Алмазный трон
Шрифт:
На обледеневшем дне провала — в самом его центре — осталась небольшая выемка, похожая на лунку от выпавшего зуба. Зуб-самоцвет крепко сидел в новой десне. Десной и челюстью для него отныне стал молодой и самый способный из учеников Шамана-Хранителя.
Выбраться из самой глубокой бездны совсем нетрудно. Если целиком и полностью владеешь силой, которой чурались даже ее Хранители. Если познал все ее тайны. И если не страшишься ее использовать.
Напевный речитатив давно забытых в этом мире заклинаний.
Дно провала качнулось, словно намереваясь опрокинуть горбатого мага. Но молодой маг стоял крепко. Его ноги словно вросли в ожившую твердь.
Дно начало подниматься, словно пробка, выталкиваемая снизу. Сначала — медленно, потом — быстрее. Царапая голубые зеркала обледеневших стенок, небольшой пятачок скалистой породы возносил молодого чародея все выше, выше…
Камень скреб о лед. Юнец не опускал воздетых рук…
Когда он вышел из провала, Шамана-Хранителя поблизости не оказалось. Только извилистая лыжня тянулась между нагромождениями камней, присыпанных снегом. Учитель ушел тем же путем, которым привел Ученика.
Лыж Юнца тоже не было. Если племя живет небогато, пара хороших охотничьих лыж никогда не будет лишней.
Он усмехнулся. Имея доступ к ТАКОЙ силе, ТАК бедно жить! Влачить жалкое существование столько времени! Да, возможно, осторожность многих поколений Шаманов-Хранителей была в чем-то разумной и оправдывалась страхом перед неизвестной природой силы Древних, но не была ли она излишней, эта осторожность?
Юнец нагнал Старика без особого труда. Лыжи ему для этого теперь не требовались.
Месть была скорой. Шаман-Хранитель умер быстро и почти безболезненно. Долго мучить своего Учителя Ученик не стал. Но и не смог отказать себе в удовольствии увидеть ужас в глазах того, кто закатал его в снег и сбросил в провал.
Племя, в котором он вырос и которому оказался не нужен, Юнец не тронул вовсе. Не из великодушия — нет. Сейчас ему было глубоко безразлично его племя. Как, впрочем, и всегда. Причина заключалась в другом: не стоило долго задерживаться там, где была использована сила Черной Кости, сокрытой в самоцвете. Вместе с другими секретами Древних Ученик узнал главный: доставшийся ему магический кристалл не единственный. Где-то есть и другие. Еще пять штук.
И у каждой Кости мог быть свой хозяин. И у каждого хозяина могла быть только одна заветная мечта: собрать все шесть самоцветов воедино. А уж тогда… Безграничная власть и бесконечная жизнь — вот, что будет тогда. Вот, чем станет обладать самый удачливый охотник за Костьми.
Ставки в этой опасной игре слишком велики. Посвященные в тайну Костей рано или поздно узнают или почуют, что сила Кости была выпущена. Выпущена по-настоящему. И посвященные непременно выяснят, где это случилась. И придут. А потому…
Потому Юнец, обретший уродливый горб, запретное могущество и древнее знание, спешил поскорее покинуть родные края. Уступать кому-либо свой кристалл он не хотел. Зато очень хотел отыскать чужие.
Отыскать и завладеть
Глава 1
— Потом были скитания. Долгие скитания…
Со стен бесерменской крепости видно было, как в широком проходе между раздвинутых магией скал строятся смешанными походными колоннами латинянские рыцари и татарские нукеры. Воины топтались по завалам из трупов, оставшимся после штурма ассасинской твердыни. Воины готовились к новой битве.
Угрим завершил свой рассказ. Конечно, он рассказал далеко не все из тех давних воспоминаний, которые и сейчас стоят перед глазами настолько отчетливо, словно все произошло только вчера. И конечно, он рассказал не совсем так, как было на самом деле. Он рассказал лишь то, что ему было нужно. И так, как было нужно.
Князь-волхв задумчиво смотрел вниз с надвратной башни. У его ног лежали три магических кристалла. За прозрачными гранями, испещренными матовыми письменами, темнели Черные Кости навьей твари. В одном из самоцветов скалился маленький усохший череп Кощея. Прежде этот кристалл был княжеским горбом. В двух других самоцветах запечатаны Кощеевы руки. Тоже маленькие и сухие, покрытые черной кожей. Согнутые в локтях, со скрюченными пальцами — длинными и тонкими.
Чуть в стороне к заборалу был прислонен мешок с трофеями, добытыми на месте стычки с желтолицым магом.
Угрима слушали трое. Император Феодорлих. Хан Огадай. И Тимофей, с недавних пор неотлучной тенью всюду следовавший за князем-волхвом. Охрана — ханские нукеры и имперские рыцари-трабанты — держалась поодаль. То, что говорилось сейчас, не предназначалось для их ушей.
— Как вы попали в земли руссов, князь? — спросил Феодорлих. Его единственный глаз, не моргая, смотрел на Угрима.
Некоторое время Угрим молчал.
— Я присоединился к дружине князя Рурка, — наконец произнес он. — Из северных земель на Русь я прибыл вместе с варягами.
— Рурк?! — не удержался Тимофей. — Варяги?!
Легендарный варяжский князь Рурк?! Крысий потрох! Когда это было-то!
— Княже, это же…
— Да, это произошло давно, — не дал ему договорить Угрим. — Я же сказал: мои скитания были долгими.
Тимофей только покачал головой. Угрим-то сказал, конечно, но кто мог подумать, что настолько долгими! Срок, который князь уже прожил на грешной земле, никак не укладывался в голове. И этот человек еще мечтает о бессмертии!
Тимофей недоверчиво глянул на Угрима:
— И все-таки время, княже! Столько времени прошло!
— Не так много для того, кто все это время прожил неразлучно с источником Кощеевой силы, — усмехнулся Угрим. И продолжил как ни в чем не бывало: — Я был эрилем в дружине Рурка…
— Эриль? — переспросил Огадай.
— Волхв, колдун, шаман… — пояснил Угрим. — Я отправился с Рурком, потому что нам было по пути. Потом, когда пришло время, я его покинул и дальше шел сам.
— Дальше — это куда? — не понял Феодорлих.