Алмаз раджи. Собрание сочинений

Стивенсон Роберт Льюис

Как бы там ни было, а я снова на острове, и не с пустыми руками. Позади меня стояла шхуна, которую я вырвал из рук пиратов, на ней мы всегда сможем при необходимости выйти в море. Мне хотелось как можно скорее добраться до блокгауза и рассказать друзьям о своей удаче. Конечно, мне достанется за самовольную отлучку, но захват «Эспаньолы» покроет любую мою вину, и даже сам капитан Смоллетт признает, что я не терял времени даром.

В отличном настроении, полный самых радужных планов и надежд, я направился к блокгаузу. Вспомнив, что одна из речушек, впадающих в Бухту капитана Кидда, берет начало на холме с двумя утесами, я направился к нему, рассчитывая перейти этот поток в самом узком

месте. Двигаясь по склону, где рос негустой лес, я вскоре обогнул холм и перешел ручей вброд.

Теперь я находился невдалеке от того места, где впервые встретился с Беном Ганном. Помня об этом, я стал пробираться более осторожно, то и дело озираясь по сторонам. Сумерки быстро перешли в ночь, и во мраке между двумя утесами на холме замерцал робкий огонек. Вероятно, Бен Ганн готовил свой нехитрый ужин. Я подивился его неосмотрительности – ведь если я заметил этот огонь, то его могли заметить и пираты из своего лагеря.

Темнота стремительно сгущалась. Двуглавый утес позади меня и вершина Подзорной Трубы справа служили мне единственными ориентирами, но их очертания мало-помалу расплывались, сливаясь с окружающим мраком. Редкие звезды едва мерцали. В темноте я натыкался на кусты и проваливался в песчаные ямы, поминутно рискуя свернуть шею.

Вдруг слегка посветлело. Вскинув глаза, я увидел, что вершина Подзорной Трубы озарилась бледно-серебристым сиянием. Вскоре из-за деревьев показалась полная луна.

Идти стало гораздо легче, и я нетерпеливо ускорил шаг. Но когда я вступил в рощу, окружающую блокгауз, то сначала остановился и прислушался, а затем стал пробираться медленно и осторожно. Не хватало еще, чтобы меня подстрелили свои.

Луна поднялась выше и озарила поляны и прогалины в лесу. Впереди между деревьями мерцал какой-то красноватый отблеск, то вспыхивая, то угасая, – должно быть, это был костер. Я решительно не мог понять, что это означает. Наконец я добрался до опушки. Западная сторона частокола была освещена луной, но вся остальная ограда и сам блокгауз лежали в тени, кое-где перерезанной полосами лунного света. По другую сторону блокгауза догорал большой костер, чьи багровые отблески ложились на темные бревна строения. Нигде ни души, ни звука, только шум ветра в лесу.

Я остановился, пораженный и встревоженный. Мои спутники никогда не разводили такого большого костра – капитан всегда требовал беречь топливо. Не случилось с моими друзьями за время моего отсутствия несчастья?

Держась в тени, я подкрался к восточному углу частокола и в самом темном месте перебрался через него. За оградой я лег на песок и бесшумно пополз к блокгаузу. Вскоре послышался густой храп – звук не очень-то музыкальный и прежде мне совсем не нравившийся, но теперь просто ласкавший мой слух! Значит, мои друзья живы и чувствуют себя в безопасности. Храп подействовал на меня так же успокаивающе, как возглас вахтенного: «Все в порядке!»

Странным мне показалось только то, что наши спят, не выставив никакой стражи. Если бы здесь вместо меня оказался Сильвер со своей шайкой, то всех их перерезали бы, как цыплят. «Весь этот беспорядок оттого, что капитан ранен!» – с горечью подумал я, и невольно упрекнул себя за то, что покинул друзей в таком трудном положении.

Поднявшись на крыльцо блокгауза, я остановился в дверях и заглянул внутрь В темноте ничего нельзя было разобрать. Помимо храпа, до меня доносился еще какой-то странный звук, напоминающий хлопанье крыльев, и костяное постукивание. Вытянув руки вперед, я стал ощупью пробираться на свое обычное место, улыбаясь при мысли о том, как обрадуются мои друзья, обнаружив меня там утром.

Я споткнулся о чью-то ногу, но спящий только замычал и перевернулся

на другой бок. Внезапно из темноты раздался пронзительный скрипучий крик: «Пиастры! Пиастры! Пиастры! Пиастры!!!»

Это был Капитан Флинт, пестрый попугай Джона Сильвера! Это он чистил перья и долбил массивным клювом древесину. Птица оказалась лучшим часовым, чем сами люди, и теперь воплями предупреждала их о появлении чужака.

Я и моргнуть не успел, как спящие вповалку, разбуженные криком попугая, очнулись и начали вскакивать на ноги. Затем раздался хриплый спросонок голос Джона Сильвера:

– Что за дьявол! Кто тут шляется?

Я бросился бежать, но наткнулся на кого-то. Оттолкнув его, я оказался в лапах другого, а тот крепко схватил меня и стиснул так, что я чуть не задохнулся.

– Подай огня, Дик! – приказал Сильвер.

Один из пиратов выбежал наружу и вернулся с пылающей головней.

Часть шестая

Капитан Сильвер

Глава 28

В лагере врагов

Багровый свет факела выхватил внутренность блокгауза и подтвердил мои наихудшие опасения. Пираты захватили нашу крепость и все наши припасы: бочонок с бренди, ветчина, мешки с сухарями находились на прежнем месте. Никаких признаков пленных, к своему ужасу, я не заметил. Значит, все мои друзья мертвы! Как жаль, что я не погиб вместе с ними!

В блокгаузе находились все шестеро оставшихся в живых пиратов. Пятеро из них, багровые и опухшие, очевидно, от сна и похмелья, стояли на ногах, шестой только приподнялся на локте: его мертвенно-бледное лицо и окровавленная повязка свидетельствовали о том, что он ранен. Я вспомнил, что во время атаки на блокгауз один из пиратов получил пулю и скрылся в лесу. Очевидно, это он самый и был.

Попугай сидел на плече у Долговязого Джона и чистил клювом перья. Сам Сильвер выглядел более серьезным и сосредоточенным, чем обычно. Он по-прежнему был облачен в парадный камзол, в котором являлся для переговоров о сделке, но камзол этот был весь перепачкан глиной и изодран колючим кустарником.

– Ага, – наконец проговорил он. – Никак сам Джим Хокинс пожаловал к нам в гости. Ну что ж, я рад!

Сильвер уселся на бочонок с бренди и принялся набивать трубу.

– Дай-ка мне огоньку, Дик, – попросил он и, прикурив, продолжал: – Можешь бросить головню назад в костер. А вы, джентльмены, ложитесь. Нечего вам стоять навытяжку перед мистером Хокинсом – он ведь простит вам вашу невоспитанность, верно? Итак, Джим, – обратился он ко мне, попыхивая трубкой, – ты у нас в гостях. Приятный сюрприз для старого Джона, ничего не скажешь! Я сразу понял, что ты ловкий малый, но ты оказался куда бойчее, чем я полагал.

Разумеется, я помалкивал и, будучи загнан в угол, мог только одно: прямо смотреть в глаза пирата, хоть на сердце у меня, как говорится, кошки скребли.

Сильвер затянулся несколько раз и продолжал:

– Ну, раз ты забрел к нам, Джим, то я побеседую с тобой. Ты мне всегда нравился своей сообразительностью и напоминал мне меня самого в ту пору, когда я был помоложе и обе моих ноги были на месте. Я хотел, чтобы ты получил свою долю клада и стал джентльменом. И ты явился весьма кстати, приятель. Капитан Смоллетт отличный моряк, но уж больно он строг насчет дисциплины. «Долг прежде всего», – вечно твердит он, и, в общем, он прав. Ты удрал из блокгауза тайком. Даже доктор был возмущен твоим поступком. «Неблагодарный мерзавец!» – вот что он сказал про тебя. Теперь ты уже не сможешь к ним вернуться: они тебя не примут. И если ты не хочешь остаться в одиночестве, придется тебе присоединиться к капитану Сильверу.