Амаранта – пленница короля эльфов
Шрифт:
– Это все из-за Амаранты, да? – Теобальду на миг показалось, что он заглянул в сердце другу. – Ради того, чтобы обеспечить ей безопасность, ты готов на все.
– Ну, кроме нее я обязан опекать всех жителей графства, своих вассалов, слуг. Мне вверена забота о многих.
– Сам бы ты воевал до последней капли крови. Ты не забыл, что эльфы захватчики, растерзавшие твоих родителей. Они нас изводят веками, в то время как мы не сделали им ничего плохого. Видите ли, все эти земли, на которых мы живем, принадлежали им еще до того, как возник первый человек. И теперь
– Перестань! Все не так плохо! – граф достал подзорную трубу, чтобы получше рассмотреть труды финодирри, круживших черным вихрем над высоченными шпилями грандиозной постройки. Еще чуть-чуть и они закончат. А солнце даже еще не начало клониться к закату. Им и полдня оказалось достаточно.
– Великолепные работники!
– Только не приглашай их отрабатывать барщину в нашем графстве. Они и так тут всех перепугали.
Хоть собор и строился на безлюдной равнине, где прежде не удавалось ничего построить, и куда из-за дурных слухов никто старался не заходить, сплетни о косматых работничках уже разнеслись по всему графству. Где-то остался отпечаток их когтистой стопы размером с коромысло. Где-то послышался их хохот, от которого сотрясались глинобитные стены сельских домиков. Где-то проломилась крыша, на которую они мимоходом запрыгнули.
– Ты, правда, веришь, что в этой равнине жили банши? – прервал его размышления граф.
– Деревенские девушки их точно слышали. Эти духи воют, предвещая трагедию. И если даже их отсюда прогнали финодирри, место для постройки свадебного собора здесь очень неудачное.
Там, где воют банши, всегда лучше строить часовню для отпевания и готовить погост для похорон, но об этом Теобальд промолчал. Зачем лишний раз тревожить друга. К тому же эликсир, преподнесенный финодирри, дал временное облегчение от ран. И на том спасибо.
Только спасибо говорить нельзя, чтобы не спровоцировать истерику и раздор. Теобальд вовремя осекся.
Под золотой маской
Амаранта сама не заметила, как заснула. Ей снилось, что она гуляет среди золотых роз. Это было поразительно! Цветы, в самом деле, были из чистого золота, но их нельзя было назвать ювелирными изделиями так, как они росли прямо на кустах и деревьях. От их сияния слепило глаза. А в небе проносилась какая-то темная тень. Амаранта коснулась одной из роз, но только уколола палец о золотые шипы.
– Осторожно, ты очень близко к границам волшебного царства, произнес вдруг кто-то. Амаранта подняла голову и заметила на высокой ветке птицу с человеческой головой. Кажется, такие создания назывались сиринами. Или алконостами? Или гамаюнами? И они существовали только в сказках. У этой птицы был роскошный, почти павлиний хвост, усыпанный, будто росой, сверкающими каменьями. Они что прямо росли у нее из перьев? Кажется, это все-таки птица сирин, потому что ее оперение светлое, а улыбка приветливая. У алконостов и гамаюнов перья темных оттенков, а лица мрачные, так как они предрекают
– Он идет! – пропела птица-сирин совсем не птичьими, соблазнительными губами. – Он так близко к тебе, как не был еще никогда. И он заберет тебя с собой! Уже скоро!
– Кто?
Но птица-сирин лишь лукаво улыбнулась. А золотые розы уже тревожно позвякивали, будто колокольчики. Их тут были сотни, тысячи. И от каждой раздавался мелодичный звон. Кто-то обнял Амаранту сзади. Она обернулась. Рядом стоял кто-то статный и притягательный. С ним рядом было тепло и приятно, но немного смущало то, что лицо у него полностью закрыто золотой маской. Амаранта хотела снять ее, но вдруг поняла, что маска это и есть его лицо. Ее не снять!
На этом сон оборвался. Карета резко затормозила, и это стало причиной того, что девушка очнулась от блаженных грез. Только все ее спутницы до сих пор дремали. Наверное, это стук колес и однообразные пейзажи за окном подействовали на всех усыпляюще.
– Как бы ни напали разбойники, – пропищала белая птица с янтарем во лбу, – я слышала, в этих лесах они простаки зверствуют. А бывают еще и те, кто похуже разбойников.
– Ты это о ком? – Амаранте резко вспомнился незнакомец из сна.
Птица деловито молчала, чистя клювом свое роскошное белоснежное оперение.
– Слушай, а ты когда-нибудь видела птиц, таких же роскошных, как ты, только с человеческой головкой?
– Тебе мало, что я говорю с тобой человеческим языком, хочешь еще, чтобы я перекинулась девицей?!
– Нет, что ты! Я не хотела тебя обидеть. Кстати, как мне тебя называть. У тебя есть кличка?
– Кличка? – птица недовольно дернулась.
– Ну, ладно, имя, а не кличка, – пошла на уступку Амаранта. – Такое ощущение, что я говорю с настоящей леди из знатного птичьего рода!
– Можешь, выбрать для меня имя. Мое на птичьем языке ты и произнести все равно не сможешь. Оно слишком труднопроизносимо для людей. Но я даю тебе карт-бланш на выбор нового. Назови меня как-нибудь поизящнее.
– Например, ваше величество, – пошутила Амаранта.
– Не так высокопарно!
– Тогда Белая Королева, – девушка глянула ее на оперение. – Или Белоснежная Маркиза.
– Больше похоже на титулы, чем на имена.
– А что тебе подойдет больше?
– Имя – это не просто красивый звук, оно должно охарактеризовать меня, придать индивидуальности. Не называй меня, как собачонку.
– Ну, хорошо, – Амаранта принялась загибать пальцы и пускать в ход всю свою изобретательность. – Сплетница? Болтушка? Трещотка?
Птица только качала головкой.
– Снежинка? Белянка? Пушинка? Янтарь? Думаю, лучше всего тебе подойдет прозвище Янтарь.
– Ну, уж нет, такое ощущение, что камень это главное, что во мне есть. Ты же не считаешь, что отрастить янтарь во лбу это самый примечательный из птичьих талантов.
– Тогда – Пушинка. Ты легкая в полете, как гагачий пух. И на ощупь такая же мягкая.