Алый глаз ворона
Шрифт:
Квест 22. Подчистка хвостов
Саске сидел в позе лотоса, зажмурив глаза. Можно было оставаться и с открытыми — никакой разницы в этой кромешной темноте не было. Он не знал, сколько прошло времени — может пара дней, может неделя, а может и несколько лет, время в этом месте измерялось лишь приёмами пищи, питьём воды, и походами в туалет.
Пищей служил бесконечный запас пищевых пилюль, вода поступала в небольшую каменную чашу, а местом оправления нужд служила неприметная дырка в полу.
В этом месте не было ни ветра, ни движения, ни звука. Иногда Саске перебирал пилюли, иногда
Саске многократно успел пожалеть, что ввязался в эту авантюру, оказаться наедине с собой оказалось очень и очень тяжело. Тёплый воздух почти не ощущался кожей, камень был разогрет до температуры тела, поверхность его не была ни гладкой, ни шершавой.
В этом месте единственное, чем можно было заняться — это предаваться раздумьям, перебирать воспоминания, хорошие и плохие, и пытаться, безо всякого успеха, почувствовать эту демоническую мышь!
Все безопасные размышления были давным-давно передуманы, все планы пересмотрены и скорректированы, новые цели намечены. Теперь в голову лезли только тёмные мысли и кошмарные воспоминания, и лишь сила воли отделяла Саске от падения во тьму. Та же сила воли, упрямство и гордость, не позволяли Саске нажать тревожную кнопку. Ведь он решил превзойти ожидания сенсея и обнаружить всех восьмерых мышей!
Саске считал, что справится очень быстро. У него были все основания так считать, ведь он и только он знал, что именно ищет. Перед тем, как Хирузен-сенсей отправил его сюда — в старое цилиндрическое здание с куполообразной крышей, он позволил взглянуть на цель поисков, на восемь маленьких мышек, сидящих в просторной клетке. Более того, сенсей дал разрешение воспользоваться Шаринганом, чтобы Саске мог запомнить чакру этих мышей и впоследствии научиться сопоставлять визуальное представление с тем самым непередаваемым чувством, которое вырабатывается у каждого сенсора.
Реальность оказалась жестока. Бесконечность, проведённая с самим собой, во тьме и неподвижности. Подавленная чакра, не позволяющая ни тренироваться, ни использовать дзюцу, ни даже видеть сообщения Системы. Чёрные мысли из подсознания, полные горечи, ненависти и отчаяния. И ни одного проблеска мышиной чакры.
Саске сидел, сложив руки в печати концентрации, пытаясь ощутить хоть что-то, целые дни, годы и века. Он использовал ментальные упражнения, чтобы упорядочить свой разум, не дать себе рухнуть в безумие. Он думал и вспоминал, решал в уме задачи, играл в шоги и перемножал числа. Постепенно он впал в странное оцепенение, перемежаемое шорохами и шёпотами из углов, полотнищами тьмы, черней, чем кромешная темнота, и лицами родных, возникающих перед его глазами.
А потом он что-то почувствовал. Изначально он списал это чувство на очередные галлюцинации — маленький огонёк-не-огонёк двигался где-то у него над головой и пропал, стоило только открыть глаза и поднять взгляд. Но ещё через год неподвижности этот огонёк снова проявился. На этот раз Саске не стал отвлекаться, он отстранённо следил за передвижениями огонька и пытался понять, что же именно он видит. Концентрация на цели сделала огонёк ярче и чётче, а ещё через годы появилось чувство узнавания. Этот огонёк уж слишком напоминал то, что его Шаринган намертво запомнил, как мышь с номером 3, написанным на мохнатом бочку.
С этого момента дела пошли веселее. Саске смог сконцентрироваться на задаче, так как знал, что именно нужно. Со временем он обнаружил огонёк номер семь, затем номер пять, а уж потом и номер два. Дальше дело застопорилось. Чтобы опознать нужную мышь, ему нужно было сконцентрироваться именно на ней, а стоило вниманию рассеяться, как мышь терялась. Саске пытался охватить разумом нескольких из них, но задача оказалась неподъёмной. Прошла ещё одна бесконечность, пока Саске не смог удержать вниманием сразу двоих, троих, а затем и четверых.
Чакра мышей ощущалась по-разному, некоторые были ярче и сильнее, другие — тусклее и слабее. Удерживать таких разумом было очень и очень непросто, но Саске не сдавался — ведь Учиха всегда достигают своей цели! Он удвоил усилия, забыл о воде и еде, концентрировался на чувствах до тех пор, пока сознание не стало уходить от него, а он, впоследствии, не обнаруживал себя на корточках возле колодца, по-животному лакающим тёплую воду.
Сверхусилия дали плоды, Саске ждал настоящий прорыв. Он научился чувствовать ещё трёх мышей, последней из них далась мышь, под номером 8. А дальше он вновь упёрся в невидимый барьер. Сколько бы усилий не прилагал, как бы не сосредотачивался на чакре, мышь номер 4 обнаружить не удавалось. Другой шиноби впал бы в отчаяние. Другой шиноби нажал бы тревожную кнопку. Но другой шиноби не был Учиха. Он не был Саске.
Остатки разума и здравого смысла, перед тем как его покинуть, говорили, что он впадает в состояние одержимости, что подобная сосредоточенность на цели — разновидность психического расстройства, но от отбросил подобные мысли.
Ещё вечность спустя Саске стал чувствовать что-то, непохожее на чакру. Разумом он ощупывал неровную поверхность, по которой бежал странный ритмичный узор. Огоньки мышей бегали чуть дальше этого узора. И в моменты просветления Учиха понял, что эти прямоугольники — кирпичи стен, а мыши, семь из восьми которых ощущались с кристальной ясностью, бегают где-то в проходах позади этих кирпичей. Саске не чувствовал проходов, он не знал, как это сделать. Но четвёртая мышь — его личный враг, сравнимый с Итачи и Обито, была где-то среди них. Мыши бегали по ходам, они ускользали из разума и вновь появлялись, и это очень мешало. Пришлось вцепиться сознанием и не отпускать всех семерых, чтобы затем нащупывать восьмую. Адская демоническая мышь нигде так и не мелькнула.
Саске позволил себе небольшой перерыв. Он расслабился и развалился на тёплом камне, раскинув руки и глубоко вздохнув. Сознание его отслеживало семь целей, пусть теперь, не концентрируясь, он не чувствовал поверхности стен. Саске погрузился в мечтания, он представлял, каким мучениям подвергнет Ши-чан, как долго будет её пытать и истязать. Он обязательно выучит ирьёниндзюцу, чтобы можно было растянуть мучения адской твари как можно дольше. Эта месть, в отличие от убийства Итачи, была исключительно его личным делом, так что привлекать к такому Сакуру будет кощунством. Саске обдумал структуру нового райтондзюцу, которое будет поражать болевые центры этой мыши, бить по нервным окончаниям и приносить невероятную боль. Он будет мучить и калечить, а жизнь, чтобы она не оборвалась преждевременно, станет поддерживать своей чакрой! В жизни Саске появилась новая цель.