Алмазный остров
Шрифт:
– Уж не хотите ли вы сказать, – Ольга постаралась как можно негодующе сверкнуть глазами, и у нее это получилось, – что это я взяла ваши деньги? Да как вы…
– Именно это я и хочу сказать, сударыня, – перебил ее Артур. Затем он протянул руку к декольте женщины и, быстро сунув два пальца за лиф, ловко вытащил деньги.
– Черт! – Ольга закусила губку и вызывающе посмотрела на Артура. – Поверьте, это вышло случайно… Даже не знаю, как это произошло.
– Верю, верю, – участливо произнес «граф» и, взяв Ольгу под локоток, провел ее обратно в комнату. – Случается. А теперь, сударыня, будьте добры, верните мне платиновые запонки, галстучную булавку и наручные часы. Знаете, я очень дорожу этими вещами.
Ольга хотела было вознегодовать, но быстро раздумала и, вздохнув, выложила на стол все перечисленные Артуром предметы.
– Что, будете вызывать полицию? – дерзко спросила она и нахально задрала прелестный носик.
– Ну-у… Я еще не решил, – раздумчиво ответил Артур, заинтересованным взором оглядывая женщину. Его взгляд не ускользнул от Ольги, и она приосанилась. Затем метнула в «графа» свой знаменитый взгляд, разящий мужчин наповал, будто бы кинжальный удар. Но мужчина в ночной рубашке не испепелился от спалившего его желания и даже не упал замертво, агонизируя всеми членами. Правда, его слегка бросило в дрожь от предвкушения наслаждения, которое вот-вот случится, ибо был он из костей и плоти, одна частичка которой, превратившись во внушительную часть, уже заметно выпирала из-под рубашки.
Ольга, скользнув по ней взглядом, успокоилась и стала расстегивать шнуровку на лифе. Конечно, ни в какую полицию граф обращаться не будет. Возможно, от него все же получится взять какие-то комиссионные.
Когда она разделась донага, Артур снял рубашку и потянул Ольгу к кровати. Уже почти рассвело, хотя и было довольно пасмурно. День обещал начаться утренним дождиком, ласками и неистовством, против чего ни мужчина, ни женщина совершенно не возражали.
Кто бы мог подумать, что Ольге Григорьевне фон Штайн, блестящей даме столичного света, о которой с завистью и восхищением говорили в лучших гостиных Санкт-Петербурга, генеральше, известной самому действительному тайному советнику Победоносцеву, короткой знакомой нескольких сенаторов, двух членов Государственного совета, троих депутатов Государственной думы и самого петербургского градоначальника Клейгельса, придется заниматься гостиничными кражами? То есть воровством в общем и гостиничными кражами в частности. А ведь поначалу все складывалось так славно, и денежки просто рекой текли прямиком в карман Ольги Григорьевны…
Закончив осуществление первой части плана, а именно перезнакомившись с сильными мира сего и заручившись тем самым их непреложной поддержкой – по крайней мере, в чужих глазах, – генеральша фон Штайн приступила к реализации второй части плана, то есть к непосредственному отъему денег у простаков. Начала она с того, что поместила в нескольких газетах объявление о найме управляющего сибирскими золотыми приисками, которыми якобы владела Ольга Григорьевна фон Штайн, генеральша, весьма известная всему петербургскому свету.
Буквально на следующий день после публикации в «кабинет» Ольги Григорьевны первым вошел представительный мужчина с купецкой русой бородой на два раствора. Представился он как купец второй гильдии Филипп Меркурьевич Квасников, промышленник средней руки, владеющий родовым пиво– и квасоваренным заводом. Дела у него шли ходко, пиво было отменным и много лучше «Баварского», а квас и вовсе продавался в одночасье. Но вот попала купцу и промышленнику вожжа под хвост: захотелось ему сделаться владельцем золотых приисков, а для того чтобы знать, которые из них золотоносны, а какие пусты или уже истощены, решил он изучить сию тему досконально, для чего возжелал сделаться покудова управляющим.
Ольга встретила Квасникова дружелюбно и по-простому, что сразу расположило купца к генеральше, титулом не кичилась и спросила с него залог в тридцать тысяч, каковые денежки Филипп Меркурьевич без зазрения и выложил. Причем, заметьте, добровольно. Да и как было не выложить, коли во время их сделки к генеральше фон Штайн пришли приложиться к ручке и по-свойски попить чайку два депутата Государственной думы. И Ольга Григорьевна приняла их в своем кабинете как старых и добрых друзей!
Дабы не мешать государственным мужам, Квасников откланялся и ушел, неся в душе радость от столь удачно проведенной операции (он думал, что генеральша потребует с него в качестве залога никак не менее пятидесяти тысяч рублей), договор о принятии его на службу управляющим сибирскими золотыми приисками с окладом четыреста пятьдесят рублей и оговоренными полутора процентами с добычи.
После Квасникова соискатели на должность управляющего сибирскими приисками повалили один за другим. Ольга Григорьевна со всеми кандидатами была проста в обращении, дружелюбна и лишь увеличивала сумму залога. И все соискатели уходили довольными, потирая руки и пряча во внутренних карманах договоры о принятии их на службу.
Последний, кто вышел из Ольгиного кабинета, сияя во всю ширь своих толстых щек, был некто Иван Казимирович Штуцер, не моргнув глазом выложивший залог в пятьдесят пять тысяч рублей. Подсчитав доход, который принесло лишь одно объявление о найме управляющего мифическими приисками, Ольга Григорьевна пришла в благоговейный трепет: триста тридцать тысяч рублей за один присест! «Коммерция» складывалась весьма удачно. Эдак, при желании, можно насобирать пару миллионов и жить припеваючи где-нибудь на Лазурном Берегу, оставив всяких профессоров и генералов прозябать в немытой России.
Задумано – сделано! И Ольга Григорьевна наняла петербуржца Коковцева, из мещан, дабы он поехал в Ниццу для покупки виллы с бассейном и непременно большим садом. Отдав залог в размере четырех тысяч рублей (фон Штайн не преминула и с него слупить залоговую сумму), Коковцев получил двести рублей «командировочных» и отправился за границу подыскивать нанимательнице заказанную недвижимость. Он был еще в дороге, когда Ольга Григорьевна принялась раздавать – под залог, естественно, – должности начальника лазарета, управляющего посреднической фирмой и директора картинной галереи, в которой она намеревалась выставлять «подлинных» Рубенса, Делакруа и Моне.
Денежки текли рекой!
Помимо шикарных нарядов и ужинов в ресторанах, Ольга Григорьевна прикупила себе по случаю карету знаменитого мастера Иоганна Иохима, тройку дорогущих рысаков-парадеров и спортивно-прогулочное авто «Олдсмобиль», отделанное красным деревом и серебром, научившись управлять автомобилем одной из первых женщин в России.
«Недовольные» появились не сразу.
Поначалу управляющие домами и фирмами, «принадлежащими» фон Штайн, терпеливо выжидали. Попробуй, сунься в особняк на Литейном проспекте, куда запросто заходят испить чайку сенаторы и члены Государственного совета, а иной раз заявляется и сам обер-прокурор Синода! Да еще осмелься попросить назад залог. Взашей вытолкают!
Именно так и поступили с «начальником» лазарета для сифилитических больных, стариком Цыбулько, который пришел как-то истребовать с Ольги Григорьевны свою залоговую сумму в пять тысяч рублей, – единственные деньги, что у него были. Возмущению генеральши не было предела, и слуги просто вышвырнули Цыбулько за порог. Опечаленный старик, оставшийся без накоплений, пришел домой, а вечером его хватил апоплексический удар, и вскорости он отдал Богу душу. Еще трое «начальников» сифилитического лазарета, принятых генеральшей на «вакантную» должность, узнав о случившемся с их товарищем по несчастью Цыбулько, смирились с утратой своих денег и дали себе зарок не попадаться более на подобного рода предложения.