Альма
Шрифт:
— На те деньги, что создали сами, — пожал плечами я, — для этого просто нужны были руки и ресурсы. Деньги, а по сути, обычные бумажки, для этого не нужны. Земля у нас богатая, а рабочие руки высвободила коллективизация (когда за счет организации колхозов, покупки и постройки техники, люди стали работать гораздо меньше, а продукта получали — гораздо больше). Ну а дальше все просто: чем больше производится внутри страны и чем больше товарооборот — тем страна становится богаче. То есть индустриализация у нас не тратила деньги, а она их элементарно создавала. В мире ведь играет роль не бумажки, которые ты печатаешь, а объем производства и блага, которые ты можешь воспроизвести (и подкрепить этим валюту). С бумажками потом просто удобнее это все обменивать. Но вот если бумажки есть, а производства нет… Ну ты поняла, да?
— Но ведь…
— Ася, — вздохнул я, — это в твое время и в нашу нынешнюю
На некоторое время в комнате снова воцарилась тишина.
— Ты так и не ответил на один мой вопрос, — наконец произнесла Ася, задумчиво глядя куда-то в точку. Как раз туда, где совсем недавно стоял мой платяной шкаф.
— На какой? — спросил я, уже потихоньку проваливаясь в сон в своей кресле.
— А как же те люди, которых расстреливали уже в мирное время? Миллионами.
— Ага. Сотнями миллионов, — хмыкнул я, — Асера, вот ты умная девушка, сама-то мозгами пораскинь. Если бы в СССР расстреляли сто миллионов человек, как это, например, писал у нас предатель Солженицын (какая удивительно точная, отвечающая его роду деятельности фамилия), то кто бы их всех хоронил, если учесть, что в стране в то время проживало всего 190 миллионов человек?
— Ну…
— Есть такая вещь как перепись населения, которую твой император, если мне не изменяет память, проводил всего раз. И могу тебя заверить, большевики проводили ее намного чаще. Так вот, дальше все просто. После той же Второй Мировой войны, когда у нас погибло только мирного населения — 20 миллионов и еще 7 составили безвозвратные военные потери, если посмотреть на статистику — там была чудовищная демографическая яма. После нее в школах было очень мало детей. В армии очень часто вместо положенных 100–120 человек, рота составляла от силы 50–60 бойцов. Как ты думаешь, какие были бы последствия от гибели не 27, а 100 миллионов человек?
— Я…
— То что ты прочитала, точно такая же гнусная ложь, как и все остальное, что ты мне сегодня возмущенно пыталась объяснить. Я уже молчу про то, что убивать человека — тупо экономически не выгодно, если он конечно не напрочь отмороженный маньяк с мозгами набекрень. Преступников спокойно отправляли в лагеря, где они с пользой трудились на благо общества. Вот и все.
— А…
— Предвосхищая твою следующую фразу по поводу «полстраны сидело, а другая половина — охраняла», скажу, что это точно такая же ложь. Возьми отчеты и документы. Они уже давно рассекречены и лежат в открытом доступе в интернете. При Сталине сидело меньше 1 % населения. Много это или мало? Ну, для сравнения, сейчас у нас при демократии сидит намного больше, чем сидело тогда, при «жутком авторитарном режиме». Некоторые даже жалуются, что тюрьмы переполнены и поэтому приходится давать преступникам условные сроки. Сравни эти цифры с США тех же годов. Там, я тебя уверяю, процент людей, сидящих в тюрьмах, был существенно выше, чем в Союзе. Раз эдак в несколько, причем.
— А… как же кулаки? У них же отбирали все, что они нажили. Это ты называешь справедливостью?
— Кулаки были разные, — тяжело вздохнул я и вытянул затекшие от долгого сидения ноги. Колени жалобно хрустнули, — по большей части это были ростовщики и те кто использовал труд батраков (т. е. тех кто задолжал и трудился на хозяина бесплатно, а это было запрещено законом в Союзе), скупал земли крестьянской общины, разоряя бедных крестьян и т. д. и т. п. И их было ничтожно мало по сравнению с остальной крестьянской массой. От силы одна семья на деревню. Ну, а как ты наверное догадываешься, в ростовщическом деле главное вовсе не возможность дать кому-либо деньги, а возможность вернуть их обратно. Именно для этих целей у кулака были «подкулачники», которые порой творили такое, что у людей волосы в подмышках дыбом вставали не говоря уже о голове. А дальше что? Перед большевиками встал выбор — поддержать кулаков, создав что-то типа многочисленных фермерских хозяйств, которые впоследствии развивались бы, подминая под себя все деревню и становились крупными честными компаниями, живущими за счет эксплуатации остальных крестьян. Либо поддержать крестьян. Большевики разумно решили, что 98,5 % хорошо живущих людей лучше, чем очень хорошо живущие 1,5 % за счет остальных, и поддержали крестьян. И создали для них всех колхозы — чтобы все жили сыто и обеспечено. А вот в Англии, например, вообще не парились по этому поводу, когда проводили свою коллективизацию. Это кстати вполне объективный экономический процесс, происходивший во всех странах Мира. Вот только в каждой — по разному.
Так вот, в Англии, как я уже говорил, поступили как раз наоборот. Нужно было убрать лишних людей с земли? Так тупо пришли и выгнали — иди, устраивайся на работу в город, или сдохни под забором. Дома — нет, еды — нет, то что успеешь найти работу — не факт. А если будешь бродить слишком долго — так тебя, не особо заморачиваясь, еще и повесят за бродяжничество. Здорово, правда? Сколько при этом погибло людей — можешь также почитать в учебнике. И какое гигантское количество времени занял этот процесс. У нас же все завершилось с намного меньшими жертвами и не за века, а, практически, за десять лет.
— Но… как же те расстрелянные кулаки?
— Ох… Да никто их не расстреливал! Начнем с того, что этих люди при реформе были поделены на 3 категории. Первая — это контрреволюционный актив, организаторы террористических актов и восстаний. Вот их действительно расстреливали, но тоже далеко не всех, по большей части старались отправлять в тюрьмы на общественно полезные работы. А что ты хочешь? Вот представь себе. Жил был мужик. И вдруг ему не понравилась новая власть — запрещает эксплуатировать крестьян, заниматься ростовщичеством и применять труд батраков, а все нажитое «непомерным трудом» богатство забирает в казну. Кошмар. Возмущенный дядя берет оружие (а его после гражданской войны на руках осталось столько, что можно было целую армию вооружить), сколачивает банду и идет убивать всех несогласных — работников милиции, старосту деревни, мэра… Такие кулаки составляли первую категорию, то есть это были те, кто выступал организатором террористических актов и восстаний. Ну вот и что с ними за это делать, как ты считаешь? Что бы с такими людьми сделали в просвещенной и толерантной Европе? Или в Соединенных Государствах Америки, где в то время за гомосексуализм давали 25 лет тюрьмы, а в «кровавом» Союзе самые большие сроки не превышали (если я правильно помню) 10 лет? Молчишь? Так я тебе отвечу. Даже их расстреливали далеко-далеко не всех, а по большей части отправляли в тюрьмы и лагеря. Их же семьи и кулаков второй категории (т. е. остальную часть контрреволюционного актива), просто переселяли в удаленные уголки страны. Ну и последняя, третья категория — это те кто вел противозаконную деятельность (использовал труд батраков, занимался ростовщичеством и прочее) — переселяли, но в соседние районы неподалеку. Например, жил ты в одной деревне, а стал жить в другой, километров за сто, но в той же области или крае. Жуть, правда? А суть была проста — разорвать связь кулака и эксплуатируемого им населения. Все просто.
— Дима, но как же…
— Естественно, что перегибы на местах были, — спокойно проговорил я, перебивая готовую возразить мне девушку, — а когда их не было? Вот ты, например, будучи в столь высоких кругах своего времени никогда с этим не встречалась? Не видела чиновников, что воруют при любом удобном случае? Не знала людей, готовых подставить даже близкого друга, чтобы выслужиться? Лицемера, пробившегося на высокий пост и использующего служебное положение, чтобы свести счеты с неугодными ему людьми или прогнуть их под себя? Силовика, что пользуясь своей властью фабрикует дела и упивается собственной безнаказанностью? Никогда таких людей не встречала?
— Встречала, — тихо проговорила Асерана, опустив голову.
— Видишь, такие люди были во все времена, — пожал я плечами, — вот только в отличие от твоего времени и от современного, тогда таких людей карали по всей строгости. Со всей беспристрастностью и не глядя на положение в обществе. Вот в чем ужас наших современных чиновников, и чиновников твоего времени. Это сейчас можно наворовать миллиарды, или безнаказанно убить человека если у тебя есть нужные связи. И тебе за это ничего не будет. А тогда на это никто не смотрел. Украл, причем неважно сколько — поехал в тюрьму. Довел людей до гибели, перегнув палку и пытаясь выслужиться? Получил высшую меру сам. Сейчас всем очень нравится лить грязь на нашу историю и выискивать в ней таких вот личностей ставя их на первое место. Вот только почему-то никто не говорит о том, что таких личностей было очень мало и как они потом заканчивали свою жизнь. Впрочем, ничего удивительного в этом нет. Хочешь кого-то обгадить — выставляй напоказ его минусы и старательно прячь плюсы. Старый как мир прием.
Комната снова погрузилась в густое молчание и темноту. И только тусклый электрический свет с улицы, застенчиво проникающий сквозь шторы и осторожно касающийся уголка книжного шкафа, слегка разгонял мрак.
— Дима…
— Не надо слов, — я вздохнул и с хрустом потянувшись поднялся на ноги, — давай просто отдохнем сегодня. Приведи мысли в порядок, почитай те книжки, что я тебе дал, а потом все обсудим, если тебе будет что-то непонятно. Если захочешь, я потом помогу тебе подобрать более подробную литературу на заинтересовавшие тебя темы. Хорошо?