Alma Matrix или Служение игумена Траяна
Шрифт:
– Из-за любви к игумену.
– Простите?
– Из-за любви к Траяну, к тому, что он делает, к его таланту, стилю, не знаю. Он ведь может быть чрезвычайно обаятельным, вы даже не представляете, он же хамелеон. И умный очень. А кроме того, он фанатик, и это страшно заразительно для неокрепших душ молодых людей. Легко в восемнадцать-двадцать лет попасть под его очарование, не удержаться от любования им. Виктор, вы с высшим образованием – наверняка вас сделают старостой группы. А если так, то Траян обязательно будет с вами знакомиться лично, несколько бесед проведет, будьте осторожны, не поддавайтесь. Впрочем, как хотите.
– То есть как это?
– Ну, понимаете. Никто же не знаком с настоящим
Абитуриентов было много, но заполнить весь актовый зал они не могли, и оттого он выглядел так, словно должны были давать плохой спектакль, на который не продали все билеты. Никто не был ни в чем уверен, и никаких особых разговоров никто не вел. Все ждали объявления результатов. Наконец боковые двери открылись, пять человек в черных рясах поднялись на сцену и сели за стол. Один из них положил перед собой папку и сразу открыл ее. Среди монахов Виктор узнал отца Сергия и немного приободрился. Абитуриенты встали, ожидая сигнала к началу общих молитв, которыми в семинарии начиналось всякое дело, но монахи молиться не собирались и просто сидели за столом. Наконец тот, у кого была папка, подвинул к себе микрофон и предложил всем присесть.
– Сейчас я оглашу список поступивших в Московскую духовную семинарию, – сказал он, забыв представиться, но и без того всем стало ясно, что этот непримечательный человек и есть грозный игумен Траян. – Но прежде чем я это сделаю, хочется сказать следующее – если вы не услышите свою фамилию, знайте, что жизнь на этом не кончается.
Монах сделал паузу, опустил голову и начал медленно зачитывать.
Первой фамилией была фамилия Виктора.
Это был самый счастливый момент в его жизни. Виктор не мог думать, не мог ничего слышать, видеть или чувствовать, он просто сидел и был счастлив. Вокруг него рушились надежды непоступивших, ломались судьбы и жизни, а он сидел и глупо улыбался. Он – семинарист Виктор – просто сидел и улыбался.
После оглашения результатов был объявлен получасовой перерыв, после которого новеньким первокурсникам предписывалось снова собраться в зале. Монахи встали и ушли, а бывшие абитуриенты бросились разговаривать, обниматься, кричать и выяснять, кто еще поступил, кроме них самих. Все разом достали сотовые телефоны и стали звонить, чтобы обрадовать свои епархии. В зале стоял невообразимый шум и гам. Те, кто не прошел по конкурсу, медленно и молча выходили из зала, их было в два раза больше, чем поступивших, но их никто не замечал. Все были счастливы, а тех, кто счастлив не был, теперь не существовало.
Когда через полчаса монахи вернулись на свои места, перед ними в зале сидели совсем другие люди – уверенные, веселые, живые. Монах с папкой немного подождал, пока все успокоятся, и сказал в микрофон:
– Дорогие братья, с поступлением в Московскую духовную семинарию вас хочет поздравить проректор по воспитательной работе игумен Траян.
Отец Сергий встал со своего места и прошел к кафедре. Виктор удивленно приподнялся, опираясь на подлокотники кресла.
– Добрый день, – сказал отец Сергий так, что зал сковало оцепенением. – Я игумен Траян Введенский, проректор по воспитательной работе Московских духовных школ. –
У Виктора упало сердце.
ОБЩИЕ СООБРАЖЕНИЯ ИГУМЕНА ТРАЯНА
Отец Траян задумался над следующим ходом. Он неплохо играл в шахматы и явно был сильнее своего оппонента – отца Наума – потому думал сейчас не над тем, как победить, а над тем, как растянуть удовольствие. Вечером в пятницу проректор позволил себе немного расслабиться, ему было скучно и не хотелось работать. Учебный год начался месяц назад, все организационные вопросы он уже решил, система работала как часы, осведомители на первом курсе были завербованы, дежурные помощники начеку, от студентов регулярно поступали письменные объяснительные их проступков, формируя личные дела и подготавливая почву для отчислений. Всё устроено. Пора начинать гонения, но настроение было нерабочим.
Проректор развлекал себя, натаскивая нового помощника, человека удивительного и подающего большие надежды. Отец Наум был монахом, поступил в этом году в Академию из провинциальной семинарии, во время учебы в которой сумел стать старшим дежурным помощником проректора по воспитательной работе. Одно это уже было замечательным фактом, но Траяна больше поразила статистика отца Наума: за год своего послушания он сумел взять шестьдесят восемь объяснительных и поспособствовать отчислению семерых студентов. Это были выдающиеся результаты. Отец Траян лично взял шефство над новичком, чтобы никто не загубил такого таланта.
– А что вы скажете на это, отец Наум? – Траян сделал ход, продлевающий агонию соперника. – Думайте-думайте, я же пока расскажу вам, чем шахматы похожи на семинарию… Понимаете, очень удобно сравнить семинаристов с фигурами на доске. Пешки – первокурсники, прямолинейные и глупые, отчислять их не доставляет никакого удовольствия, но делать это необходимо, потому что их слишком много. Кони – второй курс, они пытаются брыкаться, и им кажется, что их поведение стало заковыристым и хитрым, но на самом деле далеко они убежать от нас не в состоянии. Слоны – курс третий, интересный противник, подвижный, быстрый, но в нем не хватает смелости, он никогда не пойдет на нас прямо, а постоянно как-то сбоку. Ладьи – вот кого я люблю больше всего! Четверокурсники умны, уверены в себе и понюхали пороху, они не боятся нас, потому что знают себе цену. Их очень сложно отчислить, очень.
Отец Наум забыл о шахматах и внимал. О Траяне ходили легенды, он создал целое направление в воспитательной работе, проректоры во всех семинариях пытались подражать его стилю. Траян никогда не отчислял просто так, он делал это потрясающе мощно и пафосно, при этом с удивительным изяществом и лоском. Потому отец Наум слушал с такой внимательностью, с какой не слушал даже своего духовника.
– Есть еще пятый курс, – продолжал Траян, – это ферзь. Специально гоняться за ним не имеет смысла, но иногда бывает такая удобная ситуация, когда не напасть на него нельзя. И тут главное – не потерять голову от счастья, потому что пятикурсник может не только увернуться, он может и ответить. С ними нужно быть предельно осторожным… Есть загадочная фигура король. Он беспомощен и жалок, но именно он является лидером общественного мнения семинаристов. С его подачи они устраивают все акции протеста и массового неповиновения. Признаюсь, мне иногда снится, как я отчисляю короля. Если бы мне когда-нибудь удалось это сделать, я бы попросился на пенсию в заштатный монастырь писать мемуары. Но пока его даже найти не удавалось никому. Возможно, его вовсе нет.