Алма-Ата неформальная (За фасадом азиатского коммунизма)

Баянов Арсен

Продавцы воздуха

В начале девяностых годов на моих глазах стали происходить действительно странные и просто непостижимые вещи. Еще вчера один мой знакомый ходил в рваных кедах и драных джинсах, а сегодня сигналит мне, проезжая мимо на шикарном авто. Еще только недавно другой мой кент занимал «червонец» до зарплаты, а тут он хвастает кейсом, полным неденоминированных рублей. И таких было много, я сам видел, как люди, как говорится, пролезали из грязи в князи. Становились миллионерами за несколько дней. Воздух был буквально пропитан ощущением легких денег. И большинство бросились с головой в этот омут. На меня это тоже подействовало, и я – человек эмоциональный, иногда склонный к авантюрам, тоже захотел иметь быстрые и большие деньги. Одним словом, черт попутал, и, послав журналистику подальше, я пополнил стройные ряды так называемых «продавцов воздуха». Заделался «вентилятором».

Если помните, то в начале девяностых стали

как на дрожжах возникать всевозможные биржи, где продавали не сам товар, а как бы возможность купить его за твердую цену, то есть фьючерс, потому что инфляция была дикая. Например, автомобиль, стоивший сегодня сто тысяч рублей, завтра мог уже стоить сто двадцать и т. д. Тогда же появились и первые финансовые пирамиды – вполне легальные предприятия по отъему денег у доверчивого, но желавшего халявы населения. А в тени этого водоворота страстей, так сказать, Эвереста частной стихии, находились люди, которые работали в большей степени по телефону, на словах продавая большие партии товара – от колготок и зонтиков до комбайнов, тракторов, танкеров и газетной бумаги. Их и звали «вентиляторами».

Звонит мне такой «вентилятор» и говорит, что есть партия видеокассет, в то время видеокассеты были ходовым товаром. Ну, например, сто тысяч штук по тридцать рублей за штуку, а я уже по телефону звоню другому «вентилятору» и продаю эту партию, накрутив на каждую кассету по три рубля своего интереса. И чувствую себя миллионером. «А можно ли посмотреть товар?» – спрашивают меня через третьи руки возможные покупатели, которых инфляция поджимает. Продавцов и покупателей сводить было нельзя, иначе тебя элегантно обходили. Я передаю этот вопрос обратно и получаю ответ: «Товар в пути (либо в поезде, либо подлетает к Алма-Ате), можно будет посмотреть через три часа… два дня… и т. д. Но нужна предоплата за просмотр». «Согласны, – передают через меня, – но если товара нет, то будете платить штраф…» И тут же продавцы, такие же несчастные «вентиляторы», как и я, испаряются, потому что на самом деле товар этот еще находится на складах где-нибудь во Владивостоке или в Москве. И все это время просто «воздух гоняют».

Мало кто имел со всего этого настоящий навар. Зато случались вполне реальные трагедии – люди брали деньги в надежде на авось, что товар существует. А его не было, был только «воздух». Тогда людей ставили на «счетчик» – одни разорялись, другие сходили с ума, третьи спивались, подсаживались на наркотики, кто-то даже кончал жизнь самоубийством. Тогда-то я и понял суть блатного выражения «за базар ответишь». Быть «вентилятором» оказалось не совсем прибыльно, зато опасно. Вообще этот феномен «торговли воздухом», как мне кажется, был своего рода бессознательной истерией пассионариев, возжелавших шальных денег. Но, по большому счету, это была игра. Азарт брал такой – аж крышу сносило: сорвешь ли ты куш сегодня или опять будешь в пролете! И для многих бизнесменов, прошедших суровую школу «вентиляторства», это был бесценный опыт для будущих серьезных дел.

А вот самым успешным, по-моему, азартным и прибыльным делом в то время были кредиты. Берет человек в банке кредит в 50 миллионов рублей на год, когда курс рубля, к примеру, сто рублей за доллар. А возвращает через год, когда курс рубля 1000 рублей за доллар. Причем все знали, что маржа на этом деле просто бешеная. Многие банкиры сами сидели в доле от подобных кредитных сделок. И даже брали сами у себя кредиты через подставные лица или фирмы. Однажды мне удалось быть посредником при одной такой сделке, когда за кредит в 50 миллионов привезли стопроцентную предоплату в 10 процентов от общей суммы. Это было пять миллионов рублей, которые лежали в багажнике и на заднем сиденье «жигуленка» в нескольких мешках, причем часть из них были целлофановыми, из-под лука. Я никогда не видел такой кучи денег. А когда стали таскать эти мешки в квартиру к главному посреднику, то соседке, случайно увидевшей это зрелище, стало плохо. Когда мне отвалили 80 тысяч за эту операцию (при моей зарплате в 200 рублей), то я почувствовал себя Рокфеллером. Но потом в эти прибыльные операции влезли бандиты, и мне не захотелось иметь с ними дело.

Я снова вернулся к «вентиляторству». Пробыв им еще полгода и практически исчерпав свои финансовые ресурсы (только однажды мне удалось продать две видеодвойки одному богатому корейцу из колхоза-миллионера), я стал метаться в поисках заработка по городу и, о счастье, совершенно случайно наткнулся на одну «контору» (или «фирму»), которая занималась игорным бизнесом. (Хотя в последнее время я стал понимать, что ничего случайного в жизни не происходит). Одним из главных боссов в ней был мой знакомый. И я напросился туда на работу. Таким образом, мне тоже довелось некоторым образом соприкоснуться и даже поработать в системе Большой Игры. Это был поучительный опыт.

