Альпийские каникулы
Шрифт:
– Что ты мне хочешь сказать или показать?
Я достала сигарету, нужно было обдумать план на сегодняшний вечер.
Тео нагнулся, схватил брюнета за уши и начал вертеть его голову из стороны в сторону под разными углами.
– Мой шедевр! – прямо-таки любовно произнес он. – Я создал, смотри!
– Ты слишком молод, чтобы быть папой этого шедевра, – усомнилась я.
Тео обиженно взглянул на меня снизу.
– Я про стрижку! – Настроение у него упало, он выпустил из рук голову брюнета – она упала на пол со стуком.
Я пригляделась: стрижка была
– Между прочим – тоже моя работа!
– Эксклюзив?
– Еще бы! Нормальный человек может волосья зачесывать или спереду назад или сзаду наперед, а Фриц – с боков.
Тео снова куда-то умчался. Через минуту я услышала его радостный вопль:
– Хох! Ура!
Он возвращался, с трудом неся целую кучу банок с пивом.
– Вчера перед твоим приездом решили попить пивка, а тут такое дело – отложили, а сейчас уже не до него. – Он обвел взглядом все помещение. – Я думаю – пацаны от пива откажутся.
– Не поддержат, – согласилась я.
Мы вскрыли по банке. Попивая этот фирменный баварский напиток, я сделала Тео предложение. Он сначала удивился, а потом, осмотрев меня профессиональным взглядом, задумчиво кивнул головой.
Когда мы распивали вторую банку, то в общем уже обсудили концепцию и перешли к деталям. Перед третьей банкой Тео организовал небольшое сооружение и, достаточно выматерившись, отыскал необходимый инструмент. Посвятив третий заход по пиву богине удачи, я, швырнув банку в стену, сняла с себя верхнюю одежду – ну не было в этом подвале всех необходимых условий! – и села в импровизированное кресло. Тео, посерьзнев взглядом, заработал надо мною расческой и ножницами.
Почти через час он закончил с моей стрижкой, потупил взор и доложил:
– Готово, майн фрау!
Я взглянула на него: хотелось сразу же, до зеркала определить качество работы хотя бы по глазам маэстро. Не получилось: спрятал взгляд, зараза.
Я встала и подошла к зеркалу, висевшему на стене.
В зеркале отразилась высокая девушка с замечательной фигурой – это вам не Клаудиа Шиффер: нет профессиональной скованности в движении плеча, шея смотрится гораздо лучше, живот, бюст – о чем вообще говорить?!
Венчала все это великолепное изящество очень короткая стрижка, не скрывающая красивых линий головы. Удлиненные виски придавали необходимую изюминку всему образу. Последний штрих, так сказать.
А Тео уже колдовал над пакетиками с краской.
– Ты уж мне дай такую, чтоб не слизнулась после первого же душа, – немного обеспокоенно сказала я, вспомнив, как сам он сменил окрас после ванной у Зигрид.
– Не боись, все будет тип-топ, – ответил он, – вот эту возьми и еще… – он внимательно перечитал аннотацию, – вот эти тоже нормальные.
В грязном умывальнике с условной дверью я занялась прикладной живописью.
Предыдущие занятия ею сделали меня блондинкой, но прошло уже какое-то время, волосы отросли, и масть моя
После часа творческих мук и кратких припадков малодушных сожалений я завершила превращение: волосы мои приобрели интенсивный морковный цвет.
Тео я обнаружила не сразу: он сидел на полу, прислонившись к ножке бильярда. Не сдержав душевных порывов, он посчитал для себя желательным немножко прибалдеть. Чем и занялся влегкую. Заметив меня, счастливо улыбнулся и мечтательно произнес:
– Я вижу, волосы твои такие красные-красные. У тебя на голове пожар или осень?
– Что ты имеешь в виду, намекая на осень? – Я заподозрила в его словах какую-то глупую шутку. – Я действительно покрасилась в красный цвет. Тебе нравится?
Тео улыбнулся и не ответил.
– Между прочим, я это сделала из-за тебя: подарил бы мне туфли приличного цвета, и я сейчас выглядела бы по-другому.
Тео кивнул.
– Ганц алляйн! Все равно. Красная, желтая, зеленая.
Он хотел, наверное, сказать что-то еще, но опустил голову, и я почувствовала, что он уже где-то не здесь.
Я вновь оделась и отправилась гулять по этому району. Собирать впечатления.
До самого вечера я бродила по Зольну, отдыхала на лавочках, раз посидела даже в маленьком кафе. На его вывеске был изображен веселый поросенок. Больше часа пробродила я по закоулкам вокруг шале. Очень незаметно было, что в нем кто-то сейчас проживал. Когда, уставшая, я вернулась в подвал, добрая половина моих боевых товарищей уже находилась в почти ясном сознании. Вот только они совсем не были похожи своим поведением на резвых рокеров – слишком плавные.
Сперва меня не узнали и даже проявили некоторое неудовольствие, почти незаметное. Очень милые ребята. Тео и Вовик обнаружились за игрой в карты, вместо стола они использовали живот симпатичного латиноамериканца – тот еще и не думал приходить в сознание. Оба игрока ругали и Россию, и Германию. Причем играли в крап, а запивали его пивом.
– А, это ты, Тань! – кивнул мне Тео и снова уткнулся в карты.
Вовик растерянно посмотрел на меня, затем на Тео, потом снова на меня.
– Я это, я – не сомневайся. А ты, я вижу, здесь прижился? – Я погладила его по коротко стриженной голове. Прически у нас были почти одинаковыми, но в его – не было изюминки.
– А мне теперь деваться некуда, – хмуро ответил Вовик, – принес тебя черт на мою голову.
Я присела с ними рядом на корточки и в следующий расклад приняла участие в игре.
Вовик ничего нового добавить про Клауса мне не смог.
Мы играли до глубокой ночи, Тео проиграл мне десять тысяч марок, которых у него не было, а Вовик – двадцать пять.
Когда игра уже осточертела всем, я предложила им небольшой турпоходик. Парни переглянулись и согласились.
Перед выходом возник небольшой спор. Тео начал канючить, что нужно взять мотоциклы, мол, это повышает мобильность и возможности для маневра. Короче говоря: лень ему было идти пешком.