Алтари Келады

Арчер Вадим

Так, вздрагивая и задыхаясь от беззвучных рыданий, она переоделась в крестьянскую одежду, опустилась на колени и прислонилась лбом к холодной стене. Когда слезы кончились и к магине вернулась способность рассуждать, она поняла, что нужно немедленно уходить отсюда. И немедленно умыться, потому что растаявшая краска немилосердно ела глаза.

Лила вспомнила о ручье, текущем в овражке к северу от храма, и пошла к воротам. Человеческая фигура, появившаяся из-за угла, заставила ее вздрогнуть от неожиданности. В следующее мгновение магиня увидела, что перед ней не уттак, а деревенский паренек — может быть, ровесник тому, чью одежду

она надела на себя. Белокурые Волосы, чистое белое лицо, ясный взгляд светло-серых глаз, спокойный и без выражения… Какой странный взгляд, подумалось ей.

Подросток заметил ее и шагнул к ней. Лила представила себе, как она выглядит — с расплывшимися по лицу черно-оранжевыми потеками — и впилась в него взглядом, ожидая его изумления. Но его лицо не дрогнуло, и это поразило ее больше всего. Паренек глядел на нее все тем же ясным, ничего не выражающим взглядом. Он в шоке после вчерашнего, догадалась магиня. Нужно увести его отсюда. Чувствуя, что с ним бесполезно разговаривать, она взяла парня за руку и повела за собой.

Оказавшись у ручья, Лила умылась и напилась холодной воды, а затем поглядела на своего спутника. Тот неподвижно стоял рядом, глядя, как она плещется в воде.

— Хочешь пить? — показала она на воду. Парень, как по приказу, наклонился и начал пить из пригоршни. Его внешность была типичной для лоанских жителей, поэтому Лила спросила:

— Ты из Лоана?

Парень посмотрел на нее и ничего не ответил.

У него помутился рассудок, мелькнуло у нее в голове. Это можно вылечить, но сначала нужно уйти подальше.

Лила увела его в скалы, куда, как было известно, никогда не ходили уттаки. Там она присела на большой плоский камень и усадила лоанца рядом.

— Как тебя зовут? — спросила она. Тот молчал.

— Как тебя зовут? — уже настойчивее повторила магиня.

На лице парня отразилось какое-то движение, словно он пытался что-то вспомнить. Затем его губы зашевелились.

— Я… не знаю, — ответил он, с трудом выговаривая слова.

Она озадаченно замолчала.

— Я… есть… хочу, — вновь зашевелил губами лоанец. Лила порылась в сумке и отдала ему хлеб и сало.

Пока он ел, магиня лихорадочно размышляла, что такое могло стрястись с его рассудком. Позабыть свое имя, почти все слова, едва-едва владеть человеческой речью… это, конечно, не простой шок. Когда лоанец поел, Лила начала исследовать его голову известными ей приемами. Вскоре ей удалось установить, что он не ранен, но, очевидно, подвергся сильному магическому воздействию.

Почему? — задумалась она. Кто и зачем обрушил такую силу на эту бедную, ничем не выдающуюся крестьянскую голову? Зачем понадобилось полностью лишать его рассудка и памяти? Движимая состраданием и любопытством, магиня попыталась восстановить его рассудок, надеясь, что повреждения не были необратимыми.

— Как тебя зовут? — снова задала она вопрос, закончив лечение.

Ответ лоанца ошеломил ее.

— Оригрен, — радостно сказал он. — Меня зовут Оригрен.

— Что?! — переспросила она. — Какой Оригрен? Средний Брат?!

— Да.

— Но почему? Почему ты Оригрен? — удивилась Лила, не веря собственным ушам.

— Меня позвали, — ответил паренек, глядя на нее все тем же ясным, ничего не выражающим взглядом. — Чтобы я нашел себя.

— Почему ты должен найти себя?

— Так нужно.

— Кому?

— Ему. Каморре.

Часть загадки прояснилась. Случившееся с лоанцем

было делом рук Каморры. Лила почувствовала, что за этим странным событием кроется что-то очень важное, и накинулась с расспросами на своего спутника.

— Для чего это нужно Каморре?!

— Не знаю.

— А где ты должен искать себя?

— Там. — Паренек указал пальцем на север. — Я знаю, что я там. На острове Керн, у подножия огнедышащей горы. Я — глаз Дуава, я смотрю вокруг и не вижу моего народа. Все пещеры давно пусты.

Магине больше ничего не удалось добиться от лоанца, как она ни расспрашивала его. Она продолжила восстановительную магию, но все оказалось бесполезным. Лила провела руками вдоль его тела, чтобы проверить, нет ли дополнительных воздействий, и на уровне груди ощутила под пальцами сильный амулет. Под рубашкой лоанца она обнаружила небольшой кинжал на цепочке.

Вытащив и рассмотрев кинжал, Лила почувствовала, что и удивлению есть предел. Перед ней был кинжал Авенара — личный амулет мага, еще два года назад бывшего сильнейшим из черных жрецов храма Мороб. Надпись иероглифами ордена Саламандры — «С любовью», — идущая вдоль ножен, как нельзя лучше выражала отношение Авенара к миру и жизни, поэтому буква «А» на торце ручки лишь дополнила ее догадку, возникшую при первом взгляде на кинжал.

Лила вспомнила Авенара, всегда казавшегося юным и жизнерадостным, одаренного великолепным талантом в магии, щедрого и нерасчетливого в дружбе и сострадании. В свой последний день он так же нерасчетливо отдал все силы, чтобы спасти жизнь незнакомого ему человека. Проглотив комок в горле, она вынула кинжал из ножен и крепко сжала рукоять. На белом лезвии проступили те же иероглифы, засверкавшие синим блеском, — «С любовью!". Кинжал подчинялся ей.

Дальше все оказалось легко. Лила приложила лезвие ко лбу лоанца и повторила лечебные заклинания.

Паренек, словно проснувшись, осмысленно посмотрел на нее.

— Как тебя зовут? — вновь повторила магиня.

— Витри, — ответил он. — Как я здесь оказался? Витри удивленно осматривался вокруг. Только что он сидел в полной темноте, дыша пылью и задевая головой дощатый помост сцены, и вдруг — ясное утро, голубовато-серые искрящиеся скалы, чудесный свежий воздух! Перед ним на корточках сидел подросток в крестьянской одежде, почти мальчишка, с темными разводами грязи по краям измученного, осунувшегося лица. Глаза подростка, ввалившиеся от усталости и казавшиеся от этого огромными, смотрели твердо и требовательно, в руке он держал обнаженный кинжал, купленный Витри в день праздника.

— Это мой кинжал, — заволновался Витри. — Я купил его у жреца за все свои деньги.

— Возьми. — Мальчишка вложил кинжал в ножны и сунул лоанцу за рубашку. — Удачная покупка. Если бы не этот кинжал, не разговаривали бы мы сейчас.

— Почему?

— Он защищает от дурной магии. Расскажи, что с тобой случилось вчера, на празднике?

— Вчера? — спросил Витри. — Я не помню ни вечер, ни ночь. Но сейчас и в самом деле утро. Как я сюда попал?

— Это я и хочу узнать. Рассказывай. В голосе мальчишки чувствовалась воля, заставлявшая Витри подчиняться ему, не задавая лишних вопросов. Лоанец рассказал все от начала нападения — как они с Шеммой залезли под помост, как его спутник ушел на разведку, как появились двое и говорили о каком-то камне. В этом месте мальчишка перебил Витри и начал выпытывать малейшие подробности.