«Замазанный»

В подобную «фирму» с улицы не берут. Здесь все свои. Это своего рода большая Семья. Причем Семья, где все повязаны не только родственными узами, но и другими интересами. Я жил раньше с одним из Боссов

в одном районе, и поэтому меня туда взяли. Помимо игральных автоматов, эта «фирма» держала еще несколько казино и разные там питейные заведения типа ресторанов, и так далее. Но игорный бизнес был главный их профиль. Тогда, в начале девяностых, только две или три подобные «конторы» контролировали весь этот бизнес в Алма-Ате. И если бы я справился, то босс обещал со временем повышение – работу в казино. Кстати, у наших автоматов выиграть было практически невозможно – там же микросхемы настраиваются, а в случае если клиент захочет его вскрыть, то автомат так начинает пищать, что сразу прибежит охрана. Ну а если кто-то выиграет, то деньги выдавали «кассиры» – либо я, либо мой напарник. С ним мы обслуживали 15 «бандюг». Смена – пять суток. Зал работал круглосуточно. Так что мы распределялись в две смены – дневная и ночная. Ночью в зале дежурил еще мент, но если начинались серьезные наезды или разборки, то «кассир» должен был вызвать группу поддержки по пейджеру. Мобильные телефоны тогда только единицы имели, в том числе и мой босс. При мне однажды был конкретный наезд, но, как потом я узнал, этот эпизод был каким-то предупреждением от конкурирующей «фирмы». Подъехала «девятка», оттуда выскочили амбалы и давай витрины бить монтировкой, потом ворвались в зал и стали «бандюганы» переворачивать. Я успел спрятаться в кладовку, предварительно передав на пейджер условный знак: «хана нам, пацаны», а мент, сволочь, куда-то тоже заныкался, даже про пистолет забыл. В течение минут десяти приехала подмога на двух машинах – крепкие такие джигиты с бритыми затылками постреляли в воздух, и все быстренько закончилось.

В кассе всегда должна была лежать небольшая сумма денег на случай проверки, но при мне никаких проверок не было. Вряд ли тогда кому-нибудь хотелось иметь дело с этой «фирмой». Остальную сумму я должен был прятать в укромное место. С 15 автоматов «фирма» имела в день от 500 до 1000 долларов. Если ты знаешь, сколькими игральными залами владеет эта Семья, то можно примерно подсчитать навар. Лично мне, то есть «кассиру» и своего рода смотрящему за залом, вырулить с этих денег ничего было нельзя – автомат точно показывал количество выигрышей и проигрышей. Внаглую своровать – инвалидом могут сделать. Хотя платили по тем временам неплохо – 300 долларов за непыльную работенку, а дальше, как я уже говорил, «светило» повышение в казино. Но только обломилось все. Публика к нам ходила довольно суровая. Многие с характерной распальцовкой и жаргоном. Возраст разный – и пятнадцатилетние пацаны, и мужики за пятьдесят. Все они точно больные. Между ними и автоматами обязательно налаживались какие-то особые отношения. Я не гоню гусей, это истинная правда, нужно просто было видеть все своими глазами. А были вообще такие, которые играли только с одним автоматом. И когда я впервые увидел, как «замазанные» обращаются с ними – разговаривают, орут, ласкают, матерят на чем свет стоит, – то понял, что попал в настоящий дурдом. Однажды, когда один «бандит» сломался (игра называлась «Компот»), «замазанный» устроил настоящую истерику. Отношения у них были, как между мужиком и чувихой.

А мое низвержение с этих не очень, скажем прямо, высоких вершин игорного бизнеса началось именно тогда, когда я познакомился с Н., который был нашим постоянным клиентом. Рассказывали, что раньше Н. был «каталой», но потом попал в какую-то передрягу, и ему отрезали большой палец за шулерство. Про палец не знаю, не видел, но то, что правая рука была всегда в перчатке, это было правдой. Но может об этом, как всегда, врали. И все же если Н. и был когда-то картежным шулером, то очень приятным и обходительным. Не знаю, чем он вообще занимался по жизни, зато каждый день аккуратно одетый, отглаженный и чисто выбритый приходил в зал, словно не на поединок с «одноруким», а на свидание с любимой! Такие вот глюки. Речь у него была правильная, без мата – так говорят либо рафинированные интеллигенты, либо уголовные авторитеты. Этим он отличался от всей толпы, от этого быдла, жаждавшего только денег. И еще всегда давал «чарт» (часть выигрыша на счастье другому «замазанному»). Больше того, он даже давал в долг, что вообще-то считалось плохой приметой. Словом, неординарный был этот Н.

Но у него тоже был свой бзик. Играл он только с одним и тем же «бандитом» в игру под названием «Больше-меньше», суть которой заключалась в том, чтобы угадать большую карту. Казалось бы, нехитрая игра, но почти все всегда были в проигрыше. Все, но только не Н. Он практически постоянно выигрывал! У него был прямо-таки феноменальный нюх, талант. За три дня во время моей смены он выиграл около трех тысяч долларов. В «фирме» на меня уже стали коситься. Может, это я каким-то образом ему помогаю или в доле с ним. Но ведь я не мог ничего переделать внутри автомата, там были микросхемы! Потом Н. стал проигрывать. Продул примерно штук пять, а затем снял с себя золотую печатку и цепь и попросил зарядить автомат в долг. Нарушая все правила, я пошел на это. Но Н. опять все продул. На следующий день он принес массивный золотой браслет и отдал его мне – и все повторилось, как и в прошлый раз: Н. проигрался в пух и прах…