Аллергия на ложь
Шрифт:
И сунула под нос Славе картонку, раскрашенную цветными фломастерами. Слава не отпрянул, картонку из пальцев нервной гражданки вытащил и, ознакомившись, процитировал:
– Иван Панфилов. Школа номер 1002, класс седьмой, вэ. Адрес…
– И адрес! – гаркнула Евгения Петровна, вырвав самодельную визитку из рук плиточника и штукатура. – Эту визитку Иван сам изготовил. Она за вот эту дверную притолоку засунута была. А вы тут, видно, пьете беспробудно и не слышали, как он к вам ночью колотился. Дайте пройти. Может, прячете
Отодвинув Славика в сторону, дама решительно проследовала вглубь квартиры, захрустев кроссовками по клокам жухлых обоев и брезгливо морщась при виде вполне закономерной пыльно-цементной разрухи. Штукатур поспешил следом.
– Вы поаккуратней, гражданочка! Мой напарник сейчас на верхотуре, стену долбит в большой комнате, как бы вы друг другу не навредили…
Послышался грохот и изумленные матюги. Гражданочка, неприязненно поджав губы, уже шла Славику навстречу. Двинув попутно тугим бицепсом его в плечо, процедила:
– Провожать не надо. – И прибавила: – Вас товарищ зовет. Неприятность у него какая-то.
В общей сложности Влада приходила к нему четыре раза. Запомнить нетрудно, потому что четыре – это не десять и даже не семь. Это четыре.
Каждый раз с пирожками или с чем-нибудь еще съестным и вкуснейшим. Приготовленным для необязательных подруг, которые опять подвели, не приехали.
Сегодня пирогов не было, а была одна только Влада.
Артем не возражал. Разнообразие в программе не помешает. Зато он сможет угостить ее пельменями из морозилки, очень, кстати, приличными на вкус и по составу, если не брешут. В смысле, если производители не врут, а не в том смысле, что пельмени, гы-гы, брешут. Чай, не собаки. Артем ухмыльнулся.
Он закрылся в ванной, чтобы, как Владе озвучил, космы расчесать, а на самом деле с утра еще зубы не чистил. Заработался до ночи у компьютера, дело обычное, ну и допоздна проспал. Крендель на голове тоже нужно наладить, чтобы все было на должном уровне. Кажется, Владе его причесон нравится.
Поднялся на второй этаж, где у окошка его поджидала гостья. Вот у нее на голове всегда порядок, и когда успевает? «Колоски» такая прическа называется, он в интернете посмотрел. Плести их каждое утро сущая морока. А Влада из своих светло-русых плетет.
Бабой назвать ее язык не поворачивается: фигурка – как у подростка, движения стремительные, если забывает флегму изображать. Стильная девочка. Ничего особенного, а – стильная. Комбез из тонкой джинсы просторный, без рукавов. Штаны на лямках и с грудкой-спинкой. Под комбез надевает всяко-разно. Может майку, может льняную рубаху в горошек, может вообще из шелка блузочку. Штанины выше щиколоток, ноги без этих глупых гольфов, голенькие, пальчики розовые, ноготочки розовые тоже… Почему он об этом знает? Потому что обувает она по жаре сандалии из трех ремешков.
Влада не сидела у окна, а стояла, барабаня пальцами по подоконнику.
Интересно,
А может… А может, у нас претензия выявилась? Проблема?
На душе стало погано.
– Если хочешь, кури. Пепельницу сейчас принесу, – кинул пробный шар Темка.
Влада посмотрела дико, вскинув взгляд. Пожала плечами, покачала головой: с какой, мол, стати.
– Винца бокальчик? – продолжал наседать Артем, рискуя нарваться на акт агрессии с тяжким для себя итогом. – Сухого? Или лучше крепленого? А может, баночку пива?
Влада не спешила с ответом, и у Артема тревожно забилось сердце.
Неужели девочка подхватила психическую заразу, от которой ему самому удалось избавиться большими трудами?
Какая же он свинья.
Ты виноват в ее ломках, подонок, не юли, именно ты виноват. Гений хренов, идиот бахвалистый. Потому и пришла с утра. За винцом крепленым или сухим.
А если у нее воля слабая?
«Что, конечно, вряд ли», – тут же успокоил себя он.
Не перебивай! Если у нее воля слабая, то пропадет девчонка. Сопьется за считаные месяцы. Вон уже синяки какие под глазами.
Нужно что-то срочно предпринять. Только вот что?
Перво-наперво открыть ей глаза на проблему.
Но Влада его опередила.
– Не отказалась бы, наверно. Надо нервам отдых дать. Но сейчас мне нужна ясная голова и твои уши.
– Что, извини? Голова и уши? И зачем они тебе? Вот, можешь потрогать.
Отлегло. Никаких у нее ломок нету. Что-то еще произошло у Влады, и сейчас она все расскажет. Ей нужны его уши.
Часом позже он выкатывал свой «Опель» из гаража.
И подал экипаж к правой калитке усадьбы Татьяны Гущиной.
Влада попросила его одеться во что-нибудь более консервативное. Во что-нибудь отличное от бриджей с неряшливой бахромой по линии обреза и с оторванным карманом на заду. Обрез, кстати, мог бы быть более линейным. А карман мог бы быть оторван окончательно и не висеть безвольным косячком, удерживаемый двумя оставшимися строчными швами.
– Лады, – сказал покладисто Артем и, когда она отправилась готовиться к поездке, извлек из платяного шкафа стильный костюм темно-синего шелка, а ноги обул в черной кожи узконосые мокасины.
«Блин», – подумала Влада, увидев его в этом прикиде.
«Блин», – подумал Артем и обозвал себя дуралеем. На Владе был ее верный комбез.
– Нам на Лавочкина. Подруга теперь там живет. Переехала, когда вышла замуж.
– Одна из тех, что постоянно тебя динамят?
– В смысле – как?
– В смысле, в гости на пирожки не приезжают.
– А… Нет. Те – подруги, а эта… Не совсем подруга. Одноклассница бывшая. Хорошая девчонка. Маргарита мне контакты обещала другой одноклассницы. У которой связи в полиции.