Альтер Эго. Обретение любви
Шрифт:
Много раз потом Лазарев сожалел о невозвратности момента, о том, что не сказал тогда простые и ясные слова, которые бы раз и навсегда все решили между ними. Он не сказал Сергею “я люблю тебя, хочу быть с тобой сейчас и всегда”, а только осторожно провел пальцами по его губам и попросил:
— Идем кровать застелим. И знаешь что, а давай не будем сегодня пить…
— А давай, — Сергей не двигался с места.
Ждал. Знал, что после привычного касания последует поцелуй. Светлые ресницы затенили глаза, улыбка тронула губы. И да, Макс поцеловал, осторожно, как в первый раз. Не обнял, слияние губ было мимолетным, Лазарев тут же отстранился. Обвел взглядом
— Я бы хотел, чтобы здесь все было по-другому, а ты?
Сергей отозвался не сразу, после паузы тихо произнес:
— Не знаю, Макс, я много думал о нас. Может, тебе кажется, что наша жизнь для меня — это только фон к танцам. Наверно, так было бы, да, если бы я в театре работал.
Максим с удивлением взглянул на Залесского, о чем он говорит сейчас? СЕЙЧАС? При чем тут театр, танцы…
— А если бы ты совсем не танцевал? И не заканчивал академию, был как все?
— Тогда мне не встретились бы ни Яков, ни ты.
— Вот так! И на одну доску нас, — усмехнулся Максим.
— Не сердись, я имел ввиду, что как все я вряд ли заинтересовался бы вас. Ведь тогда на подиуме ты на меня смотрел, потому что я танцевал. Разве нет?
— Да, — не стал отпираться Максим. Вечер из романтическо переходил в философский. Конечно, говорить лучше, чем в молчанку играть. Но зачем сейчас? — Ты не такой, как все. И не такой, как многие из тех, что танцуют. Раньше я мало понимал в балете, теперь могу судить. Благодаря тебе. Я много узнал, и это стало частью моей жизни.
— Вот видишь, и снова “если бы”. Не встреться мы — ты стал бы преуспевающим юристом, директором фирмы. Завел себе подчиненных-любовников, которые тебя боготворили и облизывали пятки и яйца.
— Вот зачем ты так, Серж?! Иной раз кажется, что ненавидишь меня.
— Нет, это от любви до ненависти один шаг, а я… Нет! Я не то хотел сказать!
— Именно то. Я понял.
Максим поднялся, подошел к окну. Панорамный вид на город. Крыши Петроградской стороны. Снег, снег, снег…
Сергей тоже встал, пошел следом. Теперь они стояли рядом. Макс злился и одновременно хотел Залесского так, что член вздыбился колом. Причем не ласк, заменяющих траханье, а полного и глубокого обладания. А, ну его все к ебаной матери, не первый же день они вместе. Максим развернулся и обнял Сергея, вжался бедрами. Был готов к сопротивлению, ждал что оттолкнет, но, к удивлению, почувствовал ответное движение, Сергей прильнул теснее, он был непривычно податлив.
— Сереж… я так хочу…
— Я уже понял…
— Пойдем…
— В ванную сначала. Я хочу, чтобы ты сделал это для себя… как со своими любовниками…
Сергей шептал это между поцелуями Максу в губы.
Они горячо желали друг друга, но не торопились. Томительное вожделение застилало мысли и под монотонными теплыми струями душа, где они продолжали целоваться и ласкать друг друга. И в спальне, когда легли на прохладные шелковые простыни.
Максим уже умирал от стояка и боялся кончить, не начав, Сергей легко мог подвести его к этому одними руками. Но Залесский стремился к другому.
— Будь со мной, как с ними, — стонал он под руками и губами Макса, — прошу тебя.
Лазарев не мог думать и лишь мельком, краем сознания отметил, что с Сержем что-то не так, не был он таким. Но что с того… если он наконец решил отдаться весь.
— Да, Сережа, да, — Макса
Начал двигаться осторожно, продлевая близость, удивляясь себе. Он не трахался сейчас, а занимался любовью. Вот как это бывает… Не сорваться только. В глазах темнело и плясали огненные вспышки, не повиновалась речь, отказывал слух. Под руками было влажное от пота тело Сергея. Залесский дрожал, выгибался, ухватил руку Макса и потянул её к твердому члену, Макс понял и, продолжая входить, перехватил возбужденный ствол любовника. Сжал, передернул, Сергей, не сдерживая крика, начал кончать, отдался и Максим. Оргазм не принес облегчения, только распалил обоих.
Они продолжали и продолжали, находя все новые грани близости. Потеряли счет времени, забыли, где находятся. Было лишь сплетение тел, бесстыдство пальцев, безумные глаза, тяжелое частое дыхание и еще… еще… еще…
Упали на постель, провалились в сон. Очнулись к утру, за окнами кромешная январская тьма, даже шторы на задернули. Да и к чему — высоко, смотреть некому. В комнате матовый свет шара с пляшущими дельфинами. Камин давно потух, и угли почернели.
Сергей лежал на спине, раскинув руки, не глядя на Макса, спросил:
— Скажи… мы уже говорили об этом, давно… ведь ты был с женщиной?
— Был, — Макс сплел пальцы с Залесским, но пожатия не последовало. — Почему ты спросил? У тебя кто-то есть?
— Нет, было бы, так не спрашивал, но ты знаешь, до тебя было всякое, но только с мужиками. Бабам меня Яша не продавал, он их ненавидит.
— Зачем ты сейчас об этом? Не надо, Сережа…
— Никогда я не смогу избавиться от вины.
— Чем ты-то виноват?! — Максим придвинулся, сгреб в объятия. Хотел бы обхватить всем собой, сжать, закрыть.
— Никто разбираться не будет — виноват, не виноват. Грязь все та же…
— Почему про женщин спросил? Что тебе в них?
— С женщиной лучше?
Максим так удивился вопросу, что даже отпустил Залесского, приподнялся, заглянул в лицо.
— Не лучше, но по-другому. Это не объяснить.
— Почему?
— Только попробовать можно, с мальчиком. Хочешь сведу тебя?
Максим спросил без всякой задней мысли, к такому он бы и ревновать не стал. А Сергей зацепился за слово.
— Нет… не хочу… пусть так остается… с тобой. И ты не ходи к мальчикам, Максим. Хочешь, чтобы здесь было по-другому — не ходи! Давай начнем еще раз. Может, получится. Оставим все измены в прошлом.
— Измены? Не понимаю я, о чем ты.
Сергей прерывисто вздохнул, перевернулся на бок, из подушек, в которые он зарылся лицом, Максим услыхал приглушенное:
— Неважно… Давай поспим, рано еще. Погаси свет.
Макс дотянулся до выключателя, щелчок — и комната погрузилась в темноту, стала единым пространством с тем зимним мраком, что растекался над городом.
Сергей уснул сразу, не меняя позы. Максим тоже хотел бы, но сон не шел. Лазарев лежал, прижимаясь к спине любовника, втянул знакомый запах Сержа, ощутил тепло и гладкость кожи, упругость ягодиц. О чем он говорит, о какой “грязи”, о вине? И как избавить его от этого? Накатила ненависть к Яшке, ко всем, кто совершил с Сергеем это, узлом завязала, до зубовного скрежета скрутила эмоции. Захотелось курить и напиться, но Макс даже не шевельнулся. Чем это поможет Сергею? Нет… надо искать то, что излечит. Про мальчика зря сказал, Сергей хоть и не признается, но ревнует.