Альма
Шрифт:
Очередной поворот, за которым находится небольшое подсобное помещение с замаскированным под шкаф входом в эвакуационный коридор, и они нос к носу столкнулись с очередной штурмовой группой. Встречный бой. Кровавый и страшный в своей непредсказуемости.
Грохот автоматных стволов практически в упор. Митров резко присел, открывая стрельбу, и за пару секунд расстрелявшая свой магазин. Настя же буквально размывается в движении, выхватывая из напоясных петель топоры. Танец стали и бесполезные в ближнем бою автоматы играют со штурмовиками злую шутку. Времени для того, чтобы достать ножи ем никто не дает. Взмах руками. Один из нападавших теряет голову, а второй руку, сжимающую оружие. Уход винтом вниз, пируэт
Чуть уставшая девушка с улыбкой поворачивается к нему и делает шаг навстречу. Спасительная дверь уже рядом. Серая тень, на чудовищной скорости метается из-за угла в их сторону, когда полковник уже берется за ручку.
Настя сбивается с шага, в удивлении распахнув прекрасные большие глаза, и начинает медленно оседать на пол. Эхом гремит одинокий выстрел и разом потерявшая ускорение тень, мешком валится на пол, сотрясаясь в конвульсиях. За ее спиной стоит удивленный Кондратич, с почему-то светящимся «Макаровым» в руках и истово крестится.
Метнувшись вперед, полковник успевает подхватить девушку на руки. Шея сзади напрочь разрублена вместе с позвоночникам. Она что-то шепчет губами, скупые слезы стекают по его щекам. Ну, почему, почему он не умеет лечить?! И кто она такая, приставленная без его ведома защищать его от всего на свете?! Если одаренная, то почему не зарастает рана, если человек… то почему все еще жива…
По губам. Он же умеет читать по губам! Как же выбивает эта проклятая ситуация из себя. Что она говорит?
«Обними».
Подхватив девушку, он прижимает ее к себе. Ты будешь жить, кем бы ты ни была. Ее губы снова шепчут. Штурм. Выстрелы гремят где-то в стороне, но пока еще далеко. Что она говорит? Как же не вовремя… Да пошло оно все! Нагнувшись, он целует ее в губы. Проходит секунда, и ее тело рассыпается у него прямо в руках ровным серым прахом… Еще одна кучка пепла, осталась лежать на ковре, рядом с отливающим серебром кинжалом…
Полковник, пошатываясь, шел по длинному подземному туннелю. Шок от увиденного и потеря любимой, свинцом давили на сознание, но он усилием воли старался отогнать эти мысли. Сейчас главное выбраться из этого места. Выбраться и выжить, а подумать можно и потом, для этого еще будет время…
Верный Кондратич шел за ним по пятам. Оставлять старика, спасшего ему жизнь, в столь опасном месте было нельзя. Кто его знает, чем закончится вся эта заварушка. Дедок бодро трусил по туннелю, что-то гневно твердя о диверсантах и бдительно посматривая по сторонам. Как мог выстрелить пистолет со сточенным бойком, да еще и светиться с чего-то — было непонятно. Однако именно это и спасло его от второй… нет. Полковник тряхнул головой, отказываясь называть ту, что отдала за него жизнь тварью. Кем бы она не была, такой долг ему уже теперь не отплатить никогда… Настя… Слезы против воли стекали по щекам, а память услужливо подбрасывала воспоминания. Среди них была и весенняя Прага семьдесят первого года… Эх, Иван Андреич, прав был все-таки старый фронтовик. Не померещилось ему тогда, закаленному в горниле войны, ветерану.
Туннель заканчивался в подвале одного из домов на улице Ленина. Выйти и затеряться в узких улочках, попутно переодевшись в заранее приготовленную сменную одежду на выходе, не составляло труда. Справившись с этой задачей, за привычные сорок пять секунд, он попросил старика обождать, а сам аккуратно приоткрыл дверь подвального помещения. Вроде чисто. Обшарив прилегающие окрестности астральным зрением, полковник убедился в своей правоте и сделал шаг наружу. В ту же секунду, прилетевший издалека кусок свинца, пробил ему сердце и развернул почти на сто восемьдесят градусов. Дыхание прервалось, в глазах резко потемнело. Как плохо быть недоодаренным, с куцым набором способностей, когда нет даже регенерации. Затухающее сознание из последних сил цеплялось за жизнь. Нужно укрыться. Всего один шаг отделял его от спасения — темного зева подвала, из которого он только что вышел. Напрягая все силы, он попытался его сделать, но ноги заплелись и он упал на бетонное крыльцо. Следующая пуля, пронеслась мимо, больно царапая и обжигая жаром щеку. Темнота.
Сидящий на крыше снайпер внимательно смотрел на упавшего человека. Мертв. Все всяких сомнений. Пуля попала точно в сердце. Однако опыт и профессионализм, научили его страховаться от случайностей. Щелчок затвора и третья, последняя пуля попадает цели точно в голову. Вот теперь все. Мужчина быстро разобрал портативную винтовку и сложил ее в рюкзак. Отсутствие свидетелей и ночь давали ему достаточно времени, чтобы не торопиться…
Дождь лил и лил за окном, погружая окружающий маленький домик пейзаж в размытую туманом сказку. Иван Андреевич, перевернул очередную страницу книги и поудобнее устроился в кресле у камина. Дождь он любил и никогда не жаловался на плохую погоду, хоть от нее и частенько ломило кости. Сидеть у камина, или даже на холодной веранде, глядя на струи дождя и стекающие по навесу капли… это красиво.
Еще бы внуки приехали… Дети давно уже жили в другом городе. Хорошая семья, любимая работа, карьерный рост и отличная зарплата, что еще можно пожелать в современном обществе своим отпрыскам? Вот только своими приездами они баловали стариков нечасто. Каждое лето выехать на природу и пожить у старичков за городом — это само собой, но хотелось бы и чаще. Внуки. Иван Андреевич тепло улыбнулся. Он обожал детей и никогда не упускал возможности поиграть с ними или сходить куда-нибудь прогуляться. Походы, рыбалка, экскурсии, новые места и открытия, а вечером обязательная сказка в его исполнении. Это была своего рода традиция. Без нее уложить этих сорванцов в кровать было просто невозможно.
Вспоминая брюзжание и вечное недовольство молодежью своих коллег, он только головой качал. Как можно не любить малышей? Это вечное ворчание и недовольство всем миром, старых маразматиков, заставило его оборвать большую часть своих старых связей. Да и не так уж и много их осталось, по правде говоря. Какой смысл в общении со своими ровесниками, если главной темой их разговоров является упоенное перечисление собственных болячек и постоянные жалобы?
В свои девяносто три Иван Андреевич выглядел от силы на шестьдесят, регулярно делал зарядку, бегал по утрам и, не смотря на панические крики врачей, занимался с гантелями. Однако возраст все-таки брал свое. Как говорил один его шутник-коллега, таким людям у нас уже прогулы на кладбище ставят.
Тихонько бомкнули часы на стене, сообщая тонное время. Надо бы сегодня лечь пораньше. Как-никак завтра две первых пары. Студенты, у которых вел лекции старичок, старались никогда не опаздывать на занятия. Рассказывать об истории, бывший разведчик умел как никто, постоянно шокируя аудиторию интересными подробностями и вполне известными, но не описанными в учебниках случаями. «Модные историки», как он в шутку называл некоторых псевдоученых, что толком не умели ни выразить свою мысль на бумаге, ни тем более на словах, выдумывали события, зачастую существующие только в их головах. Сейчас это стало модно, когда один пишет ерунду, а другой вынужден ее разоблачать. Наука уже давно превратилась в бизнес, как и многие другие сферы современной жизни.