Альманах «Российский колкол». Спецвыпуск «Ах, какая женщина…»

Альманах

«Цвела рожь и пел жаворонок…»

Цвела рожь и пел жаворонокИспепелённое лучами небоИ в поцелуях первая любовьУединённаяЗолотисто обняла тела молодыеЗавлекла в миры иныеСтрадания и сны

«В той комнате, где ночь уже давно…»

В той комнате, где ночь уже давнодень погасила и держала шторына трёх полосках уличного света, —в той комнате, где слышалось едва,как тёплая вода, журча, переливаласьпо трубам водяного отопленья, —в той комнате, где вещи, затаившись,казалось – превратились в тени,пытаясь скрыть присутствие своё, —в той комнате, где только что звучалаккорд любви и страстный шёпот,теперь торжествовала тишина,но

в воздухе виталещё неутомлённый признак плоти…Но вот усталость руки развела,смягчился слух и сон объял постель,два сна, вернее, каждому – особый..

Сонет

Расставались светлым утром,Провожали чувства в даль,Было солнечно и мудроИ заманчива печаль.Мир был чистый, словно дыняНа базаре в ранний час,В свежем воздухе гордыняХолодком терзала нас.Мы пытались не сдаваться,Ты шутила очень много.«Что ты – мальчик, целоваться?» —Мне сказала у вагона.Я остался одинок,Мир был праздный и широк..

Классический юбилей

Г.А.Максименко, в редакции «Петербург – Классика»

Ах, женщина! по-царски боевая,Что одиночество ей впору без прикрас,Но, как птенец, судьбу не сознавая,Она порхает, примиряя нас.Как почтальон своих корреспондентов, —Не интервью – она приносит весть,Что льётся свет и петельки продетыИз жизни в жизнь, ту повесть не дочесть…Истории таит она услугу,Вязь памяти подневно оживив,Простую суть: нужнее мы друг другу,Чем для себя, и в этом счастья миф!…Я берегу дорогу к восхищеньюСудьбой её, что славы боевейИ, словно птица, радостна в общеньи,Весь Петербург – салон её друзей!

Депрессия

Но это всё – значенья не имеет.О северный закат над стреловидным НевскимИ небо куполов и шпилей,Любимой приговоров – не осудите.Она в душе стремиться к вам,Она вам молиться и вас не забывает,Но кто-то ранил её сердцеИ невозможно не залатать и не забыть,Печали жизнь возобновляет.Подчёркнуто так замкнута она,Но это всё значенья не имеет,Вы ей нужны, и к вам она придётПокаяться, и вы её простите…

Летняя ночь

Любе

Ты на веранде, на окнеСидела, ноги в ночь и мудрствуя,Включил я лампу и ко мнеВмиг мотыльки влетели, шустрые.А за окном синь – тишинаВнимала соловьиным присвистам,Луна вдали на домик наш,На огород глядела пристально.Там тесно всё переплелось,Но в кажущемся единенииВ былинке каждой жил вопросО собственном её значении.А мне, у лампы, за столомВ ночи, как рассмотреть не силился,Был виден лишь окна излом,В нём робко абрис твой красивился.Мне показалось – жизнь твоя,Как маленькая вечность таинства,Как звёздочка, любовь тая,Пред чудом бытия теряется.Недвижных плеч, объятых в пленНочным восторгом и мечтаньями,Хотел коснуться, но нелепЯ стал бы вдруг в своём желании…Я на бумаге укрощалИ мысль, и ритм, и настроения…Ты обернулась и прочла,И прыг ко мне, услада летняя!

Романс

Я вспоминаю вас всё реже,Не обвиняя, не сердясь,И образ ваш, по-детски нежен,Свою утрачивает власть.С годами, видно, изменяясь,Надёжней в памяти хранимТе мелочи, что мы, влюбляясь,Не замечаем иль браним.Скорее разумом, чем чувством,Верней расчётом, не мечтой,Мы жизнь, где буднично и пусто,Сравним с незбывшейся судьбой.Зачем же в памяти безгрешнойИщу вас?Чтобы воскреситьТот безыскусный дар мой прежнийТак бессознательно любить!

«Неверность вырвалась из глаз…»

Неверность вырвалась из глазИспуганным виновным взглядом,Остановились словно в насСтремления недавней клятвы.Надежды отблеск осветилТвоё лицо и пал меж нами,Вне мысли ждали мы, вне силСогласия, и пали сами…

Во время оно

Побродить бы по КазаниРядом с вашими глазамиИ, заглядывая в них,Словно в юношеский стих,Перепутывать словаПаузою лишнею…Наизусть бы целовалВаших губ двустишие…Не сердитесь, что же делать мне,Если вас зовут Еленою,Если вы безумно лёгкая,Будто сказочная быль…Всей природы подноготная,Каждый жест не позабыв,Бередит воспоминания,Ваше имя теребя…Был бы во Казани я,Затерялись бы мы с вамиМежду нежными словамиИ в истоме бытия…

Вальс

Забвение любимой, как поцелуй, храню.Размолвка так жива, что чувствую дыханье.Оставь, уйди, забудь – я будто бы в раю,Благодарю за всё, что кончилось стихами.Никто не виноват, что север вновь подул,И солнце отдаёт ему во власть пространства.Заслужен отдых твой, беги от мудрых дум,Они вослед тебе соединятся в стансы.Надёжней и верней в них чувства сохраним,Учи хоть наизусть каприз воспоминаний…О, даже за любовь я не благодарилТак неизбежно. Рок! Не ссора вовсе с нами…

Плач разлуки

Голова болит и стонет,Моя доля тяжелаТо ль от ветренности, то лиОт душевного тепла.От душевного тепла,Что я милому несла.На лугу трава примята,Был ли дождик или спор,Ой, любимый не посваталИ покинул на позор.Он покинул на позор,Я боюсь идти на двор.На дворе гуляет холодИ смеётся надо мной,Он задумал злое, то лиЭто мой характер злой.Это мой характер злой,Раз уходит дорогой.Была счастлива и пелаТолько я денёчка три,Ох, моё страдает телоИ сердечко взаперти.Потому что всё теплоВместе с милым унесло,Вместе с милым, дорогим,Вместе с ним.1965 г.

Тщание

Свете

Твой стиль как стих свободенкак верлибрТвой свет не поддаётся разложеньюТебя не разглядеть не пересказатьты – за словомА на холсте ты будешь «за рамой»Идеализировать тебя невозможноТы интуитивно воплощаешь новую информациюне запоминая правилПереступая традиции легко и смелоЗа границею канонов традиции верлибрабольшинство её не понимаютотворачиваясь или косясьИстиной красоте не доверяютподозревают и мучаютпока она не покажется неузнаваемойА потом спрашивают – где же красотаЯ перечёркиваю ревностькак встреча забывает разлукуЯ забываю сомнениякак в сторону отодвигают бинокльЯ отодвигаю будущеепока настоящее вместе с тобой

«Я тот, кем не кажусь…»

Я тот, кем не кажусь —Зря не вводи в кураж себя,Тебя ж понять не тщусь:Ведь ты не та, кем кажешься.

Любимцу любимой

О вельветовый Мишка! – три пуговки,Язычок-ворожея лилово расшит…О любимец хозяйки, будь умненький,Про владенья её, про леса расскажи.Чем сластился? Мечтами, желаньями?Вкус фантазий? На ушко секретами – сыт?Вы изящно, играючи ладили,Отчего же невесел теперешний быт?Но пожары?! Ты вздрогнул от памяти:Над извивами рук жаркой жалобы гнев!А когда и мечты в круге пламени,Сберегли всё же их, не забыли в огне?..Ты молчишь. Я, считай, и не спрашивал.Лапу поднял, приветствуешь, вредный, меня?Как в лесу кружа тропами вашими,Я терялся пред нею, судьбу обвинял.Помоги, ты же видишь, – не выйти мнеНа дорогу к душевным её родникам.А ещё, я прошу, – подскажи ты ей,Что я здесь, что люблю, что уходят века!