Альтернатива
Шрифт:
– Меня завтра не будет, поэтому ты сама тут всё контролируй.
Маринка не удивилась – мало ли какие дела у него могут быть, но на всякий случай спросила:
– Если вас будут спрашивать – что говорить?
– Говори – отъехал, и всё. Без подробностей, – нервно ответил Руднев и, помявшись, пояснил, - Меня вызывают в Генеральную прокуратуру, сегодня на Охотный звонили. Говорят – на беседу. Но фактически это допрос в связи сама знаешь с чем.
– Нет, не знаю, – его таинственность Маринку иногда раздражала.
– Я думаю, это связано с поездкой к Осине, – было заметно, что он волновался, – Поэтому ты тут внимательнее за всем смотри.
На следующий день Маринка приехала в офис пораньше. Но всё было как обычно – рутинные звонки из регионов, сверка списков и других бумаг. Руднев появился после обеда. На удивлённый взгляд Маринки он ответил:
– В общем, ничего особенного. Со мной говорил следователь, который ведёт дело Осинского. Как я понял, они там не знают, как к нему подступиться, и поэтому собирают любую информацию. Он вызвал к себе всех, кто летал к Осине в Швейцарию. То есть они все его контакты отслеживают.
– Это будет иметь какие-то последствия? – напряглась Маринка.
– Да какие последствия? – махнул рукой Руднев, – Люди просто делают свою работу. Их тоже можно понять – дело против Осины формально хоть и чисто экономическое, но все понимают политическую подоплёку. Просто достигнув определённого размера, бизнес начинает переходить в политику. И Осина всё это просчитал, он же математик по образованию. Но он не учёл упёртости нынешнего руководства. Ну ты понимаешь, о ком я?
Руднев показал указательным пальцем на потолок.
– И Сергея Михайловича тоже вызывали? – уточнила Маринка.
– Я же говорю – всех, кто к Осине летал.
– А откуда они всё это знают? – Маринке стало немного не по себе.
– Да тут нет ничего сложного. Ну, может, пограничники сообщили. А, скорее всего, у них есть какие-то агентурные данные.
– То есть за нами следят?
– Почему тебя это удивляет? – Руднев снисходительно глянул на неё, – Наверняка кто-то сообщает информацию куда надо. Я же тебе говорил – надо быть осторожнее.
– То есть если бы и я в Швейцарию летала, меня тоже вызвали? – догадалась она.
– Наверняка.
Маринка испуганно замолчала. Получается, что вся эта таинственность Руднева и его склонность к конспирации – не так просто? Внезапно ей сильно захотелось в туалет.
– Евгений Александрович, я сейчас вернусь, – заторопилась она. Тщательно закрыв за собой дверцу кабинки и сделав дела, она прислушалась – в туалете, кроме неё, никого не было. Она достала из внутреннего кармана листок с адресом электронной почты Осинского. Это хорошо, что у неё нет загранпаспорта, и она никуда не летала! А ещё лучше, что у неё хватило ума не отправить своё письмо! Наверняка это тоже как-то контролируется. Она убрала листок обратно в карман и спустила воду.
Вечером по дороге домой она не торопилась, как обычно, а, проехав пару остановок на метро, вышла и села на лавку. Она внимательно вглядывалась в лица пассажиров. Что она хотела увидеть? Подозрительного типа в плаще, шляпе и тёмных очках? Чушь какая-то! Она села в подошедший поезд. Вагон тронулся, она ухватилась за поручень, и вдруг ощутила пристальный взгляд. Она резко обернулась – парень у соседней двери быстро отвёл глаза. Ага, прокололся! Она снова отвернулась к окну, стараясь боковым зрением не упускать подозрительного парня из вида. Точно – снова на неё уставился! Поезд подошёл к станции, двери открылись, люди стали выходить и входить. Из динамиков раздалось: «Осторожно, двери закрываются…», зашипели закрывающиеся двери вагона. Маринка бросила быстрый взгляд на парня у соседней двери. Их взгляды встретились. Внезапно, повинуясь непонятному импульсу, в самый последний момент она выскочила на платформу. Двери вагона хлопнули, и поезд стал набирать ход. За стёклами соседних дверей Маринка увидела удивлённые глаза того парня. Она продолжала стоять на платформе и смотреть в окна набирающего ход поезда. В тёмном стекле хвостовой кабины машиниста мелькнуло отражение её перепуганной физиономии.
Маринка вздрогнула и очнулась. Бред какой-то! Она просто заразилась паранойей от Руднева. Да кто она такая, чтобы за ней пускать наружное наблюдение! Она села в следующий поезд, заставив себя смотреть в окно, а не вглядываться в лица попутчиков. Когда она вышла из метро, приступ мании преследования уже отпустил. Вокруг всё было как обычно – народ входил и выходил в двери метро, с крыш капала весенняя капель, над соседней пятиэтажкой висел молодой месяц.
Сашка уже был дома. Он выглянул с кухни:
– Привет! Ужинать будешь?
– Сейчас переоденусь только.
– Что с тобой? – он вгляделся в её лицо, – Ты какая-то перепуганная! Случилось чего?
– Пока нет, – ответила Маринка, вешая юбку на вешалку, – А вот если бы я попёрлась к Осине в Швейцарию, то меня бы сегодня уже вызвали на допрос.
Продолжая переодеваться, она пересказала свой разговор с Рудневым.
– Ты думаешь, что всё так серьёзно? – Сашка не разделял её тревоги.
– А ты как думал? – она прошла на кухню, уселась за стол и придвинула к себе тарелку с макаронами.
– Вообще-то это была моя тарелка, – заметил Сашка.
– Ты себе ещё положи, – Маринка шустро орудовала ложкой. Теперь, когда она почувствовала себя в безопасности, на неё напал жорчик, – Вкусные макароны!
– Ну подумаешь – вызвали на допрос! Чего так переживать-то?
– Саня, вот когда тебя будут допрашивать – тогда посмотрим, будешь ли ты переживать, – ответила Маринка, – И вообще, заниматься политикой – это тебе не лобио кушать. Тут всё по-взрослому.
– Ты знаешь, чьи это слова про лобио? – покосился на неё Сашка.
– Какого-то грузинского авторитета.
– Во-во. Маринка, ты как в Думу попала, стала чуть ли не по фене ботать.
– С волками жить – по-волчьи выть.
– Ты не боишься? – Сашка внимательно посмотрел на неё.
– Ну немного, – Маринка отодвинула пустую тарелку, – Иди ко мне.
– Ты о чём-то другом думать можешь? – проворчал Сашка, обнимая подругу.
– Нет, – игриво ответила Маринка, расстегивая ему брюки.
11.4.
Конференция общественного движения «Провинциальная Россия» проходила в доме культуры какого-то предприятия на окраине Москвы. Скорее всего, от предприятия уже осталась только сдаваемая в аренду территория, но довольно помпезный по позднесоветским меркам ДК наводил на мысли, что предприятие знавало и лучшие времена. Все эти подробности мало интересовали Маринку, она только спросила Руднева: