Алмазный тигр
Шрифт:
— «Но расскажу я все тебе, дитя обмана, //Ты — только слушай».
Стрит не сразу нашелся, что ответить, когда ван Луйк с выражением прочитал отрывок из «Заморочки», опостылевшей им за эти годы:
Пусть спит секрет мой мирным сном,
Настанет час — раскроется обман.
Во множестве коробочек конфетных
Раздастся перелив камней заветных.
Телефонная трубка молчала, а на душе
— Он говорит о наследниках, я почти уверен. Именно о наследниках, а не о случайном проходимце, сумевшем прочитать его «Заморочку». Значит, когда он писал эти строки, то имел в виду настоящего наследника, его, что называется, родную плоть и кровь.
— Думаю, что в данном случае ты совершенно прав. Он пишет «дитя обмана».
— О проклятие… — прорычал Стрит. — Ума не приложу, что уж этот его наследничек сможет почерпнуть из виршей такого, чего не в силах постичь мы с тобой?!
Ван Луйк представил себе девственный австралийский ландшафт. Его интересовало, успел или не успел перед смертью Сумасшедший Эйб шепнуть ближайшему спинифексу свой секрет? Впрочем, какое это может иметь значение! У спинифекса нет ушей, чтобы слышать, и рта, чтобы поведать кому-нибудь эту тайну. О Джейсоне Стрите ван Луйк мог сказать пока лишь то, что австралиец знает о существовании топографического завещания и что он досконально изучил поэтическую стряпню Эйба. А кроме того, от пьяного Эйба Стрит не единожды слышал разглагольствования об алмазах, зеленых, как вода в речной заводи, затененной камедными деревьями; об алмазах розовых, как соски белой девушки, а также о камешках прозрачных, как родниковая вода.
Страстно и тщетно желал сейчас ван Луйк повернуть время вспять: нужно было много лет назад позволить Стриту применить к Абеляру Уиндзору крутые меры. Стрит сумел бы, без сомнения, выпотрошить Эйба и выведать его подноготную. А лучше всего было бы — при соответствующих, разумеется, обстоятельствах, — если бы Эйб попросту отдал концы, унося с собой в могилу тайну алмазного рудника.
— Никто пока еще не смог доказать, что это волшебное место вообще существует, — чуть слышно произнес ван Луйк, не вполне осознавая, что говорит вслух. — Если уж на то пошло, он ведь был полным психом.
— А вот это ты напрасно, старина, — сказал Стрит. — Алмазная дыра не вымысел. Пусть его прозвали Сумасшедшим Эйбом, пусть в некотором смысле он и был не в себе, но не до такой же степени! Алмазы были для него равно что дети, как женщины, как родина, как Господь Бог. В жизни мне довелось услыхать много лжи; правды я слышал куда меньше. Когда при мне Эйб говорил об алмазах, я чувствовал себя священником на исповеди. Я ни разу не прикоснулся к камешкам, что он носил на шее в бархатном мешочке, но готов поспорить, что камни там были стоящие.
— Скажи, у тебя не возникает предположений, какому наследнику Эйб адресовал свои стихи?
Стрит, поколебавшись, вздохнул.
— Увы, никаких новых идей. Но я сильно сомневаюсь, что китаезы сумеют лучше нас с тобой разобраться в стихах Эйба. Наверное, им хотелось бы найти карту или образцы породы, то, что могло бы подтолкнуть их в правильном направлении. Ферма у него была большая, что и говорить. А кроме того, он вел проходку еще в нескольких местах.
— Но кому-то эти стихи должны быть понятны! Наследник Уиндзора должен разгадать их! — сказал ван Луйк. — И нам нельзя не учитывать эту возможность.
— Ты знаешь, кто его наследник?
— Пока нет, но очень скоро узнаю.
— Да, это нужно выяснить, — сказал Стрит. — Я уж о нем позабочусь. Так что не волнуйся. Если наследник будет мертв, а шахты заброшены, правительственные службы вряд ли будут против перехода владений Эйба в другие руки. Мы с тобой постараемся сделать все возможное, чтобы шахта от нас не уплыла. Не волнуйся, она никуда не денется.
— Даже если ты и получишь разрешение разрабатывать земли Эйба, все равно это не приблизит тебя к отгадке.
— Только без паники. Я обязательно разыщу его вульвочку! Для этого нужно иметь время, деньги и оборудование.
Ван Луйк слабо улыбнулся. О, если бы все и вправду оказалось так просто!.. Но, увы, все было намного сложнее. Решительно все. Алмазы влекли к себе, как пение сирен, и в то же время сулили гибель — стоило их только обнаружить!
Пение сирен, как правило, — вымысел, фантазия. Тогда как опасность, исходящая от алмазов, вполне реальна.
— Что ж, твои слова нужно хорошенько обдумать, — сказал ван Луйк.
— Не очень затягивай с обдумыванием. Для успеха нужно думать быстро, поступать безошибочно.
По гудкам в трубке Стрит понял, что ван Луйк закончил разговор.
Глава 4
Несмотря на обилие в тексте юридических терминов, Коул Блэкберн с первого же раза уловил смысл документа, и перечитывать контракт не было нужды. Тем более что великолепная память Блэкберна порой могла сослужить ему добрую службу, хотя гораздо чаще причиняла боль. В его жизни было слишком много такого, что он предпочел бы забыть.
Само по себе соглашение было предельно понятным. По этому контракту Коул мог приобрести половину акций, принадлежащих «Блэк Уинг Ресорсес», всего за один доллар. В ответ он должен был дать согласие на перевод в пользу «Блэк Уинг» своих собственных акций австралийских горнодобывающих предприятий или своих лицензий на разработку месторождений. В настоящее время у Коула не было ни того, ни другого. А «Блэк Уинг» тянул не меньше, чем на десять миллионов американских долларов еще пять лет назад, когда Коул продал свою половину акций семейству Чен. С тех пор стоимость компании как минимум удвоилась.
Так что, в сущности, выходило, что Коулу предлагали десять миллионов долларов в виде имущества компании всего за один доллар плюс права на разработку горнорудных участков, которыми в настоящее время он не владел. Контракт был составлен по всем правилам, отсутствовала лишь собственноручная подпись Коула.
Все было ясно. Все, за исключением причин такого щедрого предложения. Именно поэтому Коул последние девятнадцать минут тщательно вчитывался в контракт, надеясь найти между строк возможный ответ. Правда, обстоятельства разрыва между Коулом и Уингом были не вполне обычными. Семейство Чен выплатило Коулу пять миллионов отчасти для того, чтобы возместить ему потерю любовницы, которая была сестрой Уинга. В настоящее время клан контролировал значительную часть Гонконга и Макао и, кажется, намеревался к прежней своей ошибке прибавить новую.