Америка, Австралия и Океания
Шрифт:
— Если духи Ванда не принесут нам камней, мы не сможем молоть зерно.
Едва они произнесли эти слова, как увидели, что к ним движется дейурл. Сперва они подумали, что благодаря их искусству их желание немедленно осуществилось. Но по мере того, как дейурл за дейурлом скользили в их стойбище и двигались дальше и всюду слышался звук: «Ум, ум, ум, ум», они поняли, что это дело духов Ванда. Ду-мер решили, что должны идти туда, куда направились дейурлы, иначе они разгневают духов, двигавших дейурлы через их стойбище.
Ду-мер собрали свое имущество и последовали за дейурлами, которые проложили дорогу от Гугуревона
Дейурлы направились к Дирангибирре, и за ними последовали Ду-мер.
Дирангибирра находится между Бреварриной и Вид-дер-Мурти, и здесь дейурлы легли горой друг на друга. Впоследствии сюда должны были приходить те, кто хотел достать хорошие жернова. Ду-мер были превращены в голубей, которые кричат, как духи: «Ум, ум, ум».
И другое странное событие произошло на этом великом бора. Род Убун располагался стойбищем в некотором отдалении от остальных родов. Было замечено, что, когда к их стойбищу подходил кто-то незнакомый, вождь Убунов выходил и направлял на него луч света, который убивал на месте. Никто не знал, что это за свет, несущий с собою смерть. Наконец Ван-ворон сказал:
— Я возьму самый большой щит борин и посмотрю, что все это значит. Вы же не подходите туда слишком близко: хотя я придумал, как мне спастись от смертельного луча, вас я не смогу спасти.
Когда Ван пришел к стойбищу Убун и их вождь направил на него луч света, он поднял свой борин, заслонился им и громко крикнул низким голосом: «Ва, ва, ва, ва!» Это так напугало Убуна, что он бросил свое оружие и сказал:
— В чем дело? Ты меня испугал. Я не знал, кто ты, и мог повредить тебе, хотя я не хотел этого, — ведь Ваны мои друзья.
— Я не могу остаться, — ответил Ван, — и должен вернуться в стойбище. Я забыл там то, что хотел показать тебе. Я скоро вернусь.
Ван побежал туда, где оставил свою дубинку бунди, и быстро вернулся. Подкравшись сзади к Убуну, Ван ударил его дубинкой, уложив вождя мертвым у своих ног, чем отомстил за все жертвы смертоносного света.
Радостно крича: «Ва, ва, ва!» — Ван вернулся в свой лагерь и рассказал о том, что он сделал.
Когда начались корробори, все женщины, родственницы мальчиков, посвящавшихся в юноши, танцевали всю ночь. К концу ночи всем молодым женщинам было приказано уйти в хижины из ветвей, построенные заранее на краю вала, окружающего круг. Старые женщины остались.
Все мужчины, опекавшие мальчиков, проходивших посвящение, приготовились схватить своих подопечных и унести их по устроенной тропинке в кустарник. По сигналу каждый взял своего подопечного на плечо и начал танцевать в кругу.
Затем старым женщинам велели подойти и попрощаться с мальчиками, после чего они присоединились к молодым женщинам в хижинах. Пять мужчин проследили, как они вошли в хижины, и положили сверху ветви, чтобы женщины ничего не могли видеть. Когда женщины были надежно укрыты ветвями, мужчины, несшие мальчиков, скрылись в зарослях. После этого пять мужчин сняли ветви с хижин, освободили женщин, и те ушли в свое стойбище. Как ни любопытно было женщинам узнать обряды посвящения мальчиков, они знали, что ни на какие вопросы им не ответят. Через несколько месяцев их мальчики вернутся, быть может, без переднего зуба, с небольшими рубцами на теле. Они знали, что мальчикам не разрешалось смотреть на женщину
На следующий день роды подготовились следовать к месту малого бора, которое должно было состояться через четыре дня в 10 или 12 милях от места великого бора.
На месте малого бора круг делался не из земли, а из травы. Все роды шли туда вместе, располагались там и устраивали корробори. Молодых женщин рано отсылали спать, а старые оставались до того времени, когда мальчиков приносили с места великого бора и разрешали еще раз попрощаться со старыми женщинами. Затем их всех уводили наблюдавшие за ними мужчины. Все недолго оставались вместе, а затем расходились в разные стороны. Каждый мужчина вел мальчика. С этого времени, по меньшей мере, шесть месяцев мужчины строго руководили мальчиками, которые не могли видеть даже своих матерей. Через шесть месяцев мальчик мог вернуться в свое племя, но изоляция делала его таким диким, что он боялся говорить даже со своей матерью. Постепенно эта странность проходила.
Случилось так, что на этот раз Байаме и мальчикам не суждено было прибыть на малое бора. Когда они готовились для выступления, в стойбище вошла, шатаясь, вдова Миллин-дулу-нубба и закричала:
— Вы все оставили меня, вдову, одну с кучей детей! Как могли маленькие ноги моих детей угнаться за вами? Могла ли моя спина нести более одного гулаи? Разве у меня больше одной спины и двух рук? Но никто из вас не остался помочь мне. Уходя от источника, вы выпивали всю воду. Когда, усталая и жаждущая, я приходила к источнику и мои дети просили воды, что я находила? Грязь, только грязь. Затем обессиленные, плачущие дети подходили к следующему источнику. Что же мы видели, когда напрягали глаза, чтобы найти воду? Грязь, только грязь. И я не могла их утешить. Мои дети один за другим падали и умирали, умирали от жажды, которую их мать Миллин-дулу-нубба не могла утолить.
Когда она это говорила, к ней быстро подошла женщина с вирри, наполненным водой.
— Слишком поздно, слишком поздно! — воскликнула вдова. — Зачем жить матери, когда мертвы ее дети? — И она со стоном упала.
Когда холодная вода охладила ее запекшиеся губы и распухший язык, женщина из последних сил поднялась на ноги и, простирая руки к стойбищу, громко закричала:
— Вы сюда спешили, вы здесь и останетесь. Гу-гул-гай-а, Гу-гул-гай-а! Превратитесь в деревья. Превратитесь в деревья. — И она упала мертвой.
Роды, которые стояли по краю круга и на которые указала ее рука, превратились в деревья. Здесь они стоят и поныне. Роды, стоявшие сзади, превратились в птиц и животных, которыми они были раньше: лающие Мази — в собак, Байамул — в черных лебедей, Ван — в воронов.
На месте великого бора вы можете видеть высокие и мрачные деревья печальной темной окраски, с грустным стоном протягивающие свои ветви в сторону озера. Оно называется Гугуревон, место деревьев, и лежит там, где был круг бора. Оно известно как место встречи птиц, носящих имена родов прошлых времен. Гордо плавают черные лебеди Байамул, их соперники по величине и красоте пеликаны, утки и многие другие, — их слишком много, чтобы всех перечислить. По траве скользит ящерица Убун с синим языком. Временами слышится «Ум, ум, ум» голубей Ду-мер и крик птицы Миллин-дулу-нубба: «Гу-гул-гай-а, гу-гул-гай-а».