Альманах «СовременникЪ» №3(23) 2021 г.
Шрифт:
– Но если ты, Себастьян, решил умереть, то почему бы тебе просто не кинуться за борт? – спросил Мартин.
– Я не говорил, что хочу умереть, капитан, – ответил старик. – Я только хочу, чтобы море решило мою судьбу. К тому же как христианину мне нельзя уйти из жизни добровольно: самоубийство – большой грех.
«Да, это так», – подумал капитан и надолго замолчал. На своем веку он повидал много и всегда старался понять душу моряка. Вот и сейчас он мысленно поставил себя на место Себастьяна: нищета, голод, болезни и… одиночество.
– Старик, ты когда-нибудь смотрел смерти в лицо? – спросил капитан.
– Да, много раз. А вы, капитан, когда-нибудь смотрели одиночеству в глаза? – спросил старик.
Взгляды их встретились, и они стояли друг напротив друга и молчали. За эти мгновения капитан представил себе всю жизнь старика. Первым очнулся Мартин:
– Я понял тебя, старик, но шлюпку не отдам, а вот лодку, которую мы используем в штиль для ловли рыбы, возьмешь. К тому же сейчас я принесу карту, Себастьян, и вижу, что ты выложил из шлюпки весла, а это и есть настоящее самоубийство, – сказал Мартин. – Так вот, весла от лодки ты тоже обязательно возьмешь с собой.
– Мне не нужны ни карта, ни весла, я ведь хочу быть только вдвоем с морем, а оно вот, под нами и вокруг нас, – ответил Себастьян. – К тому же я боюсь, что в последний момент струшу и эти вещи вынудят меня бороться за свою жизнь и мучиться еще дольше, пока не наступит мой смертный час. Я же хочу встретить свой конец спокойно и с достоинством: только я и море!
Капитан снова задумался и через некоторое время решительно сказал:
– Без весел и карты я тебя не отпущу: не хочу брать грех на душу. А там… как море рассудит. То, что ты задумал, является настоящим самоубийством, и я не буду в этом участвовать. Или соглашайся, или иди спать, я за тебя достою вахту, и никто из команды ничего не узнает. Я ссажу тебя в любом порту, где захочешь.
Старик не стал дальше спорить с капитаном и покорно сказал:
– Давайте карту, капитан, весла тоже беру.
– Перекладывай продукты из шлюпки в лодку, а я пока схожу за картой, – приказал капитан. – Но, надеюсь, ты понимаешь, что лодка старая и неизвестно, сколько она сможет продержаться на плаву.
– Когда жизнь уже прожита, это не имеет никакого значения.
– Пусть так, Себастьян, выбор ты сделал сам, – сказал Мартин, повернулся и, не оборачиваясь, медленно пошел за картой.
Старик быстро переложил всё в лодку. Капитан, появившись снова у рубки, подозвал Себастьяна и в свете фонаря объяснил ему, где они сейчас находятся и куда плыть, чтобы достичь ближайших островов:
– Вот посмотри, Себастьян, если плыть все время на юго-восток, то можно доплыть вот до этих островов, – и он ткнул пальцем в карту. – Далековато, конечно, но больше отсюда на лодке никуда не добраться. Светает! Бери карту и быстро залезай в лодку, я спущу тебя вниз.
Когда лодка уже была на воде, старик оттолкнулся руками от шхуны, и расстояние между судами немного увеличилось. Себастьян видел капитана, который смотрел вниз, облокотившись на борт шхуны, и махал Себастьяну рукой, чтобы тот как можно быстрее отплывал подальше. Вдруг рядом с головой капитана показалась еще одна голова, и раздался громкий поток замысловатой и безобразной брани.
«Боцман! – узнал Себастьян. – Так ругаться умеет только он».
На каком бы корабле старик ни служил, везде не уставал удивляться способностям боцманов выражаться так витиевато и столь безобразно. Голова боцмана исчезла, и через мгновение раздался звон корабельного колокола.
«Все! Конец! Не удалось!» – с отчаянием подумал старик.
Вскоре над бортом шхуны он разглядел уже с десяток голов. Все кричали, страшно ругались, проклиная беглеца. Наконец стала спускаться та самая шлюпка, которую собирался вначале взять старый матрос. Казалось, гибель Себастьяна была уже неизбежна и близка. Старик встал на колени, закрыл глаза и стал покорно ждать, молясь про себя.
Но мо-о-оре… – море было на его стороне, он ощутил первый порыв ветра – ветра надежды. Затем ветер стал дуть постоянно, и шхуна, заскрипев мачтами и такелажем, как бы нехотя, но все быстрее и быстрее стала удаляться, приближаясь к спасительной для Себастьяна темноте. Спускаемая моряками шлюпка стала биться о борт шхуны, что вынудило их как можно скорее поднять ее обратно на судно. Взрыв брани матросов прогремел еще громче: даже если бы удалось спустить шлюпку на воду, никто не хотел оказаться ночью в открытом неспокойном море. Раздались выстрелы, и старик слышал, как пули пузырили воду то справа, то слева от лодки.
Затем ночная мгла поглотила и шхуну, и голоса вместе с ней, и все стихло.
Себастьян наконец-то остался наедине с морем. Он еще долго стоял на коленях и смотрел в сторону уплывшей шхуны – смотрел спокойно, без страха перед неизвестностью. Он подумал, что надо бы произнести какую-нибудь молитву, но он не знал ни одной подходящей этому случаю и, перекрестившись, только и произнес:
– Святая Мария, дай силы мне с мужеством взглянуть в глаза своей судьбе и умереть достойно прожитой жизни.
Положив весла и карту на воду рядом с лодкой, он оттолкнул их и почувствовал, как удаляется от него мир людей – тот мир, из которого он так стремился уйти.
Когда весла и карта стали неразличимы, он проверил, надежно ли закреплены продукты и канистра с водой под сиденьем на корме, лег на дно лодки и стал смотреть в небо, на исчезающие одна за другой звезды. Успокоившись после пережитого, старик наконец уснул. Лицо его было безмятежно, он улыбался во сне.
Проснулся он оттого, что почувствовал под собой воду. «Может быть, лодку пробила пуля, когда ночью стреляли со шхуны?» – подумал он и внимательно осмотрел всё. Пробоин не было, одна из пуль действительно попала в лодку, но лишь зацепила ее борт, отщепив небольшой кусок дерева. Да и воды натекло столь мало, что вычерпать ее было невозможно. «Если это даже и течь, то лодка продержится на воде еще очень долго», – подумал Себастьян. Понятием «долго» для него было всё, что дольше недели. Неделя казалась ему бесконечностью, поскольку за это время море могло показать свой неукротимый нрав не раз, и думать о том, что будет потом, было бессмысленно.
Солнце стояло уже высоко. Старик допил остатки воды из фляги и занялся подсчетом продуктов. Он поделил их на десять равных частей, из которых три части отдельно завернул в кусок брезента, назвав это про себя неприкосновенным запасом: привычка, выработанная годами. Затем он подсчитал, сколько воды может выпивать в день, на этом необходимые дела его закончились, и старик стал смотреть на море.
Конец ознакомительного фрагмента.