Алмаз раджи. Собрание сочинений
Шрифт:
– А теперь, – сказал я, – я к вашим услугам, мистер Норсмор.
Но, к моему изумлению, он стоял, повернувшись ко мне спиной.
– Вы слышите? – спросил я.
– Да, – сказал он, – слышу. Если хотите драться, я готов. Если нет, попытайтесь спасти Клару. Мне уже все равно.
Я не заставил себя просить. Склонившись над Кларой, я продолжал свои усилия привести ее в чувство. Она по-прежнему лежала бледная и безжизненная. Я уже начинал опасаться, что жизнь и в самом деле покинула ее. Ужас и отчаяние охватили мое сердце. Я звал ее по имени, вкладывая в
– Норсмор, – сказал я, – вот моя шляпа. Ради бога, скорее воды из ключа!
Почти в ту же минуту он уже стоял рядом с водой.
– Я зачерпнул своей шляпой, – сказал он. – Вы не ревнуете?
– Норсмор… – начал было я, поливая водой ее голову и грудь, но он свирепо прервал меня.
– Да замолчите вы наконец! Вам теперь лучше всего молчать!
У меня и в самом деле не было большой охоты говорить. Мои мысли были всецело поглощены заботой о моей возлюбленной и ее жизни. Итак, я молча продолжал свои старания оживить Клару, и когда шляпа опустела, вернул ее Норсмору с одним только словом: «Еще!». Уж не помню, сколько раз он ходил за водой, как вдруг Клара открыла глаза.
– Ну, – сказал он, – теперь, когда ей стало лучше, вы можете обойтись и без меня, не так ли? Желаю вам доброй ночи, мистер Кессилис!
И с этими словами он скрылся в чаще. Я развел костер, потому что теперь уже не боялся итальянцев. Они даже не тронули мои скромные пожитки, оставленные в лагере. И, как ни потрясена была Клара переживаниями этой ночи, мне удалось – убеждением, ободрением, теплым словом и теми простыми средствами, которые оказались у меня под рукой, – привести ее в себя и немного подкрепить.
Уже совсем рассвело, когда из чащи послышался резкий свист. Я вскочил на ноги, но сейчас же раздался голос Норсмора. Он очень спокойно произнес:
– Идите сюда, Кессилис, но только один. Я хочу вам кое-что показать.
Я взглядом посоветовался с Кларой и, получив ее молчаливое согласие, оставил ее и выбрался из ложбины. На некотором расстоянии я увидел Норсмора, прислонившегося к стволу дерева. Как только он заметил меня, сразу же зашагал к берегу. Я почти нагнал его, еще не доходя до опушки.
– Смотрите! – сказал он, останавливаясь.
Еще два шага, и я выбрался из чащи. На всем знакомом мне пейзаже лежал холодный, ясный свет утра. На месте павильона виднелось черное пожарище, крыша провалилась внутрь, один из фронтонов обвалился, и от здания по всем направлениям тянулись плешины обгорелого дерна и кустарников. В неподвижном утреннем воздухе все еще вздымался прямой и тяжелый столб дыма. В обнажившихся стенах дома тлела груда головней, как угли в тагане. Возле самого острова дрейфовала парусная яхта, и сильные руки гребцов гнали к берегу большую шлюпку.
– «Рыжий граф»! – закричал я. – «Рыжий граф»! Ну что бы ему оказаться здесь вчера!
– Осмотрите карманы, Фрэнк. Где ваш револьвер? – спросил Норсмор.
Я повиновался и, должно быть, смертельно
– Вот видите, вы опять в моей власти, – продолжал он. – Я обезоружил вас еще вечером, когда вы нянчились с Кларой. Нате, возьмите. И без благодарностей! – крикнул он. – Не терплю этого! Теперь только этим вы и можете взбесить меня.
Он пошел по отмели навстречу шлюпке, и я следовал за ним в двух шагах. Проходя мимо павильона, я остановился, чтобы взглянуть на то место, где упал мистер Хеддлстон, но там не было ни малейших следов его тела, ни крови.
– Грэденская топь, – сухо проговорил Норсмор.
Он продолжал идти до самого берега бухты.
– Дальше не надо, – сказал он. – Если хотите, можете остаться в Грэден-хаусе.
– Благодарю, – ответил я. – Я постараюсь устроить ее у пастора в Грэден Уэстере.
Нос шлюпки зашуршал по песку, и на берег с чалкой в руках выскочил один из матросов.
– Подождите минуту, парни! – закричал Норсмор и добавил тише, только для меня: – Лучше бы вам ничего не рассказывать ей об этом.
– Наоборот! – воскликнул я. – Она узнает все, что я сумею рассказать.
– Вы меня не поняли, – возразил он с большим достоинством. – Этим вы ее не удивите. Другого она от меня и не ждала… Прощайте! – добавил он, коротко кивнув.
Я протянул ему руку.
– Простите, – сказал он. – Я знаю, что поступаю мелко, но для меня это уж слишком. Не хочу этих сентиментальных бредней – седовласый странник у вашего домашнего очага, и все такое прочее… Наоборот, надеюсь, что больше никогда не увижу вас обоих.
– Да благословит вас Бог, Норсмор! – сказал я от всего сердца.
– Да-да, конечно, – ухмыльнулся он.
Мы спустились к воде; матрос помог ему войти в шлюпку, оттолкнулся от берега и прыгнул в нее сам. Норсмор сел к рулю. Шлюпка закачалась на волнах, и весла в уключинах заскрипели звучно и размеренно. Когда из-за горизонта показалось солнце, они уже были на полпути к «Рыжему графу», а я все еще смотрел им вслед.
Еще немного, и рассказ мой будет окончен. Остается только сказать, что через несколько лет Норсмор погиб, сражаясь под знаменами Гарибальди за освобождение Тироля.
Веселые Ребята
1. Арос
Это было в конце июля, когда я в одно прекрасное теплое утро в последний раз отправился пешком в Арос. Накануне вечером шлюпка отвезла меня на берег, где я высадился в Гризаполе. Позавтракав чем бог послал в единственной маленькой гостинице и оставив там свой багаж, чтобы позже вернуться за ним на лодке, я весело зашагал через полуостров.
Я не был уроженцем этих мест, все мои предки жили в равнинной Шотландии, но мой дядюшка Гордон Дарнеуэй, после бурно проведенной молодости и нескольких лет скитаний по морям, женился на молодой девушке с этого острова. Мэри Маклин – так звали эту девушку, была круглой сиротой, и когда она умерла, дав жизнь дочери, приморская ферма Арос перешла к дяде, который и стал владеть ею.