Американец
Шрифт:
— Допустим, — согласился Билл. — Но он ведь не только в Совет директоров собирался войти, он еще и в зятья к тебе метил.
— А вот тут я долго разрывался, — признался Элайя. — Как муж для Мэри он, наверное, подошел бы лучше. Но в общество его бы приняли с оговорками, сам знаешь. В отличие от душки Фредди, который тут всем свой. Да и оставить внукам контрольный пакет — тоже мысль соблазнительная… Поэтому я и предпочел не услышать Манхарта.
— Я понимаю. Хотя, напомню, Фред пришел в компанию уже с поданной заявкой на патент. И «не поверить» ему означало марать грязью нашу семью.
Элайя поморщился, как от зубной боли, но согласился:
— Да, это тоже повлияло! Но сейчас речь не об этом. Повторяю: надо найти этого парня! И проверить, не собирается ли он мстить. Если нет, то пусть спокойно живет дальше. А вот если собирается… Придется нам принять меры. Иначе он нас заставит пожалеть о нашей доброте.
— Это понятно! Если б еще Закон на него натравить…
— Ну, тут нет ничего проще! Замок на трансформаторной он сбил? Сбил!
— Хорошая мысль, Элайя! Но лучше поторопиться! Поэтому я возвращаюсь немедленно. А ты передай, пожалуйста, Мэри мое письмо. Я там выражаю сожаление, что не смог с ней повидаться, — с этими словами «дядя Билл» протянул Элайе запечатанный конверт.
Балтимор, 23 марта 1896 года, понедельник, время обеденное
На выходе из ресторана Билла окликнул Джон Смит.
— Какие-то проблемы? — удивился «дядя Билл», — банк не принял чек?
— Нет, мистер Мэйсон, с чеком все в порядке, — заверил его владелец детективного бюро, даже замахав руками от такой крамольной мысли, — но у меня к вам есть предложение.
— Я вас внимательно выслушаю, но давайте лучше проделаем это в моем экипаже. Я тороплюсь на поезд.
Когда они уселись в экипаж, нанятый Биллом Смит вернулся к прерванному разговору:
— Я тут подумал, что вы, возможно, продолжите искать этого парня, так?
— Будем! — коротко согласился Билл.
— Но нанимать вы захотите нью-йоркское агентство, потому что их агенты местные, лучше знают обстановку, да и стоить будут дешевле, так?
— Верно, была такая мысль, — снова согласился Уильям Мэйсон. — А что, у вас есть возражения?
— Нет, сэр, выбирать, кого нанимать, конечно, вам. Но тут какое дело. Есть у меня сотрудник, Ник Картер. Очень талантливый детектив! Еще года три… Или пять… и он свое агентство откроет, вот увидите… Но сейчас он меня покидает. По семейным обстоятельствам. Они с женой ждут первенца, но беременность протекает тяжело. И доктора посоветовали им переехать на полгодика к родителям, чтобы кто-то за ней присматривал. Родители жены умерли, так что они поедут к родителям Ника, как раз в Нью-Йорк. Ну, так вот, чем ему бросать работу у меня или болтаться без работы, он мог бы поискать вашего парня. И я даже сделал бы вам скидку с нашего тарифа. Очень уж неохота Ника терять…
С этими словами он посмотрел на Билла.
Билл, не спеша ни соглашаться, ни отказываться, в задумчивости потер подбородок.
— Знаете что, мистер Смит! — ответил он полминуты спустя, — возможно я соглашусь. Но мне нужно своими глазами увидеть этого вашего парня. Но оставаться здесь не могу. Давайте он подъедет ко мне. Если я откажусь, ваши потери будут не так уж и велики. Но если он так толков, как вы говорите, отказываться я не стану.
«А наоборот, пообещаю парню премию! — подумал он про себя. — Причем тем большую, чем быстрее он этого Юрия найдет. А то что-то мне неспокойно на душе…»
Неподалеку от Балтимора, особняк Билла Мэйсона, 25 марта 1896 года, среда
Билл уже вторую минуту пристально рассматривал этого парня, Ника Картера. «Никакой» — вот верное слово для него. Не высокий и не низкий, не худой и не толстый, не хилый и не атлет, не умник, и не тупица. Он не запоминался, не выделялся из толпы, он был «как все».
«Ценное, должно быть, качество для слежки!» — вяло подумал Билл. Но доверить этому… этому невзрачному человеку столь важное дело его не тянуло. Так и хотелось найти повод для отказа.
— Кстати, Ник, а почему вы прибыли только сегодня? — спросил Билл.
— Вчера, сэр, я смотался в Вашингтон. Искал свидетелей, что наш парень не сбивает след, и реально поехал туда.
Это заинтересовало Мэйсона.
— Вот как? И каков же результат?
— Он уехал именно туда. И сошел на Пенсильванском вокзале.
— Мм-м… — немного недоверчиво прогудел заказчик, — но Воронцов же переоделся в довольно обычный костюм, как же вы его вычислили?
— Очень просто сэр! По вашему рассказу, переданному нам мистером Смитом, парень не имел возможности вздремнуть ни ночью, ни в поезде. В Балтиморе он лишь переоделся. До Вашингтона перегон короткий, никто не станет раскладывать ему диванчик. Но он зверски, смертельно должен был хотеть спать! И до Нью-Йорка он обязательно попросил бы расстелить ему. А это мало кто делает! Отправление-то днем, большинство выспавшееся.
— Хм… Логично! Действительно, это должно быть редкостью. Но мало ли кто там спал! Вдруг это все же не наш парень?
— Наш, сэр! Мы знаем возраст, одежду, приметы, состав багажа… Совпало все! Так что в субботу вечером он прибыл в Нью-Йорк!
«Дядюшка Билл» только покачал головой. Да, этот самый Картер реально головастый малый! И цепкий.
— Хорошо, последний вопрос! Как вы думаете искать его в Нью-Йорке?
— Опять же просто! По вашей информации, прибыл он в страну недавно, и знакомых в Нью-Йорке иметь не может. А приехал он туда вечером. Если он решил остаться в Нью-Йорке, то вероятнее всего, снял
— Какая? — не совсем понял Мэйсон.
— Мы будем знать, что он не поехал дальше, это, во-первых. И что он не скрывается — во-вторых. Человека, который не скрывается, найти проще! — улыбнулся он.
«Да и нам будет спокойнее! — подумал про себя Билл Мэйсон. — Если он не скрывается, то вряд ли станет мстить!»
— Хорошо, мистер Картер! Вы наняты! Так и действуйте. И сообщайте о результатах!
Из мемуаров Воронцова-Американца
«В поисках района для проживания я много передвигался по Нью-Йорку. Некоторое время я подумывал поселиться в Бруклине. Гринпойнт, эта „маленькая Польша“, был интересен тем, что там многие понимали русский. Но потом я подумал, что у выходцев из Российской империи [86] я буду вызывать недоуменные вопросы, а это как раз то, чего я хотел избежать. Поэтому в конце концов я снял жилье в Бронксе, между итальянским и еврейским кварталами. Впрочем, эта часть Бронкса была населена разнообразно: кроме итальянцев и евреев [87] там было множество поляков, были переселенцы из Австро-Венгрии и Турции, прямо рядом с домом пожилой француз рисовал „мгновенные портреты“ прохожим, встречались даже китайцы, несмотря на ограничение квот по эмиграции для этой народности. Впрочем, китайцы в нашем районе больше работали, например, держали прачечную на углу, а селиться они предпочитали компактно, возле Пяти углов. [88]
Квартирка была скромная, ничего похожего на мою квартиру в Мэриленде. [89] Одна, не очень большая, комнатушка, крохотный, в пару квадратных метров, закуток кухни и небольшой санузел. Зато и стоила эта „роскошь“ всего девять с половиной долларов в месяц.
Пообтершись тут с недельку, я окончательно определился, чем попытаюсь заняться. Крупного бизнеса тут не развернешь, да и капитала нет. Т. е. делать надо то, что можно продать местным жителям. Еще раньше я решил, что это будет химический продукт.
Единственным же продуктом химии, который можно производить на месте и продавать окружающим, были лекарства. Из пока не известных тут лекарств в моей памяти были только методики синтеза аспирина и стрептоцида. [90] Мысленно возблагодарив своих наставников с химфака МГУ, что синтезы нам давали „заковыристые“, я попробовал прикинуть, с чего же начать. В конце концов решил начать со стрептоцида. Ведь в апреле простудные заболевания сходят на нет, а вот воспаления случаются круглогодично. К тому же в Бронксе жила самая небогатая часть иммигрантов, чаще всех занимающаяся тяжелой физической работой, для них раны, ссадины и воспаления — актуальная проблема.
Присмотрел я и аптекаря, которому хотел предложить партнерство. Но дня три думал, как к нему подкатиться. Мистер Джонсон обладал всеми нужными мне достоинствами: он имел небольшой капитал, не имел ничего против эмигрантов, иначе не женился бы на еврейке и не принял бы у себя ее многочисленную еврейскую родню, бежавшую откуда-то из Османской империи, ну и — не последний момент — именно в силу проявленного великодушия — нуждался в деньгах. А кроме того, в его аптеке была неплохая лаборатория, т. к. часть лекарств аптекари того времени готовили на месте…» [91]
86
В описываемое время Польша была разделена между Германией, Российской империей и Австро-Венгрией.
87
Евреев в Нью-Йорке действительно много, как, впрочем, и итальянцев, и ирландцев. Есть даже шутка, что в Нью-Йорке больше евреев, чем в Тель-Авиве, больше ирландцев, чем в Дублине, и больше итальянцев, чем в Риме. Какое-то время назад это даже было правдой.
88
Пять углов — район Манхэттена, образованный улицами Кросс, Энтони, Литл-Уотер, Оранж и Малберри, которые выходили на крошечную площадь. В настоящее время Пять углов не существуют. Но именно там располагался первый «Чайнатаун» Нью-Йорка.
89
Балтимор расположен на севере центральной части штата Мэриленд.
90
Сульфаниламид (стрептоцид) — один из первых представителей химиотерапевтических средств группы сульфаниламидов. Обладает широким спектром противомикробного действия. Наносится непосредственно на пораженную поверхность (в виде порошка для наружного применения) или намазывается (в виде 10%-ной мази или 5%-ного линимента) на марлевую салфетку; перевязки производят через 1–2 дня. С 2008 года на территории РФ не выпускается и не продается.
91
Этот обычай сохранялся долго и распространен был не только в Соединенных Штатах.