Alouette, little Alouette…
Шрифт:
Сотрудник Фарадея случайно уронил серебряную ложку в сосуд с кислотой. Ложка растворилась, кислота ее «съела». В лабораторию вошел Фарадей, увидел молодого коллегу смущенным и сказал:
«Не беда, вернем».
Он бросил в сосуд с кислотою нужные реактивы, серебро осело на дно. Фарадей достал бесформенную массу серебра и выплавил ложку.
Во сколько раз легче Всевышнему будет собрать пылинки нашего тела, преданного земле, и воскресить нас!
И Бог это сделает.
(Из церковных
Часть I
Глава 1
Внутри отель старомоден, нечто среднее между дворцом и монастырем. Такие же добротные стены, стрельчатые окна, массивные колонны, украшенные золотом, огромные люстры, как в Версале или Вестминстерском дворце.
Широкая мраморная лестница ведет наверх, в апартаменты, а здесь из холла в одну сторону зовет украшенный цветными шариками вход в ночной клуб, в другую – просторный зал для ассамблей и собраний, сейчас там какой-то светский раут, вход по особым приглашениям.
На сцене две девушки демонстрируют у шеста не столько стриптиз, кого им удивишь, сколько акробатику мирового класса, там сравнительно тихо, музыка грохочет ближе к танцполу.
Танцующих мало, большинство расположились за столами, даже у барной стойки пусто, и Максим с Френсисом подошли к ней без помех.
Френсис придирчиво рассматривал меню, Максим пожаловался:
– Голова трещит. Я всегда знал, что гений – это я, но, когда послушал этих, сам не знаю, что теперь и думать… Ты что будешь?
– Что-нибудь помощнее, – ответил Френсис. – Но из нашего списка.
Максим рассмеялся.
– Тут такое не в чести. А давай-ка вон то зеленое, что-то его берут чаще всего.
– Давай, – согласился Френсис.
Максим чувствовал, как пухнет голова от наплыва новых данных, надо как-то дать мозгу все это рассортировать и разложить по шкафчикам и полочкам. Лучше всего он это делает в глубоком сне, но сейчас только вечер, потому Френсис прав, уговорив сходить к бару. Некоторого нужного эффекта можно достичь с помощью умело подобранного алкоголя.
Максим пробурчал:
– Я вообще-то сторонник видеоконф. Личные встречи – это что-то вроде посиделок в лесу с шашлыками на углях.
Френсис ухмыльнулся.
– Я тоже предпочитаю шашлыки со сковородки. Но вслух такое не скажешь, немужественно!
– Даже мы, – сказал Максим с тоской, – живем в русле этого вчерашнего века.
– Что делать, – ответил Френсис беспечно, – если нам так не повезло, что родились в нем.
Он повернулся к бармену, тот с готовностью улыбнулся и спросил поощрительно:
– Два коктейля? Каких?
Маленький, толстенький, розовощекий и часто улыбающийся, чем-то напоминающий не то Санта-Клауса в молодости, не то облако в штанах, он произнес эти слова твердым голосом, что больше годился бы для комбата или тренера по футболу.
Френсис не сразу сообразил,
Эти трансляторы появились еще пять лет тому и моментально были встроены во все модели мобильников, где переводили речь на лету с языка на язык с великолепной точностью и даже поправляли, что позволило продать в первый же день несколько десятков миллионов штук, а в течение месяца их купили больше миллиарда человек.
А так как есть функция выбора голоса и тембра, то моментально пошла мода разговаривать даже с приятелями, используя все новейшие навороты. Но вот уже два года, как все любители хай-тека, да и просто люди, предпочитающие бытовые удобства, монтируют этот чип прямо в ушную раковину, где он постоянно подзаряжается от тепла и вибраций.
Максим посмотрел на Френсиса с укором, дескать, народ в массе консервативен, да и не украсишь чип в ухе стразами или бриллиантами, не морщись, мы в этом диком мире уже закончили, завтра с утра улетим по домам.
– Все верно, – сказал Френсис бармену. – Два коктейля… Дезоксирибонуклеиновый и Хромосферный… Что, даже не знаете таких?.. Ну и дыра… Ладно, тогда самые крутые.
Бармен посмотрел на обоих уже с уважением, а Френсис, передав бокал Максиму, повернулся со своим в руке лицом к залу.
– Личные встречи на симпозиумах, – согласился он, – встречи у костра с шашлыками… да, дикость, но что-то в ней есть. В нас всех, если поскрести, таких дикарей обнаружат.
– Лучше не скрести, – сказал Максим. – Я вот не дамся. Из принципа. И так, на всякий случай… Ну, за аутофагию бета-амилоеда!
– И за чистоту интерстициального пространства, – сказал Френсис. – За фетальный гемоглобин и транскриптомику!.. Эх, какие тут женщины… Совсем другой мир прекрасного Средневековья… А посмотри вон туда. Две светские львицы, обе поглядывают в нашу сторону.
– И смотреть не буду, – ответил Максим. – Ты же знаешь, чего поглядывают.
Френсис вздохнул.
– Знаю. Так выпьем за наномедицину вообще, а потом в частности за моих мышек, что сейчас тоскуют без меня, как и я по ним.
Френсис угадал, Аллуэтта и Миранда в самом деле давно и заслуженно приобрели репутацию светских львиц. Обе яркие, эффектные, сразу вызывают ажиотаж, где бы ни появлялись, к тому же Аллуэтта единственная дочь и наследница семисотмиллиардного состояния империи Фирестоуна, а Миранда хоть и не может похвастать богатыми родителями, зато самая стильная из моделей, самая яркая, каждый дюйм ее тела выверен и вылеплен лучшими дизайнерами и пластическими хирургами, платье у нее всегда от Гетри, серьги и ожерелье от Куртеса, сверкающая улыбка может свести с ума самых стойких плейбоев.