Альянс бунта

Харт Калли

Издав дикий рык, он кусает меня за ключицу, но уже сильнее, его зубы впиваются в кость достаточно сильно, что определенно оставит отметины там. Давление его зубов танцует прямо на границе между удовольствием и болью, и, черт возьми, мне это нравится.

Продолжая трахать меня, Пакс снова берет меня за подбородок, наклоняя мою голову так, что мне приходится смотреть на него.

— Я буду дразнить и трахать каждую твою дырочку, Чейз. Я буду трахать тебя пальцами, пока буду вылизывать твою задницу. Я засуну свой член так далеко в твое горло, что слезы брызнут из глаз. — Он облизывает губы, желание пылает в его взгляде, когда он смачивает

свои пальцы и вводит их мне в рот. Указательным и средним пальцами он проводит по внутренней стороне моей щеки, заставляя меня шире открыть рот. — И когда ты больше не сможешь терпеть, когда будешь умолять меня позволить тебе кончить, я буду трахать твою маленькую тугую попку до тех пор, пока ты не полезешь на гребаные стены и не назовешь меня богом.

— Пакс! Черт, Пакс, я…

Он безжалостно ухмыляется, в его глазах пляшет неумолимый блеск, от которого по моим венам прокатывается всплеск адреналина. Черт возьми, он самый сексуальный из всех, кого я когда-либо видела. Я провожу рукой по его бритой голове, наслаждаясь колючестью его стриженых волос, но Пакс разочарованно выдыхает, снова поднимая мои руки над головой..

— Прикосновения ко мне — это привилегия, — рычит он. — Ты сможешь получить это право обратно, как только обслужишь меня, стоя на коленях. А пока тебе лучше держать руки там, где я их, черт возьми, положил. Понятно?

Мое сердце бешено колотится, выходя из-под контроля. В горле так пересохло, что я не могу говорить. Я…

Пакс врезается в меня, обнажая зубы, и насаживая меня на конец своего члена.

— Ты понимаешь? — повторяет он.

— Понимаю! Я-я… а-ах! — У меня остались считанные минуты. Может быть, только секунды. Он доводит меня до безумия. Мне нужно кончить.

Мое тело стремится к разрядке, но как раз в тот момент, когда я собираюсь перевалиться через край пропасти, на которой стою, и устремиться в блаженную бездну, Пакс откидывается назад, усаживаясь прямо. Сильными руками хватает меня за бедра, и рывком притягивает меня к себе так, что мои ноги обхватывают его талию. Все еще находясь во мне, он погружается глубже, задевая ту часть меня, которая ощущается так сильно, что я испуганно вскрикиваю. Мой разум затуманивается, когда он перекатывает мой клитор большим пальцем, описывая им тугие круги, пока трахает меня.

— Ты чувствуешь это? — Свободной рукой он слегка надавливает на нижнюю часть моего живота, прямо над лобковой костью.

Внезапно его эрекция, зарытая внутри меня, трется об очень чувствительную часть внутри киски, а удовольствие от того, что он трет мой клитор, усиливается в десятки раз; как будто все это время через меня проходил слабый ток энергии, но кто-то только что увеличил его в несколько раз. Я извиваюсь от множества ощущений, которые сталкиваются в нижней части моего живота.

— Ответь мне. — В голосе Пакса звучит предупреждение.

— Я чувствую это. Да… о… боже… святое дерьмо. Это так… так интенсивно. Черт!

— Вот так я заставлю тебя извергаться на мой член, Чейз.

Я широко раскрываю глаза, в ужасе глядя на него.

— Нет! Это…

Он щиплет меня за внутреннюю сторону бедра, укоризненно покачав головой.

— Не смей говорить мне, что не хочешь устраивать беспорядок.

— Но… кровать…

— Это моя гребаная кровать. Я могу делать в ней все, что захочу. Если я хочу, чтобы ты окропила меня соками своей киски и пропитала ими простыни, то так ты, черт возьми, и сделаешь.

Я не могу

сделать это для него. Я никогда не делала этого раньше. Не то чтобы я пыталась, но…

Черт возьми!

Мой рот открывается, спина выгибается дугой, когда Пакс сильнее вонзается в меня, быстрее теребит мой клитор, скорее щелкая, чем растирая. Ощущения… такие разные. Я хочу… черт, я не знаю, чего хочу, но нарастающее напряжение в моем теле кажется странным, и горячим, и таким, какого я никогда не испытывала раньше.

— Подними бедра. — Пакс выходит из меня, на мгновение высвобождаясь.

— Хм?

— Подними бедра, Чейз. Сделай это.

Я выгибаюсь мостом, вспомнив короткое лето занятий йогой, не совсем понимая, чего он от меня хочет и зачем. Пока моя задница находится в воздухе, Пакс подкладывает под меня подушку.

— Вниз, — приказывает он.

Я опускаю бедра вниз, и в тот момент, когда он снова входит в меня, из его горла вырывается низкое, гортанное рычание, я понимаю, что у меня большие, очень большие неприятности. То дикое, новое давление, которое я почувствовала, когда он трахал меня? Да, теперь оно стало на миллион процентов интенсивнее. Когда Пакс снова кладет тыльную сторону ладони мне на низ живота, оказывая это устойчивое, равномерное давление, я чувствую, что вот-вот взорвусь.

— ПАКС!

Я забыла, что он гладил мой клитор. Он снова запускает пальцы в работу, как будто то, что тот делает, уже не сводит меня с ума, и я загораюсь, как гребаная сигнальная ракета.

— Вот черт. Это… блядь, Пакс. Я собираюсь… собираюсь… я не могу… — Я кончаю, ослепительный свет раскалывает мой разум, и Пакс издает злобное победное рычание.

Мои глаза закатываются.

Я больше не контролирую свое тело. Бьюсь в конвульсиях, спазмы сотрясают меня, выгибая позвоночник, когда из меня вырывается фонтанирующее ощущение влажности. Какая-то часть меня испытывает ужас, но я не обращаю на это никакого внимания, так как меня засасывает все глубже, затягивает под себя, и моя кульминация овладевает мной

— Да! Хорошая девочка. Хорошая, блядь, девочка. Черт возьми, Чейз. Вот так. Поддайся этому. — Его голос грубый, полный похоти.

Рука, давящая мне на живот, расслабляется, и по моему телу пробегает ударная волна булавок и иголочек, другой, меньший оргазм следует по пятам за потрясающим оргазмом, который только что ошеломил меня..

— Я чувствую, как ты сжимаешься, — говорит Пакс, затаив дыхание. — Боже, твоя киска такая чертовски тугая. Блядь. Я тоже сейчас кончу.

Он склоняется надо мной, упираясь лбом в мой лоб, и подается вперед, глубоко проникая в меня. Я так, так полна им. Я утопаю в Паксе, его руки свободно блуждают по моему телу, пока он вгоняет себя в меня, как товарный поезд. Его запах — слабый аромат пота и его эндорфинов — вызывает у меня желание прижаться к нему. Обхватить его руками и ногами и держаться за него изо всех сил. Так я и делаю.

Его сердце гулко бьется о мою грудь, и он стонет. Стон переходит в яростный, бессловесный рев, который вырывается из его горла, когда он кончает.

В наступившей оглушительной тишине никто из нас не произносит ни слова. Мы оба задыхаемся, прижимаясь друг к другу, переводя дыхание. Через некоторое время Пакс приподнимается, отклоняясь назад, выходя из меня, и я с болью ощущаю влажность между бедер. Я не должна быть такой мокрой. Черт, неужели я действительно…

— Не смотри так испуганно. Ты была чертовски великолепна.