиснул зубы, не собираясь реагировать на отповедь преступника. После недавнего хладнокровного
– Когда приступаем?
Кейд удовлетворенно кивнул.
– Скоро. Я приведу их сюда. Подвоха они ждать не будут, так что у нас неплохие шансы застать их врасплох. Будет человек семь, не меньше. Постарайтесь сделать так, чтобы вас не заметили сразу.
– Принято, – отозвался Ксандер.
После того как Кейд ушел, они с Дейлом заняли места по обе стороны от двери и принялись ждать. Рид окончательно заткнул свою совесть, не позволяя ей даже пикнуть о том, что все происходящее неправильно. Его это не волновало. Не в новой жизни.
Поэтому, когда через полчаса вернулся Кейд, а с ним еще семеро восточников, он без сожалений сделал то, что от него требовалось.
Оставив тела, Кейд, Ксандер и Дейл двинулись дальше. Благодаря тому, что Хеншел увел за собой большую часть людей, они хоть и медленно, но уверенно продвигались к юго-восточной границе. И через три с небольшим часа добрались до цели.
Здесь не было и намека на патруль или хотя бы баррикады. С восточной стены на южную можно было беспрепятственно попасть на любом этаже. Но так как они не знали, с какой именно стороны появится Хэтти, решили разделиться и занять последний – седьмой.
Кейд остался на стене Е, Ксандер занял свободное помещение бывшей лаборатории на S. Дейла отправили на крышу, чтобы контролировать оба направления.
У них оставалось чуть больше десяти часов на отдых, а после каждый был готов следить за своим направлением с помощью биноклей, что Кейд позаимствовал у восточников по дороге к границе.
Несмотря на то, что ни один из мужчин не терял бдительность, они все равно пропустили угрозу, надвигающуюся с одной из сторон.
Глава 4
Двадцать два часа бесконечной, нестерпимой боли, проникающей в каждую клетку и заполняющей разум. Время, когда ни одна светлая мысль или мечта о долгожданном финале невообразимой пытки не в состоянии пробиться сквозь беспроглядный мрак.
Это длится, длится и длится, а единственное, что мелькает где-то на периферии и может коснуться края не желающего выключаться сознания, – потребность умереть. Но как это сделать, если я и так мертва?
И даже по истечению растянувшихся в вечность часов пытки, прояснение наступает медленно и неохотно, но легче от этого не становится. Когда я, наконец, выныриваю из проклятого состояния стазиса, боль не исчезает как по волшебству.
Сворачиваюсь клубочком, каждой частичкой ощущая, как к телу возвращается функциональность, но ничего с этим не делаю. Не имею ни малейшего желания.
Так и лежу, сотрясаемая мелкой дрожью. Час, может быть больше или меньше. Мне все равно. На смену боли приходит безразличие. Даже странное копошение и жалобный скулеж где-то поблизости не пробуждает любопытство.
Спустя еще какое-то время дрожь проходит, тело наполняется энергией и силой, но мне по-прежнему наплевать на все вокруг.
Только чертово копошение никак не прекратится, что с каждой секундой начинает раздражать все сильнее.
Неохотно открываю глаза и тут же зажмуриваюсь от яркого света. Медленно моргаю, возвращая способность видеть, и сажусь, вмиг покрываясь мурашками от касания легкого ветерка к обнаженной коже.
Осматриваюсь. Окружающая местность – сплошная серость, состоящая из разнокалиберных камней, невесомого песка и вездесущей пыли. Ничего необычного для пепельного очага. По крайней мере тот, в который я возвращалась из мертвых в предыдущие разы, выглядел весьма похоже.
Справа обнаруживается источник шума, выведший меня из состояния безразличия, которое могло продлиться от недолгих минут, до нескольких часов. Это ожидаемо оказывается серая тварь. Она каким-то образом умудрилась застрять между двумя огромными валунами и теперь безуспешно пытается выбраться. Раздраженно смотрю на незнакомого вида тварь, произошедшую скорее всего от гиены или ей подобного существа, потому как чудища уродливее я в жизни не встречала.
Резко поднимаюсь на ноги, не испытывая ни капли неловкости по тому поводу, что оказалась абсолютно голой неизвестно где. Дискомфорта нет, а вот досадливое раздражение по этому поводу присутствует, потому что в таком виде мне придется провести по крайней мере несколько часов.
При резком движении с моей стороны серая замирает и настороженно таращит узкие глаза. Я могла бы ее убить и добыть обсидиановый диск, но не буду этого делать. Прямо сейчас он мне не нужен, ведь состояние, сопровождающее восстановление подобно тому, что владеет мною после принятия очередной дозы противоядия. А запас раствора на будущее у меня имеется, стоит только добраться до Ксандера.
При этой мысли замираю, невидяще глядя прямо перед собой.
Ксандер.
А что если Органа ничего ему не рассказал, и теперь Рид думает, что я мертва?
Нет. Это маловероятно.
Мне ведь не послышалось, что Кейд кричал напоследок. Я должна идти к юго-восточной границе Бастиона. Если я все это себе не придумала, он должен был как-то объяснить свое поведение остальным.
Тяжело вздыхаю. Остальные…
Теперь не только Кейд и Ксандер знают мой секрет, но и еще семеро человек. Черт! Что с этим делать? Ума не приложу. Не могу же я их всех убить по завету отца. Смысл тогда вообще возвращаться?
Еще раз оглядываюсь.
Нужно понять, в какую сторону двигаться, чтобы найти Ксандера, ну или хотя бы Органа, который точно явится в обозначенное место. Конечно, я бы с радостью обошлась и без его компании, но он нужен мне, чтобы найти брата.