Аляска, сэр!
Шрифт:
Теперь уже Александр Андреевич вытирал носовым платком уголки заслезившихся от смеха глаз.
– Потому-то Алексей Михайлович и оказался в Русской Америке? – спросил он, отсмеявшись.
– Совершенно верно. Не мог же я оставить в торговой миссии человека, причинившего моральные страдания начальнику первой в истории русского флота кругосветной экспедиции, – тонко улыбнулся камергер. – В то же время я не имел ни малейшего желания обрести личного врага в лице могущественного графа Михаила Петровича Воронцова. Потому-то и снабдил его блестящей характеристикой, рекомендовав вам, Александр Андреевич.
И вигвам снова вздрогнул от дружного мужского хохота.
– По правде говоря, мне очень хотелось привлечь Алексея Михайловича к работе в Российско-американской компании, – признался чуть позже Баранов. – Ведь если вы помните, Николай Петрович, я неоднократно писал вам, что для дальнейшего развития Русской Америки мне очень не хватает толковых помощников. Однако граф, как, собственно, вы и предвидели в своем сопроводительном письме, предпочел остаться, выражаясь его словами, «свободным художником».
– О, оказывается, иногда и мне удается быть пророком, – рассмеялся Резанов.
– Главное, что вы, сжалившись над моими мольбами, в этот свой приезд все-таки преподнесли мне приятный подарок в лице достойного помощника.
Перехватив непонимающий взгляд Воронцова, Резанов пояснил:
– Я привез Александру Андреевичу Шувалова.
– Андрея Петровича?! – радостно воскликнул граф.
– Его самого, – кивнул Резанов.
– О, вам очень повезло с помощником, Александр Андреевич! – заверил Воронцов Баранова. – Шувалов – чрезвычайно способный молодой человек! Так, всего после нескольких совместных вахт с мичманом Беллинсгаузеном он стал выполнять обязанности вахтенного офицера на «Надежде» самостоятельно! Недаром Крузенштерн намеревался представить его по завершении кругосветного плавания к чину мичмана…
– Видимо, господин Шувалов посчитал вполне достаточным для себя и звания поручика лейб-гвардии Преображенского полка, раз предпочел флотскому чину мичмана службу в Российско-американской компании, – с неприкрытой радостью в голосе произнес руководитель Компании.
– Кстати, а где же Андрей Петрович теперь? – озадачился вдруг Воронцов. – Признаться, очень хотелось бы с ним встретиться…
– Остался в Новоархангельске. Готовит вместе с известным вам господином Кусковым экспедицию для обследования и описания залива Аляска, – сказал главный правитель. – Так что встретитесь, когда сами вернетесь в Новоархангельск.
– Дай-то Бог, – вздохнул Воронцов. – Кстати, Александр Андреевич, передайте от меня Ивану Александровичу низкий поклон и безмерную благодарность за обеспечение моего пребывания здесь всем необходимым. Как он и предполагал, я часто вспоминаю его добрым словом.
– Обязательно передам, Алексей Михайлович, – заверил Баранов, явно польщенный тем, что похвала его ближайшему помощнику и советнику была высказана графом в присутствии самого руководителя Компании.
Все дружно придвинули свои экзотические сиденья к столу.
– А мясо-то еще теплое! – удовлетворенно крякнул Баранов, развернув заботливо обернутые коком в несколько листов толстой бумаги хорошо обжаренные куски.
– Прошу прощения, господа, – вмешался хозяин вигвама, – но сервировку стола я могу обеспечить только самую примитивную, из подручных, так сказать, средств. Все, чем я здесь располагаю, это лишь вот такие сосуды для горячительных напитков. – И он поставил на стол подаренные тем же Томагучи чашки, изготовленные из черепов животных.
Резанов взял одну, повертел, внимательно рассматривая.
– Хм, такого чуда даже в моей посудной коллекции нет, – хмыкнул он. – А ведь прекрасная работа, черт побери! Что же касается столовых приборов, ваше сиятельство, то в Средние века и герцоги, и графы ели мясо руками. До тех пор, пока поляки вилку не изобрели. Так что ничего страшного… Тьфу, чуть было не сказал: чай, и мы с вами не графья, – камергер рассмеялся, метнув лукавый взгляд на тоже улыбнувшегося Воронцова. – А вот руки сполоснуть не помешало бы…
– Аркчи! – позвал Алексей Михайлович.
В вигвам тотчас впорхнула молоденькая индианка. Довольно непринужденно исполнив книксен, она быстро обвела любопытными черно-блестящими глазами гостей и вопросительно уставилась на мужа.
– Надо помочь гостям вымыть руки.
– Из чайника или в тазике, Алеша?
– Из чайника, Аркчи.
Девушка столь же легко и бесшумно выбежала из вигвама.
– Прошу заранее извинить меня за дерзость, – не удержался от комплимента в адрес индианки Резанов, – но вы, Алексей Михайлович, не зря, похоже, сражались со «злым духом».
– Благодарю, – смущенно улыбнулся тот.
Когда выяснили, что Николай Петрович предпочитает потреблять исключительно водку, а Александр Андреевич в равной степени уважает любые напитки, Алексей Михайлович присоединился к пристрастию первого. Поэтому Баранов, взявший на себя обязанности виночерпия, налил в свою чашку ром, а в чашки графа и камергера – водку.
После второй чарки камергер, отрезав охотничьим ножом кусочек и впрямь еще теплого и оттого вкусного мяса и с удовольствием прожевав его, поинтересовался:
– Ваши героические усилия в борьбе с предрассудками индейцев, Алексей Михайлович, мы с Александром Андреевичем уже оценили. Однако каковы же ваши успехи по части индейской этнографии?
– Изучив язык тлинкитов еще в Новоархангельске, здесь я составил словарь языка на-дене, на котором говорят не только тлинкиты, но и ряд других индейских племен, проживающих на прибрежных землях к югу от залива Аляска, включая острова архипелага Александра. Конечно, работа со словарем еще не завершена окончательно, однако и в таком виде, – выйдя на минуту из-за стола, Воронцов вернулся с толстой тетрадью, – он может служить отличным пособием для всех, кто заинтересуется языком индейцев